– В честь кого эта мемориальная доска? – испуганно спросила Ольга, показав пальцем на дверь – Кто-то умер?
– Это просто наши дорогие памятные даты: дата покупки квартиры и дата окончания ремонта, – пояснил Никита.
– Но тут же не всё! А где же даты оформления в нотариате, окончания сантехнических работ? – И Ольга, хихикнув, пихнула меня локтем, а кто-то злобный во мне тоже пихнул меня локтем и хихикнул.
– Ты на джипе? – громко поинтересовалась Алёна, как будто я каждое утро выбираю из своего парка машин что-нибудь новенькое, то джип, то «мерседес», то «Волгу». Тем более Алёна прекрасно знает, что мой старикашка стоит сломанный во дворе.
Ольга скривилась и ущипнула меня:
– Алёна специально так сказала, она хочет, чтобы её гости знали, что у тебя есть джип!
Ольга совсем не злобная, просто она любит посплетничать со мной про Алёну. Дело в том, что по своему внутреннему миру они очень разные. Ольга маленькая чёрненькая, в юбке до полу и серебряных цепочках, а Алёна большая толстоватая блондинка в туфлях на шпильках, склонная к розовым сумочкам со стразами. Алёна досталась мне в школе на второй парте у окна, а Ольга в университете, вот им и пришлось стать самыми близкими людьми, но разница в мироощущении пышной розовощёкой блондинки и замученной бледненькой брюнетки всё-таки постоянно даёт себя знать.
Мы похвалили дизайн прихожей и мемориальную доску и отправились на экскурсию по квартире. Всё было новое, красиво блестело и переливалось, как в каталогах, и повсюду были расставлены сувениры, привезённые Алёной и Никитой из разных стран. Алёна раньше работала в туристическом бизнесе, продавала путёвки за границу и обратно, и, наверное, у неё образовался комплекс человека, который всех провожает: клиенты улетают и улетают далеко-далеко, а он всё стоит и стоит, и машет платочком… Поэтому Алёна очень часто ездит по миру, но, надо отдать ей справедливость, путёвки всегда покупает в своей бывшей фирме. У нас с Алёной и Ольгой раньше была совершенно одинаковая материальная ситуация в смысле покупки джинсов за счёт экономии на кефире и докторской колбасе. Правда, Алёна с Никитой долго жили в коммуналке, а Ольге от бабушки досталась квартира на Ржевке, и ещё Ольга первая начала ездить за границу на фестивали от разных журналов.
А потом все изменилось. Алёна с Никитой твёрдой поступью направлялись в сторону богатства (у Никиты сначала был один продуктовый магазин, потом два, а теперь я не знаю сколько), а Ольга потихоньку двигалась в сторону бедности, но ведь и Алёнино богатство, и Ольгина бедность с точки зрения мировой революции совершенно условны, и мы всегда с гордостью говорили, что это на Диком Западе люди дружат по принципу равенства материального положения (богатые с бедными ВООБЩЕ не дружат), а для нас, духовных людей, не имеет никакого значения, кто уже был на Мальдивах и Сейшелах (это Алёна, а не мы с Ольгой), а кто нет. Но сегодня, в этой новой Алёниной роскоши, нам стало немного не по себе. (Ничего, мы сейчас привыкнем и все встанет на свои места.)
В гостиной висела картина с изображением ясеня или дуба. Оказалось, ясень или дуб – это генеалогическое древо, это своё древо Никита специально заказывал какому-то художнику, чтобы он успел к новоселью. Откуда оно взялось, это древо? Раньше ничего такого не было, были просто Людмила Иванна и Сергей Николаич. Они обычно до зимы живут на даче во Мшинской, у них там грядки. Самих Людмилы Иванны и Сергея Николаича сегодня не было, но зато от них было древо, и огурцы, и помидоры, и ещё здоровенные красные перцы. Алёнины мальчишки тоже были обозначены только на древе, Никита отправил их вместе с пуделем на выходные во Мшинскую за картошкой и морковкой.
Ольга громким, довольно напряжённым голосом спросила Алёну, почему это Алёна не пригласила своих подруг из туристической фирмы, с которыми она проработала почти десять лет? Алёна немного покраснела и скороговоркой ответила, что непременно позовёт подруг отдельно, и прошептала нам с Ольгой: «Вы представляете, что с ними будет, когда они сюда придут? Да и вообще… они от всех очень отличаются, это же совершенно другой круг…» Ольга торжествующе зашипела мне на ухо: «Сегодня Алёна впервые приняла историческое решение разделить бедных и богатых. Ты-то вписываешься в её новую концепцию, ты же у нас новая русская на джипе с квартирой почти на Невском, да ещё в придачу психолог».
– Ага, а тебя Алёна пригласила потому, что ты киножурналистка и можешь веселить публику рассказами об актёрах, – иронически ответила я.
Ольге просто обидно, что её выгнали из журнала, вот она и бросается на Алёну: подумаешь, древо, подумаешь, подруг из турфирмы не позвала…
– Алёна так изменилась, так изменилась, – ворчала Ольга. – Раньше её любимая фраза была: «Это очень дорого», а теперь «Это же совсем недорого».
Я порылась в памяти и вспомнила, что правда – Алёна всё время ужасно радуется, что килограмм очищенных королевских креветок совсем недорого, и сумочка от Гуччи тоже недорого. Сделала блиц-псих, анализ её личности и поняла: Алёна просто боялась, что, хотя их материальное положение сильно улучшилось, но всё-таки килограмм креветок и сумочка от Гуччи ей пока что дороговаты, и теперь радуется, что всё-таки нет, совсем недорого!
Алёна объявила, что еда сегодня будет испанская, потому что вся вечеринка испанская, потому что они с Никитой только что вернулись из Испании, а Испания – хорошая страна, и они присмотрели там дом совсем недорого. И тут во мне зашевелилось ЧТО-ТО.
Я немного расстроилась, догадавшись, это ЧТО-ТО – завистливый червячок, и спросила у него, точно ли он завидует? Он ответил – да, он тоже хочет дом в Испании (море, солнце, вино…). Я всё-таки психолог, и это очень удобно – всегда могу оказать себе срочную псих. помощь и поддержку. Так… Мне нравится Алёнина сумочка от Гуччи, и новые вазочки тоже очень нравятся, особенно эта, с узором из переплетающихся листьев… И ещё мне нравится Алёнина спальня, такая пышная, лакированная, ну и пусть немножко слишком богатая. Спальня и должна быть пошлая, с розовым кружевным покрывалом и ночным колпаком под подушкой… Вот только я ни за что бы не хотела получить в придачу к сумочке и креветкам толстого и довольно-таки капризного Никиту, который чуть что не по нему, орёт на Алёну благим матом.
Оказав себе срочную псих. помощь, я вызвала Ольгу покурить на кухню и сообщила ей, зажав между баром и холодильником:
– Мы с тобой завидуем Алёне, и с научной точки зрения мы абсолютно правы.
– Я завидую?! – возмутилась Ольга.
– Потому что зависть – это сравнение себя с окружающими, а человеческий мозг, особенно такой высокоразвитый, как наш с тобой, производит эту операцию непрерывно. Но… вот скажи честно, ты хочешь, чтобы у Алёны немедленно отняли сумочку Гуччи и килограмм королевских креветок? – спросила я Ольгу.
– Нет, ни за что! – испугалась Ольга. – Пусть радуется! Она, между прочим, всё детство жила с братом в одной комнате, а Никита тоже всё сам, и никому ничего плохого не сделал, пускай гордится своим древом! А ты что, предлагаешь отнять у неё креветки?
