Я не могу объяснить, зачем я так поступила, скорей всего, хотела добыть себе подарок на Восьмое марта своим трудом. Или же попросту получить приз. А что, разве не интересно, какие призы выдает универсам за стихи и прозу? В общем, пока кассирша пересчитывала мои йогурты и пельмени, я быстренько кое-что набросала. Свое поздравление я начала так: «Скажи, откуда ты приходишь, Красота?» (В этом месте я дополнительно пояснила, что «Красота» – это я, я имею в виду себя.)
Весь этот текст я обрисовала разноцветными сердечками – фломастеры продавались прямо на кассе – и бросила в специальный ящик.
И еще я придумала один запасной текст, просто на всякий случай, и тоже бросила его в ящик.
В 18:45 я снова пошла в универсам. Не то чтобы я надеялась получить приз, просто нужно было еще кое-что купить, например хлеб. И еще хотелось посмотреть, кому же присудили первое место.
Оказалось, мне. Первое место заняла я со своим запасным текстом!
Вот оно, мое поздравление, – первое место на конкурсе в универсаме:
Мне не нужны ни булка, ни калач,
Ни колбаса, ни холодец с морковью,
А лишь квалифицированный врач,
Чтобы помог мне справиться с любовью.
С праздникам вас,
дорогие работники универсама, ура!
Призом оказалось марципановое сердечко на палочке. И еще открытка, очень красивая. Целующиеся медвежата на фоне Петропавловской крепости и подпись: «С праздником 8 Марта, дорогие женщины!»
Второе место тоже заняла я.
Меня попросили прочитать оба моих произведения. Сначала я отнекивалась (стеснялась), но таково было условие конкурса. Вообще участников конкурса было немного – я.
…Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста, / Равно ты радости и козни сеять рада… – декламировала я.
– В точности как Лидка из мясного отдела, – заметила кассирша.
Приятно, когда твое произведение находит живой отклик…
– В юности вы творили под псевдонимом Бодлер? – тихо спросил кто-то у меня за спиной. Боже. Ой-ой-ой.
– Про холодец с морковью очень хорошо, – смущенно сказал Любитель Бодлера. Я оглянулась, посмотрела на него и поняла, что он меня не выдаст.
– Про холодец – это не Бодлер, это я сама, – на всякий случай пояснила я, чтобы он не думал, что я постоянно тяну у классиков почем зря и упоенно зачитываю в универсамах, выдавая за свое. Нет, только изредка. Когда у меня плохое настроение.
Любитель Бодлера проводил меня до дома.
– Тайное всегда становится явным, не правда ли? – заметила я. – Вот Дениска выкинул манную кашу на улицу, и что из этого вышло?..
– Как что? Каша попала на милиционера, – сказал Любитель Бодлера.
Хм… неужели я нашла чудную, совершенно родственную мне душу?
У него была странная и приятная манера – он разговаривал, склонившись ко мне и слегка приседая головой, вперед и вниз, словно делая извинительный книксен за то, что не может быть более удобным.
Около моего дома родственная душа замялась и неловко протянула мне визитку. Думаю, он с детства привык стесняться от внимания к себе, а также от всего остального. Возможно, он сам себя считал некрасивым. Не исключено, что мальчишки его подразнивали. А по-моему, он был ужасно симпатичный и похож на умного гнома. Очень-очень приятный человек.
«Семен Морковский, театральный художник», – прочитала я, порылась в сумке и тоже дала ему свою визитку.
– Спаси-ибо, – протянул Морковский стеснительным голосом.
Надеюсь, что теперь мои шалости в универсаме навсегда исчезнут из его памяти и он вот-вот посмотрит на меня с большим уважением, потому что на моей визитке написано: «Кандидат психологических наук, доцент, сертифицированный консультант по личным и корпоративным проблемам».
Интересно, что это он на меня так странно поглядывает? И не решается задать вопрос? Неужели на него так подействовали мои научные регалии?
Оказалось, на визитке было написано: «Петров Сергей Васильевич, начальник строительного треста № 2».
– У меня сейчас нет другой визитки, пусть пока будет эта, – сказала я и объяснила: – Я с этим Петровым недавно обменялась визитками и вот теперь меняюсь дальше.
– То есть следующему достанется моя визитка? – уточнил Морковский и тоненько засмеялся.
Нет, ну засмеялся, это, пожалуй, было бы для него слишком разнузданное действие. Он весь был тихий, и все его действия были тихие – тихо говорил, тихо улыбался, тихо двигался, как мотылек, и вообще словно боялся обеспокоить собой. Если моя родственная душа такая, то это очень приятно.
Мой долг как психолога пригласить Морковского выпить чаю. Цель – повысить самооценку скромных, застенчивых людей, которые на самом деле гораздо лучше тех, кто подсознательно считает их хуже.
Напоить Морковского чаем оказалось не так-то просто. Сначала он суетился в прихожей, пытаясь как можно незаметней пристроить свою куртку («спаси-бо, ничего-ничего, она может и на полу полежать…»), извинялся перед Мурой, заискивал перед Саввой Игнатьичем («какой милый котик…») и боялся Льва Евгеньича («и собачка тоже очень милая, даже лучше котика…»).
Затем Морковский суетился на кухне: выхватывал у меня из рук чайник, толкался с Мурой у раковины, чтобы помыть чашки (победил Морковский), рассыпал сахар, бросался с веником – заодно подмести в коридоре.
Морковский пил чай с шоколадным тортом и вел робкий культурный разговор о современном театре.
Любому творческому человеку, чтобы поверить в себя, всего-то и нужно, что какие-нибудь призы и премии. Вот и я тоже – после победы в универсаме окончательно поверила в себя как поэт, и стихи буквально полились из меня рекой. Сейчас у меня в голове вертелась строчка: «За столом сидит Морковский, он на вид совсем не броский…» А вот продолжения, в котором говорилось бы о его прекрасной душе, я никак не могла придумать и, чтобы унять свой поэтический зуд, предложила:
– Семен, давайте играть. Мура говорит букву, а мы с вами три книги на эту букву, кто быстрей.
– Буква «К», – сказала Мурка.
– «Кондуит и Швамбрания», – быстро сказали мы с Морковским хором. – «Карандаш и Самоделкин».
– «Крокозавр и его дети», – застенчиво продолжал Морковский. – «Катя и крокодил», не говоря уж о «Карлсоне». А еще «Колокол» – роман Айрис Мёрдок, «Колокола» – ономатопическая поэма Эдгара По, еще…
– Победил Морковский, – быстро сказала Мурка. – Скажите мне, что такое попическая поэма, вдруг я окажусь в культурном обществе…
В книге «Психотерапия на практике» сказано: человек сам формирует свою жизнь.
Как это верно. С одной стороны, это судьба подарила мне встречу с Морковским на Международный день Восьмое марта. Но: кто сам пошел в универсам и принимал участие в конкурсе? Кто сам нашел себе родственную душу на поэтических чтениях в универсаме?
