– Мама, пока! – Чувствую, что не могу с ней больше разговаривать.
– Нет, не пока, не пока! У Муры двойка, у тебя вчера опять болела голова, я тебе говорила, нужно принимать одновременно цитрамон и спазмолгон, разжевать, не запивая… а у Муры непростительное легкомыслие… говорю тебе, цитрамон нужно разжевать, а ты наверняка глотаешь…
Неужели мама совсем не чувствует, как мне плохо? Наверное, меня подменили в роддоме.
Ну что сегодня за день такой несчастный! Только я немножко забылась сном, пришла Мура в пижаме и бигуди. Подкралась тихонечко, а когда заносила ногу, чтобы залезть ко мне в кровать, уже рыдала в голос: «У-у, а-аа, уу-у!»
Я умоляла, чтобы Мура сказала, в чем дело, – двойка или неприятность с каким-нибудь мальчиком, или же она хочет новое пальто, и когда я уже совершенно изнемогала от ужасной неизвестности, Мура вдруг резко прекратила подвывать и сказала спокойным, наглым от страха голосом (я такой её голос хорошо знаю, она им с детства пользовалась для признаний в чем-нибудь строго запрещённом):
– Я легко могла бы тебе не говорить… но я скажу, потому что я очень честная. – Мурка замолчала. – Я же не хотела, чтобы ты плакала, и чтобы ты осталась без работы, тоже не хотела…
– Мура, не интригуй ночью и не заставляй себя упрашивать. Быстро признавайся, а то я тебя укушу.
Мурка ещё немного покривлялась, села в постели и как-то приосанилась, потом укатилась в самый угол и протрубила в подушку:
– Это всё из-за меня… Я во всем виновата… Из-за меня ты с этим рассталась, и с работы тебя уволили… Ты думала, я не знаю, а я всё подслушивала…
– Я и не сомневалась, что подслушивала. Но почему из-за тебя?
Ребёнок рехнулся от моих историй!.. Мама права, я плохая мать, и Женька тоже права – я дура…
– Тёща – это Серёжка…
– Какой Серёжка? – машинально спросила я, хотя нужно было спросить, какая тёща. – Тебе что-то приснилось, Мурочка? Давай будем уже спать…
– Серёжка Плетнёв…
Если бы после сегодняшнего дня у меня ещё оставались моральные силы, я бы в возбуждении вскочила и помчалась по беговой дорожке, а так я только слабым голосом спрашивала, совсем как девочки сегодня вечером: «А ты… а он… а ты что?..» Удивительная, невероятная история, в которую просто невозможно поверить!
Мура утверждала, что:
1. Тёща Романа, которая сначала звонила в шкаф, а потом мы с ней подружились и обсуждали разные вопросы семейной жизни (точно припоминаю, что речь шла о мотороллерах).
2. Теща, которую я считала второй Нинон де Ланкло за неожиданный интерес к безопасному сексу.
3. Теща, которая говорила со мной хриплым басом (думала, может, она курит), – эта обеспокоенная семейной жизнью дочери пожилая женщина оказалась Муркиным одноклассником Серёжкой Плетневым.
– Ты что-то путаешь, Мурочка. Тёща – совершенно взрослая пожилая женщина, спрашивала меня про измену… и ещё рассказывала, как детям плохо, когда родители развелись… – мягко сказала я.
(Бедный ребёнок сошел с ума.)
– …Мальчики твоего возраста не интересуются такими взрослыми проблемами. Ты ошиблась, Мурочка, иди спать, а завтра мы с тобой пойдем к доктору…
Мура отмахнулась.
– Насчёт измены – так это ему Танька изменила, она сначала с Серёжкой в кино ходила, а потом стала с Максом встречаться… И в прошлом году у него родители развелись, вот он и говорит, что детям плохо…
– Но зачем, Мурочка? – тупо спросила я. – Зачем вы это сделали?
Мура спряталась под одеяло с головой, и мне пришлось к ней поскрестись.
– А зачем ты замуж собиралась? А?! – бормотала Мурка из-под одеяла.
– Ты сошла с ума, Мура, как я могла собираться замуж за женатого человека?
– А кто говорил: «У нас всё серьёзно»? Кто говорил: «Всё может случиться». Пушкин, что ли?
– Мура, не говори пошлостей.
– Сначала, видите ли, у папы ребёнок будет, – распалилась Мурка, высунувшись наружу. – Кроме меня будет ещё неизвестно кто! А вдруг папа его больше будет любить? А потом и ты – замуж?! И тоже мне кого-нибудь родишь? – Мура воинственно выпрямилась, и в её голосе явственно послышались истерические нотки. – А я как же, позвольте спросить? Меня куда денете? Я ещё ребёнок!
Наконец я почти всё поняла. Так совпало, что у Серёжки Плетнёва, как и у Муры, была очень сложная семейная ситуация, вот два бедных одиночества и нашли друг друга.
Сначала Мура испугалась, что я выхожу замуж, и Серёжка помог Муре, а вскоре Серёжкина мама выгнала черепаху на улицу, и настала Мурина очередь оказывать помощь. Договорились по-честному – Серёжка притворяется тёщей до тех пор, пока я пообещаю ему не выходить замуж, а Мура за это берет на постой черепаху.
Правда, Серёжка немного обманул Муру и теперь не соглашается взять черепаху назад, но это неважно, потому что мы её уже назвали Гантенбайном, а если ты кому-то дал имя, то все – ты уже за него в ответе.
Мурка требовала сочувствия к себе, Серёжке и черепахе, шантажировала меня тем, что она дитя развода, угрожала немедленной психологической травмой, наконец тоненько заныла и сквозь слезы попросила прощения. Так и сказала: «Прости меня, пожалуйста, я больше не буду!» Мура ни разу в жизни не просила прощения, и это настолько выбило меня из колеи, что я внезапно вспомнила, о чем я сегодня говорила на лекции, и вылезла из постели.
– Мура, есть такое понятие «коридорное мышление», – торжественно начала я, прохаживаясь перед Мурой в своей тёпленькой рваной пижаме. – Оно означает, что человек думает в одном направлении и поэтому вряд ли сделает какое-нибудь ценное открытие. Мы с тобой будем мыслить иначе. Объясняю по пунктам, бери тетрадь и записывай за мной сокращённо.
1. Я рассталась с Романом.
а) Меня ещё никто ни разу не бросал, и я даже была совершенно уверена, что меня бросить нельзя. А человек должен все испытать, так что все хорошо и правильно.
б) Кроме того, впереди меня ждет настоящая любовь (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить). Скорей всего, когда она меня дождётся, я уже не смогу никого родить, и это будет тебе, Мура, на руку.
2. Серёжка отказывается брать назад черепаху.
а) Я вот-вот перестану бояться Гантенбайна, мне уже сейчас кажется, что он милый. Только представь, как горько существу, которого нигде не хотят! Наш долг сделать так, чтобы он чувствовал себя как в родной семье.
б) Черепахи живут триста лет. Через триста лет я совершенно утешусь, а Гантенбайн все ещё будет жить у нас дома и помнить о моей драме.
Я улеглась в постель, вспомнила, как распевала тёще-серёжке психологическим соловьём о разных сложных проблемах женской семейной жизни, и мне захотелось немного подкузьмить Мурку.
– Допрыгалась ты, Мурочка дорогая моя, – мстительно сказала я. – Работы у меня теперь нет, Ирину Андреевну содержать надо, будем экономить на тебе… Завтра придумаю, как именно я планирую держать тебя в чёрном теле.
