Брауни слушал краем уха — для него в словах Чимбика не было ничего нового. Куда больше его интересовало происходящее вокруг. А вот Талика слушала внимательно, не перебивая, не задавая глупых вопросов. Почти как Эйнджела когда-то.
Невольное сравнение вызвало у Чимбика глухое раздражение. Общество Эйнджелы научило Чимбика не доверять тем, кто неожиданно добр к тебе без видимой причины. Но если для Лорэй обман был единственно возможной тактикой выживания, то идиллийцы превратили доброту и дружелюбие в достопримечательности для привлечения туристов. А настоящая жизнь… Она другая. Чимбик успел на неё насмотреться.
— А как живёте вы? — в лоб задал он вопрос Талике.
— Вы же сами видите, — растерянно ответила она.
— Нет, я имею в виду на самом деле. Это как в магазине. Есть красивая витрина для покупателей, а есть настоящая жизнь.
С губ идиллийки сорвался тяжёлый вздох.
— Как мне убедить вас, что это и есть наша жизнь?
Ответ Чимбик знал давно.
— Я хочу выйти в город. Не в туристическую зону. Увидеть.
— Нам запрещено покидать этот квартал, садж, — напомнил Брауни.
Это Чимбик тоже знал.
— Я попробую получить для вас такое разрешение, — неожиданно для репликантов сказала Талика. — Если вы сумеете провести какое-то время среди детей тут, то я считаю, что вы вполне готовы выйти в город.
Сержант смерил её недоверчивым взглядом.
— Зачем это вам? — прямо спросил он.
Идиллийка какое-то время медлила с ответом, будто сама его не знала.
— Я просто хочу сделать что-то хорошее для вас, — наконец сказала она.
— А что взамен? — насторожился Чимбик.
— Наверное, взамен я немного успокою свою совесть, — опустила взгляд Талика. — У вас не было детства, так пусть хоть сейчас что-то изменится к лучшему.
Ответ сержант не понял. Какая связь между чувством вины, которое дворняги называли «совестью», с процессом роста репликантов? Почему идиллийка, не имевшая к этому отношения, испытывает вину? Почему она считает, что у него не было детства? Он прошёл все положенные этапы взросления.
Но тему развивать он не стал, опасаясь спугнуть удачу. Кто знает, может, Талика и правда сумеет договориться о пропуске в город?
— Я… буду благодарен, если вам удастся, — ответил Чимбик.
Брауни выход за пределы туристической зоны не волновал. Он встал со скамейки и настороженно, будто передвигался по минному полю, шаг за шагом приближался к группе играющих детей, среди которых мелькала и ребятня с фиолетовой кожей. Чимбик его понимал: ему и самому было любопытно ещё раз испытать эмпатию на себе. До сих пор его знакомство с этим воздействием относилось скорее к негативному опыту. Если не считать молчаливого понимания Эйнджелы, он испытывал на себе в основном страх и боль эмпатов. А ведь они, наверное, могли поделиться и чем-то хорошим. Как эти дети.
Чимбик с интересом и лёгким беспокойством считывал телеметрию брони Брауни. Тот как раз остановился, разглядывая детишек, валявшихся в траве с крупными рысями. Сержант обратил внимание на специальные насадки на когтях кошек. Как местные решили проблему с зубами хищника, оставалось только гадать, но несчастными животные не выглядели. Ни обилие людей, ни повышенный уровень шума не волновали животных, охотно игравших с детьми.
Они прыгали на мелких дворняг, толкали мягкими лапами, валили на траву и ловко выворачивались из ручек.
Совершенно бессмысленное занятие, на взгляд Чимбика, но дети выглядели счастливыми.
Талика негромко спросила:
— Хотите погладить или покормить какое-то животное? У каждого вольера стоит автомат с лакомствами для зверей.
— Может, в другой раз, — ответил Брауни.
Изображение с камер его шлема сместилось на Талику.
— А как вы живёте? — полюбопытствовал однорукий репликант. — Постоянно испытывая множественные воздействия на психику? Это… выводит из равновесия.
В этот момент один из идиллийских детей неудачно упал и расплакался. Брауни ощутил незначительную боль и просто невероятную, всепоглощающую обиду, густо замешанную на разочаровании. Будто рухнул целый мир.
Репликант потрясённо умолк и лишь через несколько секунд осознал, что по щекам текут слёзы. Невероятное, невозможное событие. Репликанты не плакали с раннего детства, лет с двух. Воздействие слезоточивого газа и иную стимуляцию слёзных каналов Брауни в расчёт не брал. Но сейчас… Сейчас слёзы вызвала незнакомая, всепоглощающая детская обида за испорченную игру.
Рядом с рыдающим малышом плакали инопланетные дети и даже кое-кто из взрослых. Даже звери проявляли беспокойство, хотя на них эмпатия явно действовала слабее или вовсе иначе.
Талика осторожно нащупала руку растерявшегося репликанта и отвела его в сторону, разрывая эмпатический контакт с ребёнком.
— Мы привыкли и научились с этим жить, — ответила она на заданный, казалось, вечность назад вопрос. — Это как слух. Поначалу резкие громкие звуки рядом пугают, шум города оглушает, но со временем ты неосознанно фильтруешь то, что слышишь. Обращаешь внимание на приятное, прислушиваешься к тому, что кажется опасным, и не замечаешь фоновый шум.
Брауни открыл забрало шлема, предусмотрительно отвернувшись от площадки. В мареве появилась часть лица, словно призрак из фильма, которыми дворняги любят щекотать свои нервы.
Вытерев пальцами здоровой руки слёзы, он какое-то время озадаченно рассматривал влагу на пальцах.
— Пожалуй, я рад запрету на выход в город, — сказал он, закрывая забрало. — Не думаю, что готов к такому.
Наблюдавший за ним Чимбик вспомнил пронзающую всё тело боль и скорчившихся вокруг эмпата вооружённых людей. Вспомнил предельное усилие, позволившее сопротивляться эмпатической атаке, двигаться, несмотря на чужую боль.
Он определённо был готов к выходу в город.
Планета Идиллия. Военная база «Эсперо-1»
Полковник Стражинский и майор Савин молча изучали документ, полученный от командующего.
— Странная просьба, — резюмировал полковник. — Вывести в город репликанта.
— Ещё и РС-355085, — недовольно сказал присутствующий в кабинете Тайрел, игнорируя недовольный взгляд Савина.
— С ним были проблемы? — сухо поинтересовался командующий.
Тайрел пожевал губами и с явной неохотой ответил:
— Нет. Реакци сержанта несколько отличаются от основной массы репликантов, но в целом укладываются в общую статистику.
— Статистику чего? — командующий едва заметно нахмурился, раздражённый манерой Тайрела недоговаривать.
— Статистика накопления недовольства, — пояснил Тайрел. — Репликанты при тесном контакте с обычными военнослужащими и гражданским населением постепенно начинают проявлять недовольство своим положением.
