Вряд ли подросток с Акадии походил на идиллийских детей.
Талика только вздохнула.
— Дети, в особенности идиллийские, очень непосредственны в своих чувствах, — сообщила она. — И сила таких чувств велика. Дети совсем не умеют сдерживать порывы и эмпатию, а потому могут шокировать резкой сменой настроений.
Кроме того, ваши собственные чувства могут напугать детей и стать причиной паники. Я успела понять, что вы можете быть довольно сдержанными, когда хотите. Если дадите слово беспрекословно выполнять мои указания и уйти, как только я попрошу — мы можем попробовать посетить зоопарк.
Сержант задумался. С одной стороны, ему не нравилась мысль о выполнении указаний идиллийки. С другой, ему стало любопытно увидеть этих самых детей. Пожалуй, даже больше, чем зверьё в зоопарке. Да и то, что Талика попросила его слова, словно оно что-то значило для неё…
— Хорошо, — решил Чимбик. — Я обещаю выполнять ваши инструкции или покину этот зоопарк.
Брауни коротко кивнул:
— Я тоже обещаю.
Идиллийка кивнула, но сержант увидел задумчивый взгляд, которым она оглядывает его и Брауни.
— Что-то не так, мэм?
— Ваша броня… — помедлив, ответила гид. — Для детей она станет настоящим магнитом. Боюсь, что зрелище захватит их настолько, что они облепят вас, как муравьи — леденец.
— Что такое «леденец», мэм? — озадачился Брауни. — Насекомое?
— Вид кондитерского изделия, — ответил за Талику Чимбик. — Изготавливается различной формы и цвета, но всегда твёрдый. Активируй камуфляж.
Со стороны казалось, что репликанты растворились в воздухе. Марево, исходящее от нагретого солнцем песка, окончательно скрывало обоих солдат.
— Подойдёт, мэм? — спросил у идиллийки Чимбик.
Та удивлённо моргнула и прищурилась, приглядываясь к ставшим практически невидимыми репликантам. Она даже протянула руку к сержанту, но опомнилась и отдёрнула её.
— Как бы теперь мне не потерять вас, — растерянно улыбнулась она.
— Мы не собираемся нарушать обещание, мэм, — успокоил её сержант. И добавил:
— Тем более что вы всегда чувствуете, рядом мы, или нет.
— Это всё прекрасно, но вряд ли поможет мне или прохожим не натолкнуться на вас, — ответила гид.
— Это наши проблемы, мэм.
Лавировать в толпе оказалось совершенно несложно, а вот то, как иногда реагировали на «невидимок» эмпаты, заставило Чимбика задуматься. В скоплении дворняг проблем не возникало, а вот стоило пройти мимо стоящих в стороне идиллийцев, как те начинали удивлённо озираться. Очевидно, вид одиноко идущей Талики не вязался в их головах с эмпатической картиной мира.
В перспективе привычный способ маскировки мог оказаться неэффективным из-за фактора эмпатов. Они, конечно, дружественные живые единицы, но вид пялящихся в одну точку заложников может провалить операцию. Или привлечь внимание патруля при попытке проникновения в населённый пункт.
Сержант пообещал себе поставить перед командованием вопрос о разработке тактики действия на территории Идиллии и вернулся мыслями к цели прогулки.
Чем ближе Чимбик подходил к зоопарку, тем чаще вспоминал виденный на Эдеме рынок. Тот же странный шум, издаваемый множеством людей и животных. Неприятное воспоминание. Сержант был готов увидеть ряды клеток, между которыми с надменными лицами прогуливаются покупатели, но действительность оказалась иной.
Зоопарк напоминал просторный парковый комплекс, разделённый на зоны ограждениями, не позволяющими животным покинуть свои участки. А ещё заполнявшие его люди совсем не походили на эдемцев. Никаких рабов в ошейниках, никаких надменных лиц. И очень много детей с разных планет. Они веселились, радостно вопили, обнимали пушистых обитателей зоопарка, валялись с ними на траве, бегали наперегонки и даже боролись. Судя по тому, что взрослые не выражали беспокойства от соседства детей с хищниками, Чимбик пришёл к выводу, что звери — либо продукт работы генетиков, либо результат строгой селекции.
Но стоило репликантам приблизиться к маленьким эмпатам, как мыслей просто не осталось. И сержанта, и Брауни ошеломили поразительно яркие и незнакомые чувства. Радость. Искренняя всепоглощающая радость чем-то напоминала боевой азарт репликантов, но при этом была напрочь лишена агрессии. Странное, неправильное, ощущение. Неведомое, но очень приятное. Практически все сильные эмоции репликантов преобразовались в агрессию — даже в детстве. Их игры всегда были боем — друг с другом или общим условным противником. Всегда содержали практическую пользу. И радость приносило лишь успешное выполнение приказа. Идиллийцы же просто радовались процессу. Бессмысленному, но захватывающему с головой.
Чимбик растерянно моргнул и попятился, желая разорвать эмпатический контакт. Ему пришлось отойти дальше обычного, чтобы сделать это. Сержант потянул Брауни за руку, призывая отступить.
— Что это было? — придя в себя, спросил сержант у Талики.
— Дети, — просто ответила та. — Обыкновенные радостные дети.
Брауни потряс головой и недоверчиво покосился на бегающих маленьких дворняг.
— Вы хотите сказать, что они всегда такие? Как они функционируют в таком состоянии?
Лицо идиллийки приобрело странное выражение. Чимбику показалось, что это сочувствие, но уверен он не был.
— Они не функционируют, а живут, — ответила Талика. — Конечно, дети не всегда пребывают в столь возбуждённом состоянии. Иногда они устают, спят, играют в спокойные игры. Но вообще то, что вы испытали, совершенно нормально. Дети напоминают нам, как нужно радоваться жизни.
— Радоваться жизни? — озадаченно повторил Брауни и беспомощно посмотрел на сержанта.
Тот ничем не мог помочь. В понимании Чимбика он вполне умел радоваться жизни. Хорошо выполненное задание, отсутствие ранений у братьев, вкусная еда, пригодная для дыхания атмосфера, возможность полежать в воде — всё это и составляло радости жизни. Но привычное ему чувство радости не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал, приблизившись к детям. Даже то, что он чувствовал рядом с Эйнджелой, было чем-то другим — спокойствием, умиротворением… Счастьем?.. Наверное. Но даже это не походило на детскую радость.
Талика указала на одну из скамеек в тени дерева, в стороне от шумной толпы, и первой присела на неё. Погружённые в себя репликанты молча сели рядом.
— А на что похоже ваше детство? — спросила идиллийка.
Задай она этот вопрос в другое время, Чимбик бы промолчал. Но сейчас… Сейчас ему хотелось уложить в сознании шокирующий опыт, и он с радостью ухватился за привычную и понятную частичку мира. Он сухо, упуская составляющие военную тайну детали, описал типовой распорядок для разных возрастных групп репликантов, рассказал о тестировании и выбраковке. О жизни, совсем не походившей на то, что он видел вокруг. В словах сержанта звучали одновременно превосходство над менее совершенными дворнягами и непонятное ему самому недовольство.
