— Нет-нет, что вы! — энергично запротестовала я, потому что решение проблемы напрашивалось само. — Сперва давайте посмотрим, что случилось с той скотиной, потому что у меня есть неплохая идея, как от него избавиться. Этот титан физического труда мне может пригодиться.
Остальные трое уважили мои криминалистические таланты, подчинились без расспросов, и мы подошли к скулящей куче. Ворощак, видимо, окончательно обалдел, потому что потащился за нами, все ещё согнувшись чуть не вдвое.
Моника училась на третьем курсе ветеринарного института. Людьми она не занималась, но физически и биологически люди и звери похожи, раз и те и другие — млекопитающие. Моника с отвращением осмотрела и ощупала жертву.
— Рука у него сломана, возможно, что в двух местах, — без тени сострадания сказала она. — Ушиб бедра, это уж точно, надеюсь, что и кость треснула. Я же говорила, что у неё великолепный рычаг в ногах, у ласточки моей… Сдохнуть не сдохнет, но тут этого подонка оставлять нельзя, потому что его найдут и будет скандал.
— Вот именно, — поддакнула я. — Оставили человека без помощи! Сразу начнётся следствие, выяснится, что его отделала лошадь, возникнут всякие проблемы. Надо вынести его с ипподрома и анонимно вызвать «скорую». От всего откреститься. Пусть он там говорит, что его побила чужая группировка. Мне жалко его класть в свою машину, разве что привязать его сзади и так тащить, но тогда останутся следы. Пусть его вон этот вынесет.
Мои речи были встречены редким энтузиазмом и одобрением, прямо-таки аплодисментами. Ворошак вдруг как-то сразу выздоровел и промычал, что понял, о чем речь. Может быть, он надеялся за свои услуги получить прощение. Не ожидая дальнейших приказаний, он поднял пострадавшего негодяя и закинул себе на спину. Негодяй дико крикнул и, видимо, потерял сознание, что всем нам доставило несказанное удовольствие.
— Через задние ворота, — предложила я. — Идти столько же, а все-таки свободней и сторожей нет. Небось ворота уже закрыты?
— Может, ещё нет, — откликнулась Вонгровская. — Их по-разному закрывают. Теоретически положено это делать сразу после окончания скачек, но в жизни все не так, как на самом деле…
Устранение основной улики было делом срочным, поэтому без дальнейшей болтовни вся процессия направилась к задним воротам. Ворощаку ведено было избегать хорошо освещённых мест, потому что черт его знает, кто ещё может шляться по территории. И так форменное чудо, что никто больше не припёрся, но немногочисленные сотрудники конюшен сперва были заняты тем, что успокаивали встревоженных лошадей, а потом, раз ничего больше не происходило, не стали искать причины минутной суматохи. Если учесть, что оба злодея после происшествия не шевелились, можно было решить, что какая-нибудь лошадь чего-то испугалась — только и всего.
Стук копыт за спиной донёсся до нас довольно быстро. Флоренция лёгкой рысцой догоняла нас. Моника ахнула и остановила лошадь.
— Да пусть идёт с нами, — успокоила её Агата Вонгровская. — Зигмусь, садись на неё. Получится, что ты её прогуливаешь перед сном, она же прогулки любит. Потом вернёшься в конюшню. Она вообще любит компанию.
Зигмусь уселся на кобылку охлюпкой, без седла. Я не была уверена, что лошадкой руководит исключительно дружеское расположение, поскольку в сумке у меня ещё оставался сахар. Я замедлила шаг, отстала и украдкой подавала ей по одному кусочку. Осика не протестовал и не жаловался.
— Осталось всего четыре, — предупредила я Флоренцию. — Иди помедленнее.
И зачем мы, собственно говоря, потащились к воротам всей компанией, было совершенно непонятно. Вполне достаточно было выбрать одного человека, чтобы он присмотрел за тем, как Ворощак выполнит своё задание, но потрясение было таким сильным, что мы надолго отупели. Никто не мог решить, кому следить за Ворощаком, зато всем сразу хотелось заботиться о Флоренции. В результате, наверное, вышло даже к лучшему, потому что в такой толпе тяжело нагруженный Ворощак меньше бросался в глаза.
Остальную часть пути я посвятила размышлениям о том, какой безумный поступок мне удалось совершить, и действительно ли он безумный. Оставленный на территории ипподрома выродок с тяжкими телесными повреждениями несомненно спровоцировал бы возбуждение уголовного дела. Сама «скорая» по обязанности донесла бы полиции. Следствие могло бы по ниточке прийти к этой таинственной новой мафии. Может быть, мафию и удалось бы ликвидировать. Однако с другой стороны, зная жизнь, я могла ожидать и совершенно противоположных результатов. Никто не стал бы говорить правду на допросах, а враньё в сочетании с сильным давлением снаружи, привело бы к таким последствиям, что волосы дыбом вставали на голове. Наказание понесли бы, как нередко случается, только жертвы, с Флоренцией во главе… Кто поверит, что кобыла могла потоптать этого негодяя просто из самозащиты, ведь с ней-то ничего не случилось… С третьей, опять же, стороны, если полиция в это дело все же включится, то я добавила им внушительную гору трудностей и осложнений. Но следует принять во внимание, что ни одному полицейскому не грозит быть застреленным из-за подозрения, что он болен бешенством, поэтому их проблемы — тьфу и растереть! Ну ладно, попробую как-нибудь распутать все это по возвращении домой…
Мы добрались до ворот, каковые оказались закрыты. Несколько секунд мы беспомощно перед ними стояли.
— Может быть, попробовать разыскать того, кто взял ключи, — неуверенно начала Вонгровская. — Но я боюсь, что это привлечёт внимание…
Вопрос решил Ворощак. — — Туды? — спросил он, показывая рукой за ворота.
— Туда, но…
Ворощак, ни секунды не колеблясь, подбросил обвисшее тело на руках, поймал ладонями и одним сильным движением перевалил его за ворота. Тело зацепилось одеждой за торчащие наверху пики и под леденящий кровь аккомпанемент раздираемой ткани довольно мягко бухнулось по ту сторону ворот на асфальт. У нас все-таки перехватило дыхание.
— Кабы вилами, так его сподручнее кидать-то, — сказал в своё оправдание Ворощак, устыдившись того, каким неловким и слабым оказался бросок. — Эх, надо было вилы прихватить, у конюшни ведь стояли…
Зигмусь почему-то спешился. Флоренция растолкала нас, подошла к воротам, обнюхала их, задрала голову и оглушительно, торжествующе заржала. Врага окончательно растоптали и повергли ниц. Мы все вздрогнули, и к нам вернулась способность нормально мыслить.
— Она, наверное, хочет сказать, что он все же подох, — без малейшего сочувствия высказалась Моника.
— Там его оставить нельзя, — решительно ответила я. — Пусть кто-нибудь с лошадью вернётся, Бога ради, в конюшню, а то она тут вопит, как мегафон «Титаника». Лезь туда, бандит, — обратилась я сердито к Ворощаку, — отнеси его куда-нибудь подальше, хоть на улицу! В кусты, что ли, брось или ещё куда…
Ворощак послушно стал перелезать через ворота, карабкаясь по петлям. Это весьма лихо у него получалось: может быть, он не в первый раз пользовался этим путём.
— Я её сейчас отведу, — решилась наконец Вонгровская. — Обмою её царапину.
