Кара озиралась по сторонам. «Отчего же мне никто не помогает?» И тут она всё поняла. Сотни паутин, висящих прямо в воздухе, удерживали их на месте. Таффа. Мэри. Сордуса. Деревенских. Даже рты у них были залеплены паутиной.
– Опасной я тебя не считаю, – продолжала Риготт, – однако же осторожность не помешает. Ты неглупа. И упряма. Это мне не нравится. Мне совершенно не хочется, чтобы ты отправилась в Мир вслед за мной и принялась причинять мне неприятности. Разумеется, я могла бы тебя убить, но ты освободила меня, и, пожалуй, за это стоит оставить тебя в живых. Да, такой уж я человек!
Обернувшись, Кара увидела, как из-под земли вынырнул багряный осколок кости.
– Однако, – продолжала Риготт, – я не могу допустить, чтобы ты сохранила всё своё могущество. Я вижу, ты всё понимаешь. На самом деле, думаю, ты всё так хорошо понимаешь, что сама уколешь себя этим осколком.
На глазах у Кары её рука сама собой потянулась и взяла осколок дрожащими пальцами. Девочка пыталась её остановить – но тело ей уже не подчинялось. Она, как марионетка, села и уткнула осколок себе в руку – не проколов, однако, кожу.
Риготт подалась вперёд и прошептала ей на ухо:
– Я знаю, что мы с тобой обладаем одинаковым могуществом, Кара. Но чего ты со своим чистым сердечком так и не поняла, так это того, что люди – люди тоже животные! Все они наши, и мы можем ими повелевать! А ты недостойна своего дара.
Не в силах остановиться, Кара вонзила осколок себе в ладонь. Она скривилась от боли. Одна-единственная капля крови выступила на коже и покатилась от ладони к запястью.
Осколок кости потускнел и рассыпался у неё в ладони.
Она чувствовала себя усталой – такой усталой! Каждый раз, как она мигала, проходили, казалось, целые минуты, и всё происходящее вокруг сливалось в сплошной поток образов, сменяющихся слишком быстро. Вот Риготт исчезла у неё на глазах. Вот Тафф и Сафи склонились над ней с озабоченным видом. Голоса, вопли, топот бегущих ног. Её куда-то понесли. Пыль на лице, дождь щепок. Вот сучья падают на землю, взметая в воздух фонтаны земли. Вот зверь прорывается сквозь кроны деревьев с громоподобным рёвом, и крохотная фигурка женщины сидит на нём верхом.
Кара узнала склады, которые он нёс в когтях.
– Так вот зачем эти металлические кольца на крышах… – пробормотала она. – Чтобы Нирсук мог… мог их унести. Доставить… гримуары в Мир.
– Тсс, – сказал знакомый голос. Кара ощутила, как тёплая ладонь погладила её по щеке. – Это всё кончилось, радость моя. Тебе больше не надо переживать из-за магии. Всё кончилось.
– Мама? – спросила Кара.
Но прежде чем она успела обернуться к той, что с ней говорила, её окутала тьма.
Эпилог
Когда к Каре вернулись силы, она принялась совершать долгие прогулки за пределами Калы-Мальты. Тафф каждый раз предлагал пойти с ней, но Кара предпочитала одиночество. Она говорила брату, что ей нужно время, чтобы поразмыслить, чтобы спланировать дальнейшие действия.
Это была ложь.
Вместо этого Кара целыми днями искала признаки того, что она сделала хоть что-нибудь хорошее. В Чащобе, насколько она могла судить, все оставалось по – прежнему. Растительность была такой же буйной и враждебной, как всегда. В подлеске, как и раньше, бродили порченые животные.
Мэри говорила ей, что нужно просто подождать. «Чащоба страдала сотни лет, – твердила она. – Как можно ожидать, что она оправится в одночасье? Может, и года не хватит!»
Кара не была уверена, что ей стоит верить.
Она прошла между двумя серыми вязами – с их листвы, воняющей гнилью, капала какая-то жёлтая жижа, – и увидела на ветке у себя над головой знакомый силуэт.
– Здравствуй, Наблюдатель, – сказала Кара.
Одноглазая птица бесстрастно смотрела на неё. Кара побагровела от стыда, вспомнив их последнюю встречу. Она обвинила Наблюдателя в том, что он пытается её обмануть, и ударила птицу заклинанием…
– Прости меня, пожалуйста, – сказала Кара.
Глаз Наблюдателя сделался нежно-сиреневым, а потом, немного спустя, завертелся и приобрёл цвет спелого персика. А потом, прежде чем Кара успела что-нибудь ответить, птица улетела прочь.
«Такие красивые цвета! – подумала девочка. – Я думаю, это значит, что Наблюдатель меня простил. Я на это очень надеюсь!»
Но наверняка она этого знать уже не могла. Она больше не понимала того, что говорит ей птица.
На следующее утро она неожиданно для себя самой постучалась в двери к Сордусу. На двери было нацарапано «ДЕМОН». Поначалу деревенские держались от него в стороне из страха, но мало-помалу начинали смелеть. Ещё немного – и они на него набросятся. Теперь это только вопрос времени. Хотя они довольно охотно повиновались ему, пока он обеспечивал им защиту от опасностей Чащобы, теперь народ Калы-Мальты винил Сордуса в том, что он заморочил им голову. Мэри пыталась объяснить, что он находился под заклятием и потому не может отвечать за свои действия, но всё это было впустую. Как только люди решили, что ты плохой, переубедить их уже невозможно.
Кому это и знать, как не Каре?
– Доброе утро, – сказал Сордус, отворив дверь. Он был во всём чёрном: чёрные штаны и рубаха с чужого плеча, которая была ему велика. Ни следа оранжевого.
– Мэри говорила, ты хотел меня видеть, – сказала Кара.
– Хотел. Заходи.
Кара попятилась и замотала головой. Она готова была говорить с Сордусом, если надо, но не в замкнутом пространстве. Пусть он выглядел как человек, для неё он навсегда останется Лесным Демоном. Наверно, она была так же несправедлива, как и деревенские, но Кара ничего не могла с собой поделать.
– На улице, – сказала она.
Они пошли по главной улице. Рубеж был разобран, дерево сожгли. Что это означало для тех несчастных, кого поглотила изгородь, Кара не знала. И выяснять не собиралась.
– Слушай, а «Сордус» – это твоё настоящее имя? – спросила Кара.
Он пожал плечами. Его волосы, ещё несколько дней назад тёмно-русые, теперь густо подёрнулись сединой. И морщин на лице прибавилось.
– Не помню, – ответил он. – Может, и настоящее. Но подробности моей жизни до того, как она превратила меня в это чудовище, теперь вспоминаются смутно. Я был вексари, как и Риготт. Кажется, когда-то мы даже дружили. Но Риготт пользовалась магией направо и налево и пожертвовала слишком много своих воспоминаний ради того, чтобы обрести могущество. В конце концов она даже начала забывать, что она человек.
Кара нервно прикусила губу. Несмотря на то, что магии она лишилась, потерянные воспоминания к ней так и не вернулись, и их отсутствие постоянно грызло её.
