«Дорогие Маркус и Оскар! Это ваш папа. Я очень по вам скучаю. Сейчас вам грозит опасность. Скоро ваш отчим Жан выйдет из гостевого дома. Охранники последуют за ним. Будьте наготове. Сразу же после моего следующего сообщения выходите через заднюю дверь и незаметно идите к берегу, строго на восток. Буду ждать вас там. Обнимаю, папа. PS Решайте сами, рассказывать ли маме. Расскажите ей только в том случае, если думаете, что она захочет уехать с вами. Если вы согласны, ответьте тут же, написав полное число символов победы!»
Бергер нажал «Отправить».
Теперь все зависело от того, получит ли он ответ.
Абсолютно все.
Вся его жизнь.
Каждая секунда вызывала отвращение. Время тянулось, капало медленно, как смола. И уходило безвозвратно. Доводя его до безумия.
Он закрыл глаза. Задержал дыхание. Готовый вовсе прекратить дышать. Просто перестать существовать.
И тут раздался сигнал, чистый и громкий.
В сообщении мог стоять ноль. Могло быть написано «ха-ха-ха». А могло – «неплохая попытка, дружище».
Но ничего этого там не было.
Там было число «12».
Значит, не только близнецы готовы. Но и Фрейя.
Три раза по четыре знака «V».
Сэм Бергер сделал глубокий вдох. Он втянул в себя весь кислород, какой только был на Стокгольмском архипелаге.
* * *
Вместе с другими официантками Молли Блум направилась на кухню. Оттуда она выглянула в сад и попыталась понять расстановку сил. На данный момент можно было выделить четыре группировки: арабы, русские, затем те, что с виду казались корейцами, а также Нильс Гундерсен и его солдаты. Да, она узнала этого крутого старика по фотографиям. В чертах его лица можно было даже разглядеть сходство с его сыном, Вильямом Гундерсеном, который сделал пластическую операцию и которого она, Молли Блум, собственно, и убила.
В это мгновение появилась пятая группировка.
Через главный вход в сад вышло пятеро мужчин. Четверо из них – необычайно рослые и крепкие – напоминали солдат французского Иностранного легиона. Между ними шел худой высокий человек, одетый с иголочки. Когда сегодня утром Блум привезли на остров вместе с остальным обслуживающим персоналом, у нее не было возможности даже близко подойти к семье. Но сейчас у нее не возникало сомнений в том, что перед ней Жан Бабино. Со своими четырьмя охранниками.
Пятеро. И трое внутри, в доме. Остальные члены семьи Бабино.
Пять плюс три.
Пятеро мужчин остановились и осмотрели сад. Внимательно оглядели все четыре столика. Перед тем как так называемая Хозяйка, суровая женщина пятидесяти лет, загнала своих официанток в дом, Блум успела заметить, что Бабино готовится произнести речь. Она засунула руку в карман необъятного форменного платья Хозяйки, потом улизнула от нее и поднялась на несколько ступенек вверх. Из лестничного окна хорошо просматривался сад. И слышался уверенный голос Жана Бабино:
– Добро пожаловать в Стокгольмские шхеры. Приятно видеть так много аукционеров. Уверен, нам предстоит жесткая, но честная борьба. Сегодняшний аукцион отличается от предыдущих количеством и качеством оружия, поэтому здесь присутствует лидер нашей организации.
Блум попыталась понять, что все это означает. Скорее всего, она угадала: Бабино – всего лишь представитель, доверенное лицо. Похоже, новый глава организации сейчас находится здесь. Но где именно? В здании? Есть ли еще кто-то за закрытой дверью, кроме Маркуса, Оскара и Фрейи?
Но из здания хостела никто не вышел. Вместо этого из-за одного из столиков поднялся мужчина и медленно направился в сторону Жана Бабино.
Нильс Гундерсен двигался в полнейшей тишине.
На Блум накатила тошнота. Она закрыла глаза, изо всех сил стараясь сдержать рвоту. И обдумывая увиденное.
Значит, теперь нелегальной организацией Исли Врапи управляет Нильс Гундерсен.
А Жан Бабино – всего лишь его адвокат.
Она задумалась. Меняет ли это что-то в их планах?
Все четверо охранников Бабино по-прежнему находились в саду. В здании никого. Значит, ничего не меняется. Маркус, Оскар и Фрейя должны быть одни.
Судя по всему, они могут бежать.
Бежать прямо сейчас.
Молли Блум нагнулась, порылась в цветочном горшке, достала оттуда полиэтиленовый пакетик, вынула из него красный, как будто детский мобильный телефон, почувствовала, как трясутся ее руки, как вся она дрожит. Отправила короткое емкое сообщение: «Сейчас!»
* * *
У Бергера звякнул телефон. Он прочитал сообщение:
«Сейчас!»
В ту же секунду Бергер отправил сообщение с тем же текстом Маркусу и Оскару: «Сейчас!»
Заведя бесшумный подвесной мотор лодки, Бергер обогнул островок. Он быстро приближался к Эйе, вот возвышается Ландсортский маяк. Бергер включил максимальную скорость и направился вдоль каменистой береговой линии. Солнце поблескивало на тоненькой корочке льда, не представлявшей никакой угрозы для надувной лодки. Казалось, она скользит по ледяной поверхности. Парит.
Бергер положил оружие на дно лодки. Вытянул руку, сложил ладонь лодочкой. Ладонь была пуста.
В ней – только жизнь.
Ничего. И вместе с тем – все.
* * *
Глядя наискосок вниз, Молли заметила, как Нильс Гундерсен, по-прежнему с винтовкой на плече, подходит к Жану Бабино и его охране. В течение всего своего величественного шествия он не отрывал глаз от мобильного телефона. Затем сделал шутливо-театральный жест, изображая, как отсылает сообщение, и, широко улыбнувшись, посмотрел на своих уважаемых аукционеров.
* * *
Телефон Бергера снова звякнул. А не должен бы. Он резко снизил скорость. Если сообщение от Маркуса, значит, возникли трудности.
Но сообщение прислал не Маркус. Эсэмэска пришла с незнакомого номера.
Бергер глубоко вздохнул и прочитал:
«Уважаемый Сэм Бергер. Я понимаю, что в детстве ты был единственным другом моего сына. Понимаю и то, что ты предал его самым гнусным образом. На глазах у целой компании девочек ты до крови исхлестал его пенис полотенцем. Много лет спустя ты застрелил его тем же способом, через член. Степень твоей извращенности восхищает даже меня, а я много повидал на своем веку. Действительно многое. И если ты не понимаешь, что я привез сюда семью моего весьма посредственного адвоката для того, чтобы убить ее при обстоятельствах, превосходящих те, при которых ты убил моего сына Вильяма, тогда ты недостойный соперник, Сэм. Приезжай сюда посмотреть, как я медленно замучаю твоих близнецов до смерти. Всего доброго, Нильс Гундерсен».
Бергера вырвало так внезапно, что рвота, похоже, растворилась прямо в воздухе.
С белым как мел лицом Бергер надавил на газ.
