Именно поэтому сходясь в том, что роман мучителен и прекрасен, дальше почти все люди, пишущие и говорящие о «Маленькой жизни», расходятся. Для кого-то это книга о том, что всей любви мира не хватит на то, чтобы залечить травму, нанесенную в детстве. Для кого-то - история про любовь и дружбу, а еще про то, что граница между ними зыбка и неопределенна. Для кого-то это будет гей-роман с жестью и кровью. Для кого-то - история преодоления и возможности счастья при любом анамнезе, а для кого-то - рассказ про художника и парадоксы творчества или, того удивительнее, про математику и ее связь с реальностью. Иными словами, после пространства боли в «Маленькой жизни» и вправду открывается целый мир, особый для каждого -большой, сложно и странно устроенный (об архитектуре и стилистике книги можно - и очень хочется - написать, а лучше прочитать целую монографию), ни на что не похожий и при всей своей специфичности очень гармоничный, цельный и логичный. Мир настолько невероятный, что вам будет трудно, почти невозможно его покинуть - и именно к этому, а не к боли и переживаниям, на самом деле надо быть готовым.
Люди среди деревьев
Первое и, в общем, единственное, что читатель на самом деле хочет знать о дебютном романе Ханьи Янагихары, - это похож ли он на «Маленькую жизнь». К сожалению, на этот вопрос трудно ответить сколько-нибудь однозначно. Да, «Люди среди деревьев» определенно писаны той же рукой, и многие вещи в романе покажутся вам знакомыми - от сюжетных мотивов до имен и названий. И нет, это совсем другой роман, принципиально иначе устроенный, куда менее обжигающий и куда более рассудительноинтеллектуальный.
Семидесятилетний ученый-вирусолог Нортон Перина, лауреат Нобелевской премии по медицине, всемирно известный филантроп, усыновивший и вырастивший несколько десятков детей, оказывается в центре громкого скандала: один из его приемных сыновей выдвигает против Нортона обвинение в сексуальном насилии. Несмотря на то, что ученый категорически отрицает свою вину, присяжные признают его виновным, и он отправляется за решетку - впрочем, на самых мягких и льготных условиях: ему предстоит провести в тюрьме всего два года, в комфортабельной изоляции, с возможностью сколько угодно предаваться размышлениям и работать над мемуарами. Именно эти мемуары и составляют основу романа.
Словосочетание «сексуальное насилие» сразу же настраивает читателя, знакомого с «Маленькой жизнью», на определенный лад, но на самом деле лейтмотив «Людей среди деревьев» иной. Большая часть повествования относится не к тому времени, когда герой насиловал (или не насиловал - ответ на эту загадку Янагихара прибережет напоследок) своих приемных детей, а к более раннему этапу его биографии.
Нобелевская премия была присуждена Перине за открытие так называемого синдрома Селены, который встречается у крошечного туземного племени на острове Иву'Иву в Микронезии и связан с употреблением в пищу мяса реликтовой водной черепахи. Носители этого синдрома фактически обретают телесное бессмертие, которое, однако, чаще всего сопряжено с тяжелой деменцией. Перина прибывает на остров в составе антропологической экспедиции, и покуда его товарищи - профессор Пол Таллент (к слову сказать, выпускник того же сиротского приюта Сент-Фрэнсис, где позднее окажется Джуд из «Маленькой жизни») и его помощница - бережно исследуют быт, традиции и обряды таинственного племени, герой совершает свое революционное открытие в сфере медицины. Однако обнаружив на Иву’Иву «эликсир бессмертия» и обнародовав этот факт, Перина обрекает и сам остров, и его обитателей на уничтожение. Фармацевтические компании за считанные годы превращают цветущий уголок первобытного рая в пустыню, а после, осознав, что сенсационная находка не имеет практического применения, без сожалений уезжают, оставив уцелевших аборигенов доживать свои никчемные жизни на пепелище.
С этой точки во времени и пространстве для самого Нортона Перины -прямого виновника всего произошедшего - начинается тягостный и безысходный цикл вины, искупления (все усыновленные им дети -оставшиеся без попечения взрослых уроженцы Иву’Иву и соседнего островка У’Иву. тоже затронутого «лихорадкой бессмертия»), новой вины и новой расплаты.
Всё описанное выше могло бы стать основой для романа, буквально сочащегося чувствами и драмой, однако Янагихара словно бы сознательно сглаживает эмоциональный диапазон своего текста. Нарочито бесстрастный, бессердечный рассказчик отбрасывает длинную тень на собственную историю, и она в свою очередь тоже оказывается до странного выровненной, лишенной сколько-нибудь заметных пиков и спадов. Если в «Маленькой жизни» Янагихара мастерски работает на контрапункте - ровный, приглушенный голос автора против кровоточащего объекта описания, то в «Людях среди деревьев» повествовательная манера идеально гармонирует с содержанием. Как результат, даже в самых душераздирающих и болезненных моментах читателю удается без труда сохранять внешнюю позицию, с интересом, но без горячей персональной вовлеченности наблюдая за тем, что происходит внутри текста.
Внутри же происходит немало любопытного: Янагихара размышляет об ответственности и разных ее аспектах, о множественных путях, которыми развивается наука, и о возможности выбора между ними, о постколониальном сознании, о глобализме и локальной идентичности, об относительности ценностей, кажущихся нам незыблемыми, и тому подобных важных вещах. Словом, в своем первом романе писательница, намеренно или нет, но удерживает себя в пространстве собственно литературы, не прибегая к тем подлинно магическим практикам, к которым, как мы все знаем, она обратится в «Маленькой жизни». С этой - сугубо литературной, культурноинтеллектуальной - задачей Янагихара справляется неплохо (пожалуй, даже очень неплохо), но всё же, надо признать, колдовство удается ей значительно лучше.
Эмма Клайн
Девочки
Проще всего описать дебютный роман двадцативосьмилетней американки Эммы Клайн как историю о секте - и это; в общем, будет почти правдой.
У четырнадцатилетней Эви, внучки голливудской звезды, только что развелись родители (отец смылся с молодой красоткой, мать судорожно пытается построить на руинах прежнего брака новую «личную жизнь»), она поссорилась с единственной подружкой, парня не было и нет, а за окном стоит знойное калифорнийское лето и прощальным костром догорает эпоха шестидесятых. Однажды в городском парке измаявшаяся от одиночества Эви встречает трех диковатого вида девушек - грязные, оборванные и истощенные, они в то же время выглядят невыразимо свободными и горделивыми -настоящие королевы в изгнании. Через несколько дней фатум, принявший облик сломавшегося у обочины велосипеда, сводит Эви с девушками снова. Оказывается, они живут на полузаброшенном ранчо по соседству и входят в коммуну, вождь которой, целитель душ и будущий великий музыкант Рассел, учит своих последователей (преимущественно последовательниц) любить друг друга и презирать насквозь прогнившие общественные нормы. Понемногу Эви втягивается в жизнь коммуны, но, в отличие от остальных «девочек», ее влечет на ранчо не столько преклонение перед Расселом, сколько полудетская и практически бесполая влюбленность в Сюзанну - самую яркую и дерзкую из девушек, которых она увидела в тот день в парке. Наркотики, секс, веселая нищета и абсолютная свобода - опьяненная всем этим Эви не сразу замечает, что над ранчо сгущаются тучи, что Рассел никогда не станет великим музыкантом (да и вообще никому, кроме его «девочек», он, похоже, не кажется таким уж особенным), и что в воздухе очевидно пахнет большой, страшной бедой, а еще кровью и смертью...
