Пихание эффекта не достигло. Вопреки нашим предположениям, вторая дверь открывалась так же, как и первая — к нам, то есть ее надо было потянуть, только вот за что? По всей видимости, пройти можно было в одну сторону — оттуда сюда, а не отсюда туда. В области темени у меня засвербило нечто вроде мысли.
— Обследуем после, без спешки. Давай обмерим только дверной проем и уйдем — в носу щиплет невыносимо.
Гутюша послушно обмерил, задвинул на место полуоторванные доски и призадумался.
— Слушай-ка, а вдруг это не манекен, а самый обыкновенный труп?..
Я записала обмеры и постучала по лбу карандашом. Гутюша, похоже, совсем обалдел, хотя.., черт его знает… Правда, мне не доводилось слышать, чтобы труп сам собой держался вертикально и благоухал лаком для пола, но всяческих консервирующих средств изобретено в последнее время до холеры и все возможно. А вдруг он просто-напросто висит? Мы ведь не разглядывали внимательно, запах тошнотворный и видок такой — любоваться, в общем, не тянет. На первый взгляд — манекен как манекен, только старый и облупленный…
А окажись манекен трупом, последствия катастрофические! Вместо обмеров даем показания, милиция рыщет повсюду, нас выбрасывают из подвала, пломбируют вход, забирают бумаги, к тому же нас, упаси Боже, подозревают, все кувырком, препятствия неодолимые, а обследование надо закончить в срок…
— Гутюша, типун тебе на язык, — заартачилась я. — Не городи чепухи, еще накличешь. Будь хоть сто трупов, а для нас манекен и точка. Подумай логически, у нас чертовски мало времени. Гутюша, вопреки видимости, умел думать логически, а потому решительно отвернулся от трупа. В подвалах нас ожидал еще миллион мучений: километры разных проводов и кабелей, к тому же действовала местная котельная. Самое жуткое место во всем здании!
Дождь давно перестал лить, но с домом мы разделались и выбрались во двор только на третий день.
Кооперативный дворник прицепился к нам, как репей к собачьему хвосту. Заявил, ему, мол, ведено соблюдать закон, и представил нам вбитые в землю колышки, означающие границу территории. Колышки дугой огибали развалины, и по ним требовалось установить ограду. Таскался сторож за нами повсюду, смотрел в руки и все нудил, чтобы мы случаем не переступили запретной черты — за что последовало бы страшное наказание. Какое — он не уточнял, равным образом непонятно было, кто оное наказание понесет: мы, Тадеуш или заказчик. Убрать из проекта эти завалы всем было на руку, отпадала проблема расчистки и вывозки щебня, а посему дворницкие директивы нас устраивали.
Мы опустили с крыши шнур, на конце которого привязали камень, и Эва могла теперь взяться за чертежи. Словом, со всем обмеренным хламом мы отправились к Тадеушу.
— Да, с самого начала говорили, там кусок двора принадлежит к соседним владениям, — поддержал Тадеуш дворницкое занудство. — Вроде что-то там утрясали, но я им довел до ума все преимущества, если плюнут на эти щебеночные бугры, и они поспешили прийти к согласию.
— И верно, — поддакнул Гутюша в своей манере. — Кобыла с возу, бабе легче. Разве что сделали бы санки с горки.
— Санки с горки остались теперь тем детям, — заметила Эва, привычная к Гутюшиной манере. — Где остаток территории?
— Пока нету, тебе что — мало? И так хватает дел с этим кусочком. А ты вообще-то была на месте?
— Была разок. Поеду еще осмотреть, потому как эта жертва прострела пока еще ни туда ни сюда. Одного его надолго не оставишь.
Тадеуш уже не валялся в постели, а геройски передвигался по квартире, хотя спина совсем не сгибалась. Надеялся, правда, через неделю начать вкалывать.
— Самое главное сейчас — барак для детей, — сказал он задумчиво. — Обмерьте вы эту заразу с дотошностью часовщика, предвижу, начнутся баталии и каждый винтик будет важен. Выиграет наверняка кооператив, у него своя рука где надо, пусть хоть детям дадут что-нибудь приличное.
Я решилась немного пооткровенничать насчет моего рабочего рвения, ведь Тадеуш мог оказаться весьма полезен.
— Любопытные дела творятся вокруг объекта, — подкинула я косточку.
— А на что мне вокруг? — удивился Тадеуш. Я рассказала о наркотиках, о таинственном притоне, находящемся где-то рядом. Призналась, что намереваюсь туда проникнуть под предлогом более полного обследования местности.
— Кое-что я уже разведала и знаю направление, да пока что не хватало времени на дополнительный осмотр.
— Ну! — подтвердил Гутюша. — Я под конец понял, куда ее несет. Только в проходе стоит то ли труп, то ли манекен. И воняет.
— И что, это входит в проект? — взволновался Тадеуш.
— Нет, стоит за дверью, — успокоила я. — Прямо в дилатационной стене. Как закончим, хорошо бы симулировать продолжение работ. Сделаю вид, необходимо, дескать, дополнительное обследование подвалов, и погляжу, что там такое.
— Судя по всему, делать вид не очень-то понадобится, без дополнительных обмеров и так не обойдется, — деловито заметила Эва. — А общество в лице Гутюши тебе обеспечено.
— В случае чего подтвердите, что я там шастаю в качестве легального труженика. А то вообразят еще, что я шпионка или еще кто… Террористка, например.
— В силу моей восторженной признательности засвидетельствую не глядя все, что пожелаешь, — торжественно поклялся Тадеуш. — А нельзя ли узнать, на кой тебе сдалась эта наркоманская берлога? Замешан кто-то?
— Ну как же, небось Дарий велел, — съязвила Эва.
— Убраться он мне велел. А меня снедает любопытство. Есть мнение, что во всем этом замешаны крупные шишки.
— Если ее когда-нибудь не пришьют, то я Паганини, — пророчески изрек Тадеуш и, поморщившись, сел за стол, где были разбросаны эскизы.
— А мне-то казалось, ты без ума от милиции! — фыркнула Эва.
— Да при чем здесь милиция? Добросовестная милиция такую малину с удовольствием бы ликвиднула. На мой взгляд, здесь орудуют важные лица. Жуткий клубок, кто в нем запутан, не поняла еще, а предполагаю самое худшее; честно говоря, до правды докопаться винтиков не хватает.
— Дай Бог здоровья, а умишко и такой сойдет, — вдруг наставительно брякнул Гутюша. Я повернулась к нему.
— Гутюша, ты, надеюсь, понимаешь, что я открыла тебе страшную тайну и трепать языком не следует?
— Я что — себе враг, садист что ль набекрень, — обиделся Гутюша. — С кем попало носом не трусь.
— Умоляю, сделайте этот барак до того, как вас посадят на много лет, — зажалобился Тадеуш. — Мне чертовски неохота делать смету дважды…
* * *
— А все эта Сушко, пани начальница. Мне сдается, она сама забрала ребенка и куда-то подевала. Милиция в конце концов найдет его…
— Шляется и шляется: чокнутая, так запереть надо и всех делов. Вы пошлите кого-нибудь, ради всего святого, ведь живет же она где-то.
