В глубине зала замелькали вспышки фотоаппаратов.
Торжественная церемония началась.
У Марка в кармане завибрировал мобильный телефон.
Он украдкой вытащил его, взглянул на экран.
Лудивина.
Стоит ли снять трубку? Поколебавшись, Марк все же решился и едва ли не с изумлением принял звонок.
– Ты же знаешь, где я? – спросил он тихим шепотом, стараясь не улыбаться.
Но тон Лудивины тут же его насторожил:
– Это он! Марк! Это НТ!
– Что? О ком ты говоришь?
– Надер Ансур! Это НТ! Это его лицо!
– Что?
Хотя Марк и не понял до конца, что она имеет в виду, его живой ум тут же расставил все по местам.
Елисейский дворец. Президент страны. Целая толпа журналистов. Эти кадры увидит весь мир. Они войдут в историю. Сохранятся на века.
Полное отсутствие проверки для всех, кто официально приглашен на прием.
Он повернулся и увидел, как на телекамерах одна за другой загораются красные лампочки.
Все выходят в прямой эфир.
«Отличный момент для того, чтобы все здесь взорвать».
Это полное безумие. Действовать по наитию. По звонку. По инстинкту.
По одному лишь убеждению.
Полное безумие – действовать прямо сейчас. Нет, ему нельзя. Он не должен.
«Отличный момент для того, чтобы все здесь взорвать!» – заорал его внутренний голос. В голове у него визжала сирена. Волосы на теле встали дыбом. Он весь дрожал.
Красные лампочки камер не мигая смотрели на него, на десятки других свидетелей. Глаза судей. Глаза вечности.
Сирена у него в голове больше не визжала: она оглушила его, череп ломило от боли.
Марк выпустил из рук телефон и кинулся к стоявшему рядом телохранителю. Быстрым, точным движением вытянул пистолет у него из-под пиджака. Локтем отпихнул его в сторону.
Телохранитель вскрикнул.
В воздухе показался пистолет, направленный прямо на президента.
Все собравшиеся в панике бросились врассыпную.
Марк прицелился.
Навел пистолет прямо на Надера Ансура, прямо на его щеку.
Тот держал руку в кармане. Что-то бормотал сквозь зубы.
Сейчас он нажмет на кнопку и взорвет свой пояс смертника.
Тут же раздался выстрел.
Висок Надера Ансура взорвался в прямом телевизионном эфире, кровь символа Франции забрызгала президента.
К президенту со всех сторон кинулись охранники, прикрывая его от выстрелов, выхватили чемоданчик, который вмиг превратился в пуленепробиваемый щит; в тот же миг еще два выстрела поразили Марка прямо в корпус.
Агент ГУВБ ухватился за стоявший рядом с ним бюст Марианны и рухнул на черно-белый, в шахматную клетку, плиточный пол. Возле него грохнуло, разлетевшись вдребезги, мраморное лицо французского символа.
Кровь Марка медленно вытекала на пол, смешиваясь с кровью Надера Ансура, который, казалось, так и смотрел на него из пустоты.
Марк попытался сопротивляться удушающей силе, тащившей его куда-то внутрь, пару раз моргнул, набрал в легкие воздуха, но что-то в глубине его тела неотвратимо затягивало его, и спустя несколько мгновений он уступил, отказался от тщетных попыток. Марка Таллека поглотил мрак.
77
Успокаивающий полумрак. Тепло. Ощущение собственной целостности, дарованное полностью отключившимся сознанием. Путешествие внутрь самого себя, ведущее по одному из двух возможных путей: окончательное распыление сущего или быстрое возвращение назад, в телесную оболочку.
Писк приборов, далекий шум вентиляции.
Чья-то ладонь на запястье.
Поцелуй в лоб.
Это присутствие, эта ласка – не случайность, не выдумка.
Марк ухватился за них, как потерпевший кораблекрушение в бурном бескрайнем океане хватается за спасательный круг. Теплое, живое присутствие потянуло его за собой.
И он вынырнул на поверхность.
Непокорные светлые локоны, милое, с хитринкой лицо, встревоженный взгляд сапфировых глаз, стоящие чуть вкось клыки за чувственными губами.
Лудивина.
Марк вновь потерял сознание, на этот раз лишь на миг. Очнувшись, он сразу заговорил.
– Президент? – спросил он.
– В порядке. По крайней мере, невредим.
– А я?
Марк не ощущал все свое тело целиком, какие-то части казались ему бесконечно далекими, словно набитыми ватой. Он испугался, что парализован.
– Врачи говорят, что тебе крупно повезло, хотя у тебя разорвано легкое и прострелена печень. Охранники не сразу поняли, что ты не нападаешь на президента, а защищаешь его. Повезло, что они не целились в голову.
– А он? Надер?
– Это был не настоящий Надер Ансур. Но оба мертвы. Настоящий Надер Ансур погиб несколько недель назад, вероятнее всего от рук Антони Бриссона, по приказу Фиссума. Ненастоящего убил ты. Помнишь, имам искал какого-то конкретного человека, хотел даже нанять для этого дела «охотника»? Он вовсе не собирался уничтожать никакого предателя, как мы тогда решили. Ему нужен был двойник. Кто-то, похожий на НТ, и при этом одинокий, живущий в уединении. Человек, чьего исчезновения никто бы не заметил. Они выбрали Надера Ансура, потому что он идеально подошел на эту роль: и внешность, и годное прошлое – все, что было нужно НТ, чтобы подобраться к президенту.
– НТ заранее знал, что попадет в Елисейский дворец?
– Да, и на площади Республики тоже оказался именно он. Все это было частью их плана. Бомбы под площадью не должны были взорваться, НТ знал, где именно искать Марко с детонатором. Не знаю, предупредил ли он Марко о том, как все случится, но дрались они взаправду. Марко так сильно поработал над лицом НТ, что мне кажется, он все знал. Распухшее лицо в синяках было нужно, чтобы НТ казался похожим на Надера Ан-сура.
– Он был вооружен?
– Пояс смертника. НТ наверняка навел справки и знал, что высоких гостей не обыскивают перед входом в Елисейский дворец. Он как раз собирался взорвать пояс, когда в дело вмешался ты. Это совершенно очевидно, если взглянуть на снимки.
Марк на миг закрыл глаза, чтобы все обдумать.
Выверенный до секунды, невероятно сложный, коварнейший план. Новоявленный символ Франции убивает президента страны в прямом телевизионном эфире. Все вековые ориентиры вмиг рушатся. Разве страна сумела бы оправиться от такой чудовищной катастрофы?
– Кто такой НТ? – спросил Марк.
– Мы не знаем. Мы пока нигде не нашли никаких его следов. ГУВНБ подозревает, что он раньше работал на «Хезболлу», а затем обратился против них. Естественно, они в этом не уверены, нужно копать, а они ничем не хотят нам помочь. Вполне возможно, мы никогда не узнаем его настоящего имени. Но наутро после приема у президента в редакции всех крупных французских газет пришло одно и то же письмо. В нем всего несколько слов.
