Людвиг поднялся и засипел, голос у него отравой порченый, один сип, а не голос:
– Давайте, садитесь. Долго тащитесь.
А нас и было-то всего человек десять. Сам Людвиг, техники, Грегор и два отряда: мой, да Кристианссона, остальные в разъездах. Причем Грегор не в счет: сил в нем сейчас не больше, чем в зомби, у которого кончился завод.
Людвиг начал сегодня раньше обычного. Видно, не рассчитывал он на Грегора. Ну, продержится парень еще пять минут, ну десять, ну, пятнадцать, а потом вырубится. А держать его на таблетках до семи, когда у нас развод бывает, – глупо и нехорошо. Сейчас отбарабанит свое и баиньки.
А мы, значит, в дороге отоспимся. Наверное.
Людвиг:
– Грегор, тебе слово.
– На мысу Грей Найф – ничего особенно. Радиоактивные отходы… чьи они, я понять не смог, маркировки вытравлены в нулину. Но похоже, это наши старые знакомые, концерн Лысого Мэта… И, ребята, состояние такое, что надо решать вопрос срочно. Я Людвигу замеры передал, он вам скачает, тому, кто поедет, да… но лично, чисто субъективно, передаю ощущение: дерьмо стрясется ни сегодня, так завтра… А остров… Остров – похуже. Подземный завод, склады, все что должно жить – давно не живет… Короче, во-первых, есть кое-какие признаки панфира… уверенности нет у меня, но признаки оч-чень подозрительные… Во-вторых, очевидные следы активности женевцев. Года восьмидесятые, наверное. Или конец семидесятых, перед самым предоставлением независимости от Федерации… Потом они всё аккуратно запаковали… Я едва пробился с поверхности. Не знал бы, где искать, не пробился бы. И, в-третьих, вода у них кое-где капает. В шахтах, в переходах… А если вода просочилась туда, отрава обязательно найдет способ просочиться оттуда. Вы только представьте себе: вылезет на берег многорукая огнедышащая рыба… Ха-ха… Или местные жители позеленеют до летального исхода. Ха-ха… – и тут я посмотрел на лицо Грегора. Да он пьяный в сиську! Пьяный и счастливо улыбается. Доволен, что выбрался с Острова целым и невредимым.
– Замеры сюда, мне, и свободен.
Они с Людвигом поколдовали пару минут над рекордером, и Грегор ушел. Щепка его взглядом проводила. Герой, герой! Какая баба не сомлеет в одночасье…
– Теперь осталось решить, кто из вас куда отправится.
Я прикинул: панфир – это верная смерть. Теоретически можно вывезти контейнеры на орбиту и там спалить. Но практически… практически по дороге они погубят уйму народу. Потому что ни один контейнер, кроме довольно экзотичной конфигурации силовых полей, не способен держать это больше двадцати лет. Все портится, все протекает, панфирная эссенция сверхтекуча, это я как очень секретный специалист знаю, а нормальным людям лучше об этом ничего не знать… Тамошним контейнерам шестьдесят лет с хвостиком. А может быть, и все семьдесят. И они старого типа, потому что энергетические коробочки появились только сорок лет назад. Убойная работа. Радиация – плохо, но терпимо. Как-нибудь выберемся.
И я всей душой возжелал, чтобы Людвиг убил сейчас Кристианссона и его ребят, а меня оставил в живых. Но ни слова не сказал. Еще меня хватает на это. Молчать, когда очень страшно и чужой дядя определяет, жить тебе или не жить…
А Кристианссон подал голос:
– Людвиг, давай-ка меня на остров. В конце концов, биохимия – это моя специализация.
Начальник Станции почесал подбородок.
– Специализация твоя. Да. Но только твоя. А остальные двое у тебя в отряде – салаги, без году неделя тут… Нет, Олаф. Нет. Эрни, ты готов?
Я кивнул.
Да я труп, труп! Мне хотелось заорать, мне хотелось ударить Людвига. Но ничего этого я не сделал.
Место здесь не такое.
– Давай. Перед выездом зайди, скачаешь данные Грегора.
Я опять кивнул, поднимаясь.
– Джоан, Марек, пошли.
И мы отправились получать снаряжение… Я еще не знал тогда, что убойная работа досталась Олафу и его парням, а не мне. Я не знал, что Кристианссон вернется живым и живым пробудет еще целый месяц, но его ребята умрут намного раньше…
Нам просто не хватало людей. И мы знали, до какой степени надо торопиться. Если бы инспекторов в биоаварийной службе было побольше, нам приходилось бы намного реже платить трупами за самую обыкновенную работу. Нам просто не хватало людей…
* * *
…вёл отрядный антиграв уже второй час.
– Марек, – сказал я ему, – сколько нам еще?
– Минут десять, шеф.
Надо срочно просыпаться. Я похлопал по карманам… нет курева. Забыл курево на Станции, придурок.
– Держи, – Щепка протягивает мне уже прикуренную.
– Спасибо.
– Пару слов, Эрни.
– Дуй. Слышала, сколько у нас в запасе?
– Да.
И она заговорила о том, какая у нас чудовищная текучка кадров, либо люди уходят, либо их увозят, либо сжигают… И что-то еще о ветеранах: полгода-год в таких условиях, и ты уже ветеран… да, как-то так… А я слушал Щепку в полуха. Она сама служит в младших инспекторах вот уже года три, никак лычку старшего заработать не может. Память у нее плохая. По тестам выходит: память – никуда; значит, дорога наверх ей закрыта. И всем новичкам она вроде мамаши. Приголубит, обаяет, проинструктирует ненавязчиво… раз, другой, пятый, десятый, сотый… Болтает Щепка без умолку и очень хаотично. Либо ты научишься посылать ее подальше, либо просто перестанешь слышать «инструктажи». Я ее командир, я на два звания старше ее, а бедная Джоан никак не уймется. Сорок три года бабе, габариты тяжелой спасательной амфибии – это раньше она худющая была, говорят, потом-то раскачалась. Мужа у нее нет, детей нет, семья – Станция. И ведь не будет уже детей: слишком много отравы приняло тело Джоан… Кто ей нахамит, тот бессовестное дерьмо. Я отключаюсь от ее болтовни, начинаю думать о другом: вот, когда вернемся назад… если вернемся… но об этом думать не стоит… да… когда вернемся, я возьмусь за грибной паштет. У меня припрятана банка грибного паштета, отец прислал. Говорит, натур-продукт, ни грамма синтетики. А в баночке никак не меньше полкило. Со Щепкой и с Мареком поделюсь, конечно, но больше все-таки съем сам. Обожаю грибной паштет. Просто жить без него не могу… Добраться бы до него быстрее. Жаль, фризер у нас на двоих с Таннером. А Таннер – проглот известный. Вернется раньше меня, хапнет баночку… Тогда что? Тогда я его убью.
Что она говорит? О, это интереснее:
– …ты какой-то деревянный в последнее время…
– В последнее время?
– Да, Эрни. Недели две как. Вот я и говорю: это верный симптом.
– Я прослушал, Джоан, извини. Чего симптом?
– Да ветеранского барьера. Никто не слушает меня. Олухи! Салаги! А стоило бы. Да и тебе бы стоило, Эрни. Знаешь, что я тебе скажу?
– … «ветеранского барьера», Джоан.
– Я не беспамятная! Знаешь, что я тебе скажу?
