Конец отчета о вскрытии.
Снимки фрагментов трупа, сделанные на месте преступления. Грамотно распределенные пятна чернил на белой бумаге, небольшая стопка, скрепленная за уголок. Лудивина видела кровь на коже. Движения и эмоции. Растерянность… смятение… ужас… Но еще и другое: возбуждение. Контроль. Выброс адреналина. Превосходство. Эмоциональную разрядку. Структуру. Навязчивую идею.
Извращение.
Вот что Лудивина думала об этом месте преступления.
Ни в чем не было логики, ничто не имело смысла. Сочетание невероятной неумолимости и необъяснимых прихотей воображения.
Чем больше Лудивина обдумывала убийство Лорана Брака, тем сильнее чувствовала, что в нем присутствует какой-то жуткий ритуал. Не инсценировка, призванная одурачить следователей, но скорее акт, продиктованный личными нуждами. Интимная связь с телом. Это привело Лудивину к мысли, что убийца был один. Невозможно так полноправно распоряжаться мертвым телом, дать такую свободу собственному воображению, если рядом находятся другие люди.
Трое жандармов сидели за крошечным столиком кафе на площади Порт-де-Баньоле в компании Марка Таллека, не вынимавшего рук из карманов зеленой парки. В кабинете было слишком тесно, Лудивине хотелось проветриться: вот почему она организовала эту встречу за стенами казармы.
– Дело не связано с наркотиками, – подытожила она, изложив все, что им удалось узнать.
– Почему вы так считаете? – спросил Марк.
– Не сходится. Это преступление совершил больной человек, а не дилер.
– Продолжайте…
Лудивина поставила локти на стол и наклонилась к троим мужчинам:
– Убийца с полдня продержал у себя труп и лишь потом положил его на рельсы.
– Потому что не хотел, чтобы его заметили средь бела дня, – прервал ее Сеньон. – Он дожидался темноты.
Лудивина подняла большой палец.
– Вполне возможно, вот только за эти полдня он наклеил Лорану Браку куски ногтей, которые неизвестно где взял, и впутал ему в волосы пряди волос других людей.
– Других жертв? – уточнил Сеньон, слишком хорошо знакомый с жуткими делами, которые расследовал парижский ОР.
– Надеюсь, что нет! Судмедэксперт считает, что эти пряди очень ровно срезаны ножницами: их могли подобрать в парикмахерской.
– То есть наш убийца роется в помойках при парикмахерских и маникюрных салонах, – без тени улыбки пошутил Сеньон.
– Раз уж мы говорим о ногтях, не нашли ли чего-нибудь под настоящими ногтями жертвы? – спросил Гильем.
– Нет, – ответила Лудивина, – судмедэксперт выразился ясно: грязь из-под ногтей тщательно вычистили, а тело полностью вымыли с хлоркой. Мы имеем дело с преступником, помешанным на деталях. Он обо всем подумал.
Сеньон, хорошо знавший коллегу, испытующе взглянул на нее:
– У тебя явно есть какая-то версия.
Лудивина медленно кивнула.
– Место преступления, – проговорила она, – имеет значение. Убийца выбрал это место, потому что там безлюдно: он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как он выбрасывает труп, но при этом хотел, чтобы труп обнаружили. Ему важно, чтобы его действия не остались незамеченными. Железнодорожное полотно усыпано самым разным мусором, который пассажиры выбрасывают в окна и который потом разносится ветром… это помойка, настоящая свалка, там слишком много потенциальных улик, и преступник это знает. У него есть проблема: он помешан на уликах, в том числе и на следах ДНК.
– Вы поняли это, лишь осмотрев место преступления и прочтя отчет о вскрытии? – удивился Марк Таллек.
– Это не примитивное преступление. Преступник – сложный человек с тонко организованной психикой: именно поэтому он и убивает. Его преступление говорит за него. Если дилер не хотел оставлять на теле жертвы следы своей ДНК, он точно не стал бы мыть труп с хлоркой, скорее он попросту сжег бы труп – это гораздо проще и эффективнее. Но он полностью вымыл тело, а затем его одел. Одно это уже ненормально. А еще эти ногти, волосы… К тому же он тщательно продумал, как избавиться от трупа. Говорю вам, он хочет, чтобы о его преступлении говорили. Дилер действовал бы гораздо быстрее и гораздо скромнее. Он не стал бы возиться и так обставлять убийство конкурента или стукача. Это просто не имеет никакого смысла.
– Тогда почему там было столько товара? – спросил Таллек.
– У меня есть только одно объяснение: преступник хотел сбить нас со следа. Товара и правда слишком много. Убийца хотел, чтобы мы думали, что дело в наркотиках.
– Но ты же считаешь, что он хочет, чтобы мы знали о его преступлении. Тогда зачем направлять нас по ложному следу? Совсем не логично! – возразил Сеньон.
Лудивина откинулась на спинку стула:
– Да, кое-что от меня пока ускользает…
Марк Таллек залпом выпил свой кофе и внимательно посмотрел на руководительницу группы.
– По-вашему получается, что это преступление совершил извращенец. Лоран Брак оказался не в том месте не в то время, и все.
– Все это нужно еще проверить, но мне кажется, да. Правда, это не означает, что он не был знаком с убийцей…
Марк Таллек со вздохом провел пальцем по краю чашки.
– Что ж, значит, я не слишком долго буду вам надоедать.
У Гильема зазвонил телефон. Он встал и отошел, чтобы ответить. Разговор был коротким, и Гильем тут же вернулся к коллегам:
– Это был Ив. Я попросил его помочь разобраться с абонентами из детализации звонков нашей жертвы – на случай если кто-то из них связан с продажей наркотиков.
– И? – чересчур громко спросила Лудивина.
– Он опознал одно имя. Последний, кому позвонил Лоран Брак, был дилер…
14
Мелкий дождь неплотной завесой скрывал город за окнами казармы, словно стараясь отгородить от внешнего мира этот оплот изучения насилия, поисков горькой правды.
Лудивина склонилась над экраном компьютера. Она читала файл АСИОП о дилере, которому Лоран Брак звонил перед смертью. Этот дилер был отчаянным человеком. Он вырос на токсичной почве, пропитанной ненавистью и пристрастием к наркотикам. По словам Ива, который пообщался с полицейскими из округа, где жил дилер, того подозревали в том, что он держит в кулаке свой городок в департаменте Сена-Сен-Дени. Он и сам употреблял наркотики, успел засветиться как стремщик, посредник, дилер, его привлекали к суду за оскорбления личности, нападения, незаконное владение оружием: у этого человека уже имелись все знаки отличия, в будущем способные принести ему чин генерала, которого похоронят со всеми почестями и будут помнить как того, кто отдал все без исключения ради своей войны.
Ив рассеянно поглаживал свои черные усы.
– За ним никто не следит, – признался он. – Я не знаю, где он был в пятницу вечером, и коллеги, с которыми я успел поговорить, тоже не знают. Мы можем запросить отчеты о геолокации его мобильного, чтобы получить хоть какое-то представление о его перемещениях, – но такой человек не пошел бы на дело с телефоном в кармане. Тем более свой личный, зарегистрированный на него телефон. Он же не идиот.
