Та, что уже не была Молли Блум, оказалась в маленьком, полностью изолированном от внешнего мира пространстве. Новая дверь, новый замок, новый ключ, дрожащий в руке. Каким сырым может быть холод. Дверь открылась с каким-то неземным скрипом. Безутешные скачки фонарика по каменным стенам. Массивная темнота.
Чернота.
Новая дверь, укрепленная. Предчувствие бетонного пола у порога.
Новый ключ. Новый свет, пока открывается дверь. Слабый фоновый свет, однако достаточный для того, чтобы выделить абсолютный центр подвальной комнаты.
Сидящий человек.
Вот она и пришла. К самому центру.
К центру тьмы.
Человек сидит в углу, совершенно неподвижно, на голове черный капюшон, от стула до стены в каждую сторону не больше метра, дальше стена, неровная кирпичная кладка, как будто каменщик, работавший здесь двести лет назад, был слегка пьян.
На кирпичных стенах впереди и позади человека, сидящего на прикрепленном к полу железном стуле, виднелись следы плесени. Руки у человека были заведены за спину, как будто все еще связанные.
Молли подошла ближе. Схватилась за черный капюшон. Отдернула его.
Короткостриженые волосы мужчины напоминали металлическую стружку вокруг магнита. В сером взгляде начальника отдела СЭПО не осталось и следа стали.
Лишь удивление.
– Молли? – прошептал он.
Молли Блум вытащила пистолет и выстрелила в него.
Три точных выстрела прямо в сердце.
Во мгле повисла тишина.
II
14
Четверг, 3 декабря, 11:49
Сэм Бергер просматривал видео в пятнадцатый раз, но на сегодня – в первый. Фильм закончился, Сэм продолжал смотреть на экран – черный, за исключением нескольких пятен непонятного происхождения. Может быть, отпечатки его пальцев? Возможно, он накануне коснулся пальцами экрана, сам того не сознавая? Или капли пота?
Брызги холодного пота?
Три ужасных дня назад они расстались с Августом Стеном в гавани Нюнесхамна.
Выстрел в грудь. Из его, Бергера, собственного пистолета. Карстен хотел его кастрировать. А потом эта скотина похитила своего бывшего шефа Августа Стена и привязала его к стулу в подвале – тихо, не выдавая себя, без каких-либо объяснений.
Как это все связано между собой?
И почему начальник отдела СЭПО в этой щекотливой ситуации обратился именно к нему, Сэму Бергеру? Если у Стена была возможность сообщить внешнему миру о своем положении – переслать по электронной почте фильм, хоть и при плохом сигнале и снятый на микрокамеру, – почему он не проинформировал высшее руководство СЭПО? Почему не попытался инициировать глобальный розыск? Почему не оповестил полицию, военных, прессу, кого-нибудь еще? Нет, он извлек эту малюсенькую камеру бог знает из какой части тела и переслал видео Сэму Бергеру и никому больше, – человеку, находящемуся в розыске, скрывающемуся в полной изоляции, а значит, тому, кто меньше всего мог помочь Стену в этой ситуации. Сброшенному с трона и чуть не кастрированному бывшему полицейскому. Почему, черт возьми?
Что вообще происходит?
Сэм не мог спасти его, Стен должен был прекрасно сознавать это. Значит, то, что хотел рассказать Стен, важнее его собственной жизни. И рассказать об этом было необходимо именно Бергеру.
Или же Август Стен думал, что только Бергер и никто иной мог спасти его?
В любом случае, видимо, чрезвычайно важно было, чтобы этот рассказ попал напрямую к Бергеру. И теперь Сэм Бергер пытался понять почему.
В рассказе не было ничего, что объясняло бы выбор адресата, ничего специально для него. Большую часть истории отношений между Стеном, Гундерсеном и Пачачи Бергер уже знал.
Юный Стен завербовал молодого Гундерсена, об этом Бергер догадался. Он знал также, что Стен перевез Пачачи в надежное место, спас его от крота до того, как крот был раскрыт. Крот, в свою очередь, похитил дочь Пачачи Аишу. Скорее всего, он шантажировал Пачачи, заставляя его молчать обо всем, что ему известно о разветвленной сети джихадистов в мусульманском мире. Иными словами, стране угрожала повышенная опасность, в любой момент мог произойти «самый крупный теракт в истории Швеции».
Если Август Стен так предан своей стране и своей работе, как предполагает Бергер, то на карту поставлено очень многое. Действия Карстена могут погубить множество шведов. Карстен продал свою родину. И в Швеции вот-вот произойдет нечто ужасное.
Значит, дело серьезное. Внезапно странная попытка отстрелить ему яйца предстала перед Бергером совсем в другом свете. Очевидно, Бергер играл решающую роль в игре, контуры которой он только угадывал. Стен сказал, что его видеозаписи можно посылать лишь небольшими порциями – значит, почтовая программа микрокамеры не способна пересылать крупные файлы, она автоматически делит файл на несколько более мелких, следовательно, существует вероятность, что они будут приходить по одному по мере того, как в подвале будет появляться сигнал 3G или 4G. Неизвестность делала существование на этом отдаленном терзаемом ветрами острове совсем невыносимым.
Зачем Бергера поместили сюда?
И что будет теперь, после похищения Стена?
Что задумал этот изверг Карстен?
И кто он такой?
Бергер наклонился поближе к компьютеру. Все-таки ему удалось проникнуть во внутреннюю сеть СЭПО. И хотя его пальцы были в сто раз менее ловкими, чем у Молли, он может попытаться идентифицировать Карстена и выяснить, кто же он такой. Что, возможно, поможет ему спасти начальника отдела СЭПО Августа Стена. Ведь разве не было полученное видео скрытой мольбой? Криком о помощи?
Но почему? Бергер никогда не был приближен к СЭПО, он работал обычным инспектором уголовного розыска полиции Стокгольма, хотя и на «особом служебном положении», но почему, черт возьми, он вдруг стал такой важной персоной для СЭПО?
Бергер нырнул в воды службы госбезопасности и тут же оказался в толще воды.
Не понятно было, где верх, а где низ. Что значит вперед, а что – назад. В ходе двух предыдущих дел – если их можно назвать делами – электронными системами и архивами СЭПО всегда занималась Молли Блум. А теперь он вынужден заново учиться плавать. Или хотя бы определять, где верх, а где низ.
Он выпустил маленький пузырик воздуха, проследил за ним взглядом, выбрал нужное направление, попробовал плыть. Начал потихоньку понимать, как это делается.
Эта система довольно сильно отличалась от обычной полицейской, и когда Бергеру удалось наконец нормально сформулировать запрос, тот не дал результатов. Имя Карстен нигде не встречалось.
Ладно, вполне ожидаемо; все-таки Карстен принадлежал к ближайшему кругу Августа Стена, был его правой рукой, так что ничего удивительного в том, что его имя засекречено, нет. Если быть откровенным, то Бергер точно не знал, Карстен – это имя или фамилия. Вроде звучит как-то по-датски?
