— Кстати, — подал голос Сверчок, — а сегодня тут не только женщины.
Только после его слов репликанты заметили, что, в отличие от вчерашнего вечера, среди гидов преобладали мужчины- идиллийцы. Накануне Чимбик счёл, что дело в местных традициях. На многих планетах профессии традиционно делились на женские и мужские, и сержант решил, что болтовня с туристами — как раз такой случай. Но сейчас заподозрил, что дело в чём-то другом.
— Мэм, — обратился сержант к Талике. — У многих групп гиды сменились на мужчин. Почему?
Талика проследила за его взглядом и виновато улыбнулась:
— Вчера произошло несколько случаев… недопонимания…
Запал переступил с ноги на ногу, выказывая смущение.
— Мужчины решили, что сопровождение репликантов лучше предоставить им, — продолжила идиллийка.
— Почему? — не понял сержант.
На его взгляд, такая перемена не влияла ровным счётом ни на что.
— Потому, что они волнуются и хотят защитить нас, — мягко улыбнулась Талика.
Ответ ясности не внёс. Мужчины-идиллийцы, на взгляд сержанта, не обладали ни навыками, ни снаряжением, способными представлять препятствие для репликанта. Если бы вдруг кто-то из его братьев решил применить силу.
— Они не способны остановить кого-то из нас, — поделился наблюдениями Чимбик. — И мы не несём угрозы при соблюдении простой техники безопасности.
— Они и не собираются никого останавливать, — попыталась объяснить идиллийка. — Просто не хотят подвергать нас излишнему риску.
Чимбика эти слова неприятно задели. А затем пришло чёткое осознание одного простого факта: этот мир точно не подходит его братьям. Как ни старайся — для местных ты никогда не станешь ровней. Может, перестанешь быть имуществом, но человека здесь ни в ком из репликантов не увидят. Только источник опасности.
Почему-то эта мысль уняла зарождающуюся обиду. Всё верно. Они и есть опасность. Живое воплощение Смерти. А значит, нужно искать то место, где навыки репликантов будут востребованы и с радостью приняты. Ну а пока он ищет это место, ему и братьям надо учиться самостоятельной жизни. И Идиллия — далеко не самый плохой полигон для такой учёбы.
В то же время идиллийцев Чимбик в чём-то понимал. Он хорошо помнил данные отчёта о вчерашней «прогулке» репликантов. Да и в его отделении случился неприятный случай с Запалом. На этом фоне решение аборигенов оградить своих женщин от контактов с потенциально опасными гостями выглядело вполне обоснованным.
— В таком случае почему изначально все гиды, которых я видел, были женщинами? — поинтересовался Блайз.
Взгляд идиллийки скользнул по ровному строю репликантов в боевой броне.
— Наш опыт контактов с военнослужащими показывает, что в обществе женщин они менее склонны к конфликтам.
Для репликантов её слова выглядели сущей бессмыслицей. Какая разница, дворняга какого пола стоит перед ними?
Какая тут связь с конфликтами, никто их них не понял.
— Мы не делаем различий по половой, расовой или иной принадлежности, мэм, — счёл нужным пояснить Сверчок. — Есть только дружественные, нейтральные и враждебные единицы.
Во взгляде идиллийки Чимбику почудилась жалость.
— А почему вы остались, мэм? — удивился Блайз.
Несколько секунд идиллийка молчала, будто сама до сих пор не задавалась этим вопросом.
— Вам нужна помощь, — наконец ответила Талика. — И мне кажется, что именно я сумею помочь лучше всех.
«Она в курсе, что её способен заменить электронный гид?» — пришло сообщение от Брауни на импланты отделения.
«Понятия не имею, — отозвался Блайз. — Но точно знаю, что задать этот вопрос ей будет невежливо».
Блайз ощутил, что на нём скрестились взгляды братьев. Концепцию «вежливости» они только начали постигать и способность брата ориентироваться в этой абстрактной среде вызывала у них уважение.
— Тогда начнём прогулку с ужина, мэм, — предложил сержант.
На этот раз обошлось без несчастных случаев с персоналом. Чимбик заметил, что теперь идиллийцы тщательно выдерживали расстояние между собой и репликантами. Не шарахались, не держались на почтительном расстоянии, а просто вели себя так, чтобы не провоцировать искусственных солдат. Точно так же, как он сам спокойно сидел у огня, но никогда не пересекал границу, за которой тот начинал обжигать.
Чем дольше сержант наблюдал за аборигенами, тем больше подозревал, что те успели пройти какой-то инструктаж касательно контактов с репликантами. Не только официанты и прочий персонал ресторана держали дистанцию, но и весёлые компании идиллийцев ненавязчиво обтекали группы репликантов, будто река острые скалы. Но при этом девушки всё так же весело махали руками фигурам в броне, а некоторые компании зазывали странных гостей за свои столики. Блайз жаждал принять приглашение, но сержанту более близкий контакт с аборигенами не показался хорошей идеей. Рано. Сперва братьям следует понять принципы гражданского общения и уяснить, что дворняги практически всегда врут.
Общепринятые нормы поведения — враньё по негласному договору, вежливость — враньё из желания наладить отношения, готовность помочь — враньё для привлечения туристов… Вся гражданская жизнь, по мнению Чимбика, была лишь сменой одного вранья на другое с редкими вкраплениями правды. Почти всегда — неприятными.
Но, как говорила Эйнджела, другого мира у него нет. И Чимбик собирался использовать те ресурсы, которыми располагал, для подготовки братьев к будущей жизни без поводка.
— Мэм, — отложив в сторону вилку, с которой научился худо-бедно обращаться, спросил Диего, — почему тут так много туристов? Они не понимают, что вероятность атаки на Идиллию почти стопроцентная?
— Люди склонны верить в лучшее, — промокнув губы салфеткой, ответила идиллийка.
Ела она немного, вновь невольно напомнив Чимбику Лорэй. Это сходство будило в Чимбике недовольство. Недавно он узнал новое понятие — кощунство. Религиозным сержант так и не стал, но слово оказалось на удивление близко репликанту. Само сравнение Эйнджелы с другими идиллийками казалось Чимбику кощунственным, словно он сомневался в уникальности, неповторимости своей живой святыни. Словно каждая черта, которую он находил и в других уроженцах Идиллии, обесценивалась в Эйнджеле.
Смутные мысли свились в странный клубок в голове сержанта. Симпатия к местным начала отдавать изменой, а любое узнавание рождало неосознанную злость. На себя, на идиллийцев, на весь этот чёртов мир.
— Верить в лучшее, мэм? — озадачился Сверчок. — Игнорируя данные разведки и общеизвестные факты? Как это?
— Жизнь часто непредсказуема, и нам нравится верить, что беды обойдут нас стороной, — по лицу Талики сержант не понял, всерьёз ли она городит эту чушь. — Что правительства заключат мир, что не станут тратить ресурсы на разрушительные войны. Что Союз не решится напасть…
