Кара с Таффом развернулись и уставились на женщину.
Женщина была ростом с Кару – а Кара была высокой для своих лет – и носила потрёпанный плащ, собранный воедино из разных источников. Коротко, по-мужски подстриженные волосы торчали неровными клочьями. Судя по сухой, морщинистой коже и несколько сгорбленной спине, Кара дала бы ей немного за семьдесят, однако взгляд жёстких, как кремень, глаз не имел возраста и приводил на ум потерянные королевства и позабытые земли.
На левом плече у неё болтался простой мешок из сыромятной кожи. При каждом движении женщины он загадочно громыхал и позвякивал, как будто там лежали то ли камни, то ли осколки битого стекла.
– Попейте, – сказала женщина, кивнув на текущий неподалёку ручей.
– А это не опасно? – спросила Кара.
Женщина насмешливо сощурилась.
– Не опаснее, чем всё остальное в здешних местах.
Не успела Кара оглянуться, как Тафф забежал в ручей по колено и окунул лицо в воду.
– Ой, какая вкусная! – воскликнул он, когда вынырнул, чтобы отдышаться. Он наклонился, чтобы попить ещё, но Кара удержала его.
– Да ладно тебе, Кара, отличная вода! – возразил он.
– Откуда ты это знаешь?
Кара зачерпнула воды в сложенные ладони, опасливо отхлебнула, потом сделала глоток побольше. Вода, прохладная и освежающая, приятно увлажнила пересохшее горло. Тело требовало ещё, но Кара заставила себя остановиться: нет, сперва надо поглядеть, как желудок отреагирует.
– Вы давно за нами следите? – опасливо спросила Кара, подводя лошадь к ручью.
– С тех самых пор, как вы попались в гритченлок. Я всё ждала, хотела знать, выживете вы или погибнете.
Женщина пожала плечами.
– Какое-никакое, а занятие.
– Но вы же могли бы нам помочь! – воскликнул Тафф.
Женщина покачала головой.
– Не тот у меня нынче день, чтобы по деревьям карабкаться. Вот если бы вы застали меня вчера – это было бы другое дело.
Тафф подбоченился.
– Ерунда какая-то!
– Тем не менее это правда, – ответила женщина. – Подобно гритченлоку.
– На свете нет ничего подобного гритченлоку.
– И то правда. А как вы догадались, что вы у него внутри? Большинство людей просто бродят кругами, не соображая, что происходит, пока внутри не иссякнет воздух и растение не начнёт их переваривать. Это все из-за вращения, понимаете? Жертва уверена, что она куда-то идёт, когда на самом деле она не двигается с места.
Женщина одобрительно хмыкнула.
– Хитро придумано!
– Какой кошмар! – сказала Кара.
– Да какой там кошмар? – возразила женщина. – Большинство жертв гритченлока умирают во сне. Тут, в Чащобе, это, считай, милосердно.
Дождик, который до сих пор тихо шуршал в листве над головой, припустил сильнее. Тафф поймал несколько капель языком, вызывающе поглядывая на сестру, как бы говоря: только попробуй мне и это запретить!
– Глядите! – сказала женщина.
Лианы со скрипом растягивались: гритченлок опускался вниз. Коснувшись земли, массивные лепестки медленно развернулись, и их внутренняя сторона потемнела, из зелёной сделавшись чёрной, под цвет здешней почвы. Идеально замаскированная ловушка.
– По ночам это действует лучше, – сказала старуха, – но вы не первые, кто в него средь бела дня попадается. Не вините себя. Тут и в самом деле нетрудно растеряться, особенно новичку.
– А вы кто? – спросила Кара.
Старуха почесала голову, выудила что-то из волос и щелчком отбросила в сторону.
– Ты ещё не ответила на мой вопрос. Как ты догадалась, как оттуда выбраться?
– Мы с мамой раньше ходили собирать травы на Опушке, – ответила Кара. – Мама была целительница, а на Опушке растёт много растений, которые годятся на лекарства. Но она меня учила и тому, каких растений следует избегать. И хищные растения вроде этого показывала, тюлинеты и земляные красавицы. Однажды вечером – мы весь день убирали капусту, я это запомнила, потому что у меня все руки были зелёные, я то и дело вытирала их о своё платьице, – она повела меня вглубь Опушки, и мы присели рядом с какими-то лепестками – мне показалось, будто они просто лежат на земле. Мама пригасила фонарь, и мы сидели в темноте и щёлкали семечки.
Голос у Кары сорвался, и она немного помолчала, чтобы взять себя в руки. Именно от таких мелких, сугубо личных воспоминаний о маме сердце каждый раз пронзала боль утраты.
– И тут вдруг по земле пробежала мышка, и ловушка раз – и захлопнулась в мгновение ока. Лепестки сомкнулись, отделились от земли, и растение принялось вращаться на коротком стебле. Мама подвела меня поближе, чтобы мне было слышно, как мышка шуршит внутри. «Бедняжке кажется, что она по-прежнему бегает на свободе, – сказала мне мама. – Она не понимает, что воздух внутри скоро закончится. Ещё чуть-чуть – и ей конец». Я взмолилась, чтобы она спасла мышку. Обычно мама не вмешивалась в то, что творится на Опушке, но в тот раз она послушалась. «Эти лепестки очень мощные, – сказала она, – даже самому могучему человеку в Де-Норане не под силу их раздвинуть. Но вот, погляди!» Она подцепила лепестки ногтем, они застыли и развернулись, и получился такой холмик, по которому мышка скатилась на землю.
– И что, в гритченлоке ты поступила так же? – спросила старуха. – Раздвинула лепестки? Просто старая уловка, и ничего больше?
– На самом деле, это сделал мой братишка.
Тафф, который по-прежнему ловил на язык дождевые капли, радостно улыбнулся и помахал рукой.
Старуха вздохнула.
– Опушка – необычайно опасное место для детей.
– Ну, у нас вообще было необычайное детство.
– Как тебя звать?
– Кара Вестфолл. А это мой брат, Тафф.
Старуха чуть заметно кивнула, как будто Кара подтвердила то, что она и так уже знала.
– А вы кто? – спросила Кара.
– Ну, от рождения, если тебя интересуют такие вещи, я звалась Маргарет Оллвезер. Но ты, должно быть, знаешь меня под другим прозвищем, которое мне дали намного позднее. Мэри-Котелок, слышала?
Тафф тихонько ахнул и подался поближе к Каре.
– Ага, – сказала Мэри, – вижу, вы обо мне слышали.
Холодный дождь тёк Каре за шиворот. Ветер жалобно завывал в кронах, как будто пытался что-то сказать, но никак не мог выговорить.
– Вы же умерли, – сказала Кара. Она шагнула вперёд, загородив собой Таффа, и выхватила перочинный ножик. – Вы же умерли несколько столетий назад!
– Я исчезла несколько столетий назад. Разница существенная.
– Но не могли же вы прожить так долго!
– Но всё-таки прожила. Замечательная штука эта магия!
