Наконец мигнул зелёный огонёк подтверждённого допуска. Мин Юн вскинула пистолет и ворвалась в операторскую.
Три человека обернулись к ней с одинаковыми выражениями удивления на лицах. Их кресла стояли перед одним монитором, на котором какого-то несчастного потрошила здоровенная тиаматская рептилия.
Йонг торжествующе усмехнулась и трижды нажала на спуск.
— А теперь пошалим, — пробормотала она, спихивая труп с ближайшего кресла.
К счастью, используемая корпоратами система была знакома капитану. Её пальцы порхали над пультом, словно Йонг играла на футуристическом фортепиано. Первым делом Йонг надёжно заблокировала вход на КП, не желая повторять судьбу прежних операторов.
Выведя на ближайший экран подходы к коридору, где остался труп «гориллы», она углубилась в изучение системы жизнеобеспечения станции. Сообщать раньше времени о захвате станции внештатными действиями Йонг не хотела, но как только персонал обнаружит труп — начнётся активная фаза операции. И чем позже это случится — тем лучше.
Увы, лимит удачи оказался исчерпан: обезвредить людей с помощью системы жизнеобеспечения не удалось. Каждый отсек был оборудован автономной аварийной системой, включающейся при критических показаниях атмосферы.
Варианты с понижением или повышением содержания кислорода в атмосфере станции отпадали. План с сонным газом признали бесперспективным ещё на начальном этапе планирования операции: диверсанты просто не утащили бы необходимый для всей станции объём.
В это время к переставшему отвечать охраннику направился его товарищ. Ещё до того, как он обнаружил труп, Йонг опустила аварийные переборки, изолируя все отсеки станции друг от друга.
Следом она перевела все автоматические огневые точки на ручное управление, лишила противника связи и — чтобы окончательно шокировать растерявшихся корпоратов — отключила по всей станции освещение.
— Управление станцией наше, — выйдя на нужный канал, сообщила она репликантам.
Теперь оставалось продержаться до прибытия корабля с штурмовой группой. Что, имея в руках всё управление станцией, казалось не так уж и сложной задачей.
Убедившись, что в ближайшее время ей ничто не угрожает, Йонг открыла репликантам доступ к подробной схеме станции и ограниченный доступ к системе управления, а сама углубилась в изучение программного кода систем безопасности станции.
И спустя несколько минут поняла, что группа угодила в глубокую задницу.
Когда за Йонг закрылась дверь в служебные помещения, репликанты вновь переключились на наблюдение за гостевой зоной. Пока капитан не захватит КП — другого источника информации и происходящем на станции не было. А по поведению персонала в гостевой зоне быстро станет понятно — удалось дворняге задуманное, или план рухнул, и придётся импровизировать.
Минута текла за минутой, а жизнь на станции шла своим чередом. Дефектные дворняги веселились, охрана бдила — если так можно назвать неприкрытое одурение от скуки дежурящих в коридоре — обслуга сновала взад-вперёд, удовлетворяя капризы постояльцев…
В общем, всё без изменений.
Внимание Чимбика привлёк коридор, по которому двое охранников несли обмякшую женскую фигурку с сиреневой кожей. Репликант увеличил изображение и злобно рыкнул: идиллийка.
Сержант понимал, что будет дальше. Потому что уже видел и этот коридор, и охранников, несущих безвольного идиллийца днём раньше. Жертву занесут в комнату, где в креслах уже развалились в предвкушении удовольствия дефектные уроды, зафиксируют и введут «поцелуй вечности».
От этой мысли в груди разгоралась злость.
Не отрываясь, репликант смотрел, как идиллийку усаживают в кресло и затягивают ремни на её руках. По сравнению со многим, виденным на «Иллюзии», зрелище казалось почти невинным. Всего лишь ещё одна смерть. Для разнообразия даже не мучительная. Инъекция, непродолжительная эйфория и тихий уход из жизни.
Но Чимбику происходящее казалось невыносимым.
На месте незнакомой идиллийки он то и дело видел Талику. Ту, что была добра к нему без всяких на то причин. Ту, что позволила Чимбику почувствовать, что такое «семья». Не родное отделение, не крепкая связь между братьями, а нечто более сложное. Нечто важное.
Желание помочь, спасти вскипало внутри, выплёскиваясь из Чимбика жаждой убийства. Репликант мечтал войти в ту комнату и подарить смерть дворнягам, что так желали новых необычных впечатлений.
О, Чимбик с наслаждением подарит им новый, уникальный опыт…
Сердце гулко билось в груди, но сержант лишь крепко, до скрежета, сжимал зубы, наблюдал и ждал.
Личные желания не должны ставить под угрозу операцию.
— Управление станцией наше, — раздался в наушниках голос Йонг. — Открываю доступ.
Тактические блоки репликантов ожили, принимая огромный массив информации. Чимбик и Стилет жадно впитывали данные, запоминая каждую мелочь.
— Проблемы, — через несколько минут раздался напряжённый голос Йонг. — Генераторная заминирована, до взрыва — двадцать восемь минут. Кода, отменяющего взрыв, у меня нет. И в ангаре экипаж «Ниньи» готовится к вылету.
Видимо, есть резервный пульт, открывающий створки ангара.
Репликанты переглянулись. Хозяева станции постарались сделать всё, чтобы не оставлять доказательств её существования. Система самоуничтожения работала по принципу, названному «мёртвой рукой». Активация происходила не по команде оператора, а при её отсутствии: если сотрудник вовремя не вводил код — следовал взрыв.
Древняя, но надёжная система, призванная нанести удар по противнику в случае гибели защитников объекта.
— Я на разминирование, — откликнулся Чимбик.
— Беру «Нинью», — Стилет даже не пытался скрыть радость от окончания вынужденного бездействия.
— Принято. Прокладываю маршрут, — ответила Йонг.
На такблоке Чимбика схему станции прочертила ломаная зелёная линия. Репликант перехватил автомат и побежал к шлюзу.
Первый коридор — пусто. Ярко-жёлтая аварийная переборка отъехала вверх, открывая доступ к люку. Благодаря Йонг, подключившей репликантов к системе слежения станции, Чимбик видел дворнягу с автоматическим дробовиком, застывшего в блокированном отрезке коридора. Несмотря на хорошо знакомый репликанту шлем с круговым обзором, человек рефлекторно вертел головой. Сержант узнал снаряжение: такое носили полицейские части Консорциума, которые в армии Доминиона, да и в Союзе, без затей называли «карателями».
Чимбик мстительно улыбнулся.
Год назад то, что вытворяли дворняги-каратели, казалось ему чем-то малопонятным, но само собой разумеющимся.
Наверное, на Гефесте так воспринимают бесконечный ливень, а на Тиамат — смертельно опасную флору и фауну.
Но сейчас…
Сейчас Чимбик искренне радовался возможности убить этих дефективных дворняг.
