Однако понемногу через всю эту светлую романтику жизни на лоне природы начинают проклевываться воспоминания, и довольно скоро читатель понимает от чего девчонки убежали в лес, и почему им одновременно ни в коем случае нельзя и обязательно нужно вернуться к людям. Отгадка будет несложной: за спиной у храбрых трапперов Сол и Пеппы лежит компактный ад семейного насилия, и эта история еще не закончена, а нынешняя жизнь в лесу - интерлюдия, не более.
В пересказе может показаться, что «Меня зовут Сол» - очередная «Важная и Актуальная Книга о Травме и Ее Преодолении», под весом которых в последнее время трещат и прогибаются книжные полки. Отчасти это, конечно, правда. Однако важное отличие книги Мика Китсона от легиона ей подобных состоит в том, что в ней нет ни грамма сентиментальности и желания, высунув кончик языка, поковыряться в собственных ранах. «Не понимаю, почему все так носятся со своими чувствами. Какой в них смысл? Важно только то, что ты знаешь и умеешь» - провозглашает Сол, и это ее заявление - не пустая бравада: она в самом деле не видит смысла фиксироваться на прошлом. Ей гораздо важнее, чтобы паршивая ситуация, в которую они с Пеппой угодили, поскорее разрешилась, чтобы они могли остаться вместе, и чтобы у их мамы всё тоже как-нибудь наладилось. И авторская оптика в этом смысле полностью совпадает с оптикой героини: и Китсон, и Сол смотрят не назад, а вперед, им обоим гораздо интереснее, что будет дальше, чем то, что уже произошло. Травма уродлива, не на что тут любоваться, и чем скорее ты с ней развяжешься, тем лучше - примерно так, если совсем коротко, можно сформулировать общий посыл «Меня зовут Сол». И он, при всей своей перпендикулярности основной повестке, звучит очень бодро, обнадеживающе и оптимистично.
Тим Скоренко
Эверест
Книга журналиста, поэта и прозаика Тима Скоренко имеет многообещающий подзаголовок «роман о любви», который буквально к третьей странице получает довольно неожиданное толкование: речь в нем и правда идет о любви, только объектом ее являются не люди, а горы. Вернее, одна конкретная - Эверест
Все знают, что официально первыми на величайшую вершину мира в 1953 году взошли новозеландец Эдмунд Хиллари и шерпа Тенцинг Норгей. Однако правда ли до них на Эверест не ступала нога человека? Известно, что тридцатью годами раньше, в 1924 году, на его склоне погибли величайший альпинист своего времени Джордж Мэллори и его спутник, двадцатидвухлетний инженер Эндрю Ирвин. Позднейшие альпинисты обнаружили тело Мэллори существенно ниже вершины, однако погиб ли он на подъеме или уже на спуске, так и остается тайной. Принято считать, что Мэллори не удалось покорить Эверест - отправляясь в Гималаи, он объявил, что непременно оставит на вершине портрет своей жены Рут Поскольку ничего даже отдаленно похожего на портрет миссис Мэллори так и не было найдено, первопрохождение Мэллори по сей день остается недоказанным.
В романе Скоренко эта давняя альпинистская коллизия становится предметом почти детективного расследования. В наши дни молодой англичанин Джон Келли решает, что нашел неопровержимое доказательство того, что Мэллори всё же побывал на вершине. Но чтобы подтвердить эту гипотезу, ему необходимо повторить путь своего кумира и земляка и самому подняться на Эверест. Карабкаясь вверх, в безвоздушные ледяные выси, Келли не будет знать, что за каждым его движением из глубокой расщелины ревниво следят мертвые глаза еще одной жертвы горы, еще одного незримого и забытого участника этой высокогорной драмы - безрассудного авантюриста Мориса Уилсона, погибшего в снегах Эвереста через десять лет после Мэллори.
Микшируя достоверные факты с фантазией, тасуя хронологические пласты, ловко перебрасывая фокус от героя к герою (мы видим происходящее глазами то покойного Уилсона, то Джона Келли, то спутника Мэллори молодого Эндрю Ирвина), он ухитряется сохранять интригу - кто же, кто был на Эвересте первым? - до самой последней страницы. Эта способность держать читателя в напряженном неведении, постоянно подпитывая его любознательность разнообразными сведениями по истории, теории и практике альпинизма, но ни в какой момент не проговариваясь о главном, бесспорно, составляет основное - и очень важное - достоинство романа.
К остальному же - простоватой повествовательной манере, неофитскому энтузиазму, детской наивности во многих вопросах (так, описывая полиаморию и бисексуальные страсти в эстетском кружке Блумсбери, к которому в юности принадлежал Джордж Мэллори, Скоренко демонстрирует удивительное в наши дни простодушие) - вполне можно придраться. Можно, но как-то не хочется. Предпослав своему роману подзаголовок «роман о любви», Тим Скоренко не покривил душой - его книга буквально потрескивает от этого иррационального, гибельного и романтического чувства. Ни капли отстраненного и ироничного менторства - Скоренко буквально инфицирует читателя огненной страстью своих героев. На блеклом и несколько однообразном фоне современной русской словесности этот яркий, по-хорошему юношеский, динамичный, обаятельный - и, ну, да. немного наивный - роман смотрится эдакой беззаконной кометой, несущей с собой килотонны энергии и живого свежего воздуха - субстанций редких и в силу этого бесконечно ценных.
Евгения Некрасова
Калечина-Малечина
Одиннадцатилетняя Катя - тот тип ребенка, от которого благополучным родителям хорошеньких румяных детей хочется побыстрее отвести взгляд со смесью неловкости и негодования. Неухоженная и взлохмаченная, плохо одетая, заторможенная и неуклюжая, не способная решить ни одного примера, не знающая тривиальных вещей - например, что стихи пишутся в столбик... Катя живет в Подмосковье с полунищими задерганными лузерами-родителями, в ободранной квартирке с разводами на потолке, ее третирует учительница, а единственная подруга снисходительно наблюдает, как Катю травят одноклассники.
Но однажды жизнь, казавшаяся до этого момента тоскливой, но всё же худо-бедно выносимой, скатывается в форменную катастрофу: после эпохальной неудачи на уроке труда учительница сообщает Кате, что той предстоит перевод в школу для умственно-отсталых. А параллельно с этим рушится последняя родительская надежда поправить семейное благосостояние: покупатель бабушкиной дачи - мрачный уголовник -отказывается отдать обещанные деньги... И вот в этот мрачный час на помощь Кате приходит странное существо, живущее за плитой на кухне. Жутковатая желтоглазая кикимора с куриными ногами и носом-закорючкой, воплощающая ту темную и гибельно опасную силу, которая таится в доведенном до отчаяния ребенке, на один безумный день входит в жизнь девочки - и меняет ее до неузнаваемости. Скудный катин мирок дает трещину, ненадолго обнажая свою магическую изнанку, и после этого ничто и никогда уже не будет прежним.
То, что в пересказе напоминает детскую сказку - нечто вроде осовремененной версии «Домовенка Кузи», - на практике располагается где-то в просторном зазоре между бытовой чернухой Романа Сенчина и мистической жутью Дмитрия Горчева или: если угодно, Юрия Мамлеева. Однако роман (а на самом деле; небольшая повесть) финалистки премии «Лицей» Евгении Некрасовой обладает одним важнейшим свойством, которого нет ни у Мамлеева, ни у Сенчина, ни даже у Горчева. И свойство это - задорная способность видеть свет там, где другие видят лишь мрак, и иррациональный -а потому особенно заразительный - оптимизм, ставящий прозу Некрасовой если не в один ряд, то по крайней мере на одну полку с романами екатеринбуржца Алексея Сальникова и шведа Фредерика Бакмана.
