– Я давно ждал кого-то вроде тебя, Кара, – сказал Сордус. Он выгнул свою руку-ветвь вдоль дверной рамы, и на какой-то жуткий миг Кара подумала было, что он сейчас войдёт и сядет рядом с ней. – Для тебя здесь всё может сложиться очень неплохо – если ты станешь делать то, что я прошу.
– И что же это?
Сордус как раз собирался ответить, как вдруг его руки затряслись со страшной силой, раскачивая повозку взад-вперёд. Низкий, гортанный стон выдрался из его глотки.
Закачались, заскрипели ветви.
Зашумела листва.
Ветвеволки разразились своим глухим, земляным воем.
– Что он делает?! – воскликнул Тафф, прижимаясь к стенке вагона. – Колдует, что ли?
Кара покачала головой. Если она чему-то научилась за последние несколько месяцев, то это был голос страдания.
– По-моему, с ним что-то не так, – сказала она.
– Так это же хорошо, верно? Раз с ним что-то не так, значит, всё как надо!
Но прежде чем Кара успела ответить, руки Сордуса перестали трястись. Во тьме капюшона его глаза вспыхнули свирепо-зелёным, будто заново разгорающаяся растопка.
– Что это было? – спросила Кара.
– Так, ничего, – отвечал Сордус. – Всего лишь её жалкие, убогие попытки управлять мною.
– Её? Чьи? – спросила Кара.
Дверца повозки захлопнулась.
Путешествие заняло два дня. Повозка на удивление плавно катилась по этим направляющим из корней, проложенным через лес. Окон в повозке не было, однако проковырять в коре четыре дырки для глаз ничего не стоило, и Тафф с Карой могли беспрепятственно смотреть по сторонам. Они миновали ещё несколько заброшенных деревень – включая одну, которая, похоже, была целиком выстроена из стекла, – и большое болото, из которого с неутолимой алчностью следили за ними крокодильи глаза. Повозка пересекла поле розовых цветов, которые шептали их имена и где обитало унылое, неуклюжее создание, почти целиком изъеденное чёрной плесенью. Они видели деревья, что росли корнями вверх на земляном небе, и в ветвях этих деревьев обитали стаи чирикающих птах, которые только тем и занимались, что ловили и относили на место постоянно сыплющуюся с неба почву. Они видели, как фиолетовые листья накрыли пробегающую мышь, – и тут же развернулись, явив миру нечто новое и ужасающее.
На третий день они очутились на окраине деревни. Тут повозка оставила направляющие из корней и покатила по немощёной дороге, расчищенной от деревьев. Пожилые люди, мужчины и женщины – некоторые из них с красивой чёрной кожей, Кара таких никогда прежде не видела, – шли по дороге рядом с повозкой, неся корзины или катя тачки. Это вполне мог бы быть и Де-Норан, если бы не их яркие одежды и не светящаяся листва над головами, заменяющая дневной свет.
– Кто же все эти люди? – спросил Тафф.
– Не знаю, – ответила Кара. – Может быть, они все явились из Мира, как некогда Дети Лона.
– Но все прочие деревни, которые мы видели, заброшены и опустели. А эта почему нет?
– Потому что они принесли клятву верности Сордусу, – сказала Кара. – Помнишь, что Мэри рассказывала? Про деревню, где он собирает выживших?
– Кала-Мальта, – сказал Тафф.
Кара кивнула.
– Наверно, это она и есть.
Они миновали старуху, которая что-то напевала, баюкая младенца. Слов Кара не разобрала, однако же напев женщины был печален, так, будто она не хотела зря обнадёживать своего юного подопечного, обещая ему счастье. Кара обратила внимание, что у многих жителей деревни руки покрыты шрамами и лица неулыбчивы.
– Что-то здесь не так, – сказала Кара. И, заметив вопросительный взгляд Таффа, добавила: – Сильнее, чем везде.
Они услышали гулкий скрип, как будто отворяющиеся ворота. Вскоре после этого повозка остановилась.
Дверца распахнулась.
Кара вышла первой, радуясь возможности снова очутиться на твёрдой земле после стольких дней в пути. Сейчас, когда стенки фургона больше не заслоняли обзор, она смогла окинуть взглядом всю деревню. Дома были поменьше, чем у них в Де-Норане, и построены из красной глины под соломенными крышами. Большинство выглядели как жилые, но слева от себя Кара увидела нечто вроде лавки: за распахнутой дверью виднелись полки, заставленные разноцветными стеклянными кувшинами, и старик за прилавком. Перед лавкой измождённая женщина с лиственной повязкой на глазу нанизывала на бечёвку чёрные ракушки; дальше по улице девочка крутила над огнём насаженного на вертел зверя вроде кабана. В воздухе витал запах жареного мяса.
Тафф шагнул было в сторону мяса, но Кара остановила его.
– Отчего они не торопятся нас встречать? – спросила она. – Они как будто даже и не глядят в нашу сторону.
Кара предполагала, что тут, в глубине Чащобы, жители Калы-Мальты должны изнывать от любопытства при виде любых новых людей. Однако же всеобщее внимание было приковано не к ним, а ко входу в деревню.
«Они чего-то ждут».
Из теней по обе стороны дороги выступили мужчины и женщины с обритыми головами и венками из ветвей без листьев на шеях. Все они носили фиолетовые плащи, и уши и губы у них были проколоты чёрными шипами.
Кара почувствовала, как Тафф ухватил её за руку.
Вдалеке главная улица разветвлялась на две. Вдоль одной стояли всё такие же хижины, другая была изрыта колеями и следами копыт. И вдоль неё изящной, неторопливой походкой шагал Сордус, и плащ его развевался и хлопал, хотя ветерок дул совсем несильный. Там, где он проходил, все жители деревни падали на колени. А люди в фиолетовых плащах издавали долгие, страстные вопли, которые до жути напоминали звук шелестящих листьев. Кара подумала, что человеческая глотка такие звуки производить не должна.
– Тут нам никто не поможет, – промолвил Тафф. – Мы одни.
Несмотря на свой нарастающий ужас, Кара сумела улыбнуться.
– Мы с тобой всегда были одни, – сказала она. – Однако же сюда мы добрались, и пока что всё в порядке.
За спиной Сордуса возвышались ворота, часть громадной изгороди, что шла вокруг деревни. Изгородь была сложена из множества ветвей, туго сплетённых наподобие сети. Издали казалось, как будто на неё ничего не стоит вскарабкаться, однако же что-то в этой изгороди пугало Кару даже больше, чем люди в фиолетовых плащах.
Ей померещилось, будто изгородь шевельнулась.
Две старухи привели Кару с Таффом в невзрачную хижину в центре деревни. Тут их ждали блюда с едой, а также две тряпки для мытья и бадейка с водой, что Каре казалось даже важнее. Кара пыталась порасспрашивать старух, но те в ответ только качали головами и при первой же возможности ушли.
Как только старухи ушли, Тафф тут же потянулся к еде. Кара отобрала у него блюдо и вместо этого сунула в руки тряпку.
– Ну ладно… – пробубнил он и принялся без энтузиазма возить по лицу этим маленьким полотенчиком. Но увидев, сколько грязи на нём осталось, Тафф скривился от отвращения и принялся оттираться уже на совесть. Им оставили ещё два комплекта чистой одежды, и Кара, решив, что она хотя бы приемлемо чистая, опасливо натянула на себя платье без рукавов, сшитое из тонкой, приятной на ощупь ткани. Нижняя его половина была небесно-голубой, очень красивой, но в первую очередь в глаза бросалась верхняя: безупречно симметричное чередование жёлтых и голубых узоров. Кара всю жизнь одевалась в скучные, неброские платья, и теперь чувствовала себя странно, вырядившись в яркое. Она была уверена, что братишка её засмеёт, но он только покачал головой и улыбнулся.
