– Хватит? – спросила она, переводя дыхание. – Ты успокоился? Я просто хочу… поговорить с тобой.
С этими словами она встала и угрожающе указала на него пальцем:
– Сиди смирно… или… мне придется… надеть на тебя наручники.
Распахнув джинсовую куртку, она показала ему подвешенные к ремню наручники в кожаном чехле.
Мирко, все еще ничего не понимая, сел. В волосах у него застряли сухие листья. Они с Лудивиной долго молча разглядывали друг друга, восстанавливая дыхание.
– Почему ты убежал? – начала Лудивина.
– Я боюсь.
– Ты знаешь, почему я здесь?
Он поколебался, но затем все же кивнул.
– Диль мне сказал.
– Что случилось с Джорджианой?
Карие глаза Мирко резко уставились на нее. Лудивина прочла в его взгляде нечто больше походившее на растерянность, чем на страх или чувство вины.
– Ничего…
– Не думай, что я дура, Мирко. Старики указывают на тебя. Они знают, что ты что-то скрываешь. Что случилось?
– Я не знаю.
Лудивина понимала, что так скоро ничего от него не добьется, если только не сумеет его успокоить.
– Ладно, тогда я тебе кое-что скажу: я не думаю, что ты причинил ей зло, понимаешь? Я даже помогу тебе доказать это всем, кто тебя подозревает. Но сначала ты должен помочь мне. Услуга за услугу. Что у вас было с Джорджианой? Почему кто-то считает, что ты мог ей навредить?
Мирко совершенно растерялся. Он пытался побороть вполне естественное недоверие к незнакомке, к гаджо, к тому же сотруднице полиции.
– Ты мне расскажешь, – настаивала Лудивина, – и тогда я тебе помогу. Старики не стали бы обвинять тебя без причины, ты явно что-то скрываешь. Ты мне все расскажешь, а я докажу, что ты ничего не сделал. Все просто. Ты от этого только выиграешь. И Джорджиана тоже: ты сделаешь это в память о ней. Поможешь мне найти того, кто ее убил. Ты ведь ее хорошо знал?
Мирко немного подумал, но в конце концов все же кивнул.
– Хорошо… Это уже что-то. Вы дружили?
Еще один кивок.
– Она была твоей девушкой?
Молодой человек взглянул прямо в глаза следователю:
– Об этом лучше никому не говорить, – выдохнул он.
– Почему? Потому что она была старше тебя?
На вид Мирко было не больше девятнадцати, а Джорджиана погибла почти три года назад. Ей было двадцать три, когда убийца с железной дороги стянул ей горло пластиковым хомутом, медленно ее задушил.
– Наши семьи… – выдавил из себя Мирко, – …тут все сложно.
– Понятно. Вы с Джорджианой занимались сексом, хотя ваши семьи не ладят. Что еще? Она говорила тебе о ком-нибудь перед смертью? О каком-то мужчине, который не давал ей прохода?
Мирко покачал головой.
– Скажи, почему некоторые старики тебя подозревают?
Он пожал плечами, а потом, после краткой паузы, признался:
– Когда она умерла, я больше не ел, я больше не хотел жить. С тех пор я уже другой.
Он говорил почти без акцента, но подолгу подбирал слова.
– Только поэтому? И все?
– Тут кланы. Мою семью не любят.
– Тебя подозревают только потому, что в таборе не любят твою семью и потому, что ты стал вести себя иначе после исчезновения Джорджианы? Будь со мной честен, Мирко, иначе я не смогу ничего сделать.
Снова помолчав, он в конце концов выпалил:
– В тот день, когда она пропала, меня не было в таборе. Некоторые знают, что в тот день я должен был с ней встретиться.
Лудивина склонилась к нему:
– Ты должен был с ней встретиться? И… ты что-то видел?
Взгляд Мирко затуманился, словно на него нахлынули воспоминания.
– Нет, – одними губами произнес он.
– Расскажи, что произошло.
– Мы должны были встретиться за табором, у подножия холма.
– Это было днем?
– Вечером. Перед ужином.
– Она пришла?
– Нет.
– Ты долго ждал?
– Часа два. Как раз тогда она и пропала. Ее брат видел, как она уходила из табора, и больше она не вернулась.
– А ты?
– Я подождал, потом вернулся и поужинал с матерью. Это все.
– Ты ничего не видел? И никого?
– Нет.
– И ничего не слышал?
– Нет.
– В те два часа, что ты прятался в кустах, ничего не произошло?
– Да.
– И что ты делал?
– Ждал.
– У тебя был с собой мобильный телефон?
– Нет, у меня его не было, сестра его сломала.
– Ты что, спал эти два часа?
Лудивина забрасывала его вопросами, чтобы заставить его отвечать без раздумий и проверить, не противоречит ли он сам себе.
– Нет. Я ничего не делал, вот и все.
– Откуда ты знал, что прошло два часа?
– У меня есть часы, – ответил Мирко, словно Лудивина задала ему самый глупый в мире вопрос.
– Может, ты курил, пока ждал?
– Нет.
– Там нельзя обнаружить ничего, что подтвердило бы, что ты и правда так долго ждал?
– Не-а. К тому же три года прошло…
– Мы умеем находить удивительные вещи, даже спустя несколько лет. В эти два часа тебя никто не видел?
– Никто. В этом и дело. Некоторые говорят, что это случилось с ней из-за меня. Ее брат говорит, что она прошла мимо меня, а потом…
– То есть она и правда отправилась на встречу с тобой, но до места не дошла? Сколько идти от табора до вашего укрытия?
– Не знаю. Это под холмом. Пешком минут десять, даже меньше.
– Тропинка есть?
– Да, совсем узкая, а потом еще сто метров через лес.
– Она могла пройти неподалеку, так что ты ее не заметил?
– Нет, мы там всегда встречались.
– Я не имею в виду, что она потерялась. Могла ли она пройти мимо тебя, неподалеку, и не остановиться?
– Я бы ее заметил.
Мирко нахмурился.
– Что ты вспомнил? – тут же отреагировала Лудивина.
– Ничего… просто… может, она прошла мимо, пока я смотрел на того гаджо с собакой.
– Ты мне сказал, что в эти два часа никого не видел!
– Ну да, но его видел. Какой-то гаджо ждал свою собаку. Все равно что никто.
