Рассказывать о мертвецах и об убившем их чудовище.
24
Когда Джинну было семнадцать, смерть подставляла ему губы для поцелуя куда чаще, чем девушки. Она целовала его взасос. Он обнимал ладонями ее костлявый затылок. Джинн заигрывал со смертью, их связывали серьезные отношения, скрепленные клятвой, которую он дал после кровавой гибели своей ласковой матери.
Обручальным кольцом для них стал АК-47. Свидетелями – пара автоматических пистолетов. Далекие взрывы прозвучали праздничным салютом.
Но его чувство не было взаимным. Смерть не любила его по-настоящему: она жестоко с ним играла, вечно отказывала ему, хотя порой он бросал своей коварной избраннице вызов и, сидя в окопе, ощущал ее беглое касание. Лишь мимолетное объятие – а спустя миг она уже бросалась к другим, куда более соблазнительным любовникам, отдавалась им сполна.
Гражданская война подарила Джинну два пулевых ранения и несколько пустяковых царапин от шрапнели. Ничего серьезного.
Отец твердил ему, что, убив человека, он не станет мужчиной. Нельзя стать рыбаком, своровав рыбу, которую выловил другой рыбак. Джинн лишь забирал жизни, но его собственная жизнь от этого не становилась длиннее, и новых жизней он тоже не получал, повторял ему отец, которому не по душе была самоубийственная связь сына с «Хезболлой».
Отец всегда поддерживал свой авторитет силой; но он годами отсутствовал в жизни Джинна и потому со временем утратил свой вес.
Джинн решил, что больше не позволит этому призраку прежней жизни, какой бы крепкой ни была его хватка, принимать решения о его будущем или, точнее, об отсутствии будущего. Он жил сегодняшним днем, благодарил Аллаха за новую отсрочку, за то, что у него есть время выполнить Его задание, которое Он передал ему через свою Партию. В конце концов Джинн понял, что смерть обходит его стороной лишь потому, что послушно выполняет приказы небесного властелина.
Отец решил, что Джинну в семнадцать лет пора стать настоящим мужчиной: как-то утром он объявил, что хочет его женить.
Отцовский призрак объявил об этом так убежденно – и на сей раз обошелся без применения физической силы, – что юноша не нашелся как выкрутиться и даже не понял, стоит ли ему это делать. Он не дал отцу согласия, просто ждал.
Он познакомился с Нурой в день их свадьбы.
Она не была ни красива, ни ласкова, ей было немного страшно, но, едва увидев ее, Джинн понял, что она станет матерью его детей.
Он повел себя крайне неловко, не сделал ничего из того, что она наверняка от него ждала, но показал, что уважает ее и связан с той, кто станет его спутницей, создаст с ним семью. Нура и Джинн научились узнавать друг друга, говорить друг с другом, касаться друг друга, жить душа в душу. Их любовь рождалась медленно, день за днем; отныне эта любовь толкала Джинна в объятия Нуры, отвращала от объятий смерти.
Причины бороться никуда не исчезли, но постепенно место Джинна-демона в рядах «Хезболлы» занял новый, спокойный Джинн: тот, кого готовились сделать мучеником, вдруг оказался по другую сторону стены, не среди явных кандидатов на то, чтобы принести себя в жертву, но среди тех, кто готовил для них плацдарм. В первые годы – стратегический, а затем, когда Джинн уже был готов, – идеологический.
Все эти годы Нура была рядом: ее присутствие словно окропляло его омертвевшее сердце целительным бальзамом. Вопреки тому, что когда-то сказал отец, Нура оказалась вовсе не недостающим звеном, превратившим Джинна в мужчину: она стала тем единственным заклинанием, что вновь обратило джинна, духа пустынь, в человека, что положило конец тому странному существу, которым он воображал себя с самого детства.
С Нурой Джинн понял, что нельзя влюбиться: любовь – это чувство, которым овладеваешь постепенно, через узы брака, под действием времени, под гнетом повседневных испытаний. Постоянное присутствие Нуры успокаивало Джинна. Она была причиной, по которой он возвращался домой, а не делал невесть что.
В придачу ко всему, она прекрасно готовила. В этом деле Нура творила настоящие чудеса. Как богиня. Она была способна создать что угодно из ничего. Ее алхимические опыты с пищей, приготовленные ею блюда могли легко изменить настроение ее мужа: он старался не упустить ни единой возможности пообедать и поужинать дома.
Джинн не был материалистом: он дорожил лишь одной вещью – старым радиоприемником, принадлежавшим его матери. Но Нура сумела обставить их гнездышко, и это много значило для молодого человека, который ценил комфорт, но не придавал никакого значения внешнему виду и еще меньше – расположению мебели в крошечной комнатке, служившей им и гостиной, и кухней. Нура в этих стенах была царицей: она умела настоять на своем. Джинн редко мог ей хоть в чем-то отказать. Даже рассердившись на нее, он все равно в конце концов начинал сожалеть о том, что ее нет рядом, и возвращался домой, в их квартиру, где они мирились за волшебной пищей, которую готовила ему его маленькая колдунья.
В ту самую квартиру в Бейруте, где ее всего за несколько недель источила болезнь. Выпила из нее все соки. Превратила в скелет, в последние дни с трудом умудрявшийся дышать.
Джинн, уже почти не видевшийся с отцом, вернулся к тому, что умел делать лучше всего: с головой отдался служению «Хезболле».
Вот как он постепенно занял важное место в Партии Аллаха.
Он бежал от своих мертвецов.
В зеленой сумке, которую ему передал парень в толстовке с эмблемой какого-то американского университета, лежало все нужное Джинну для того, чтобы осуществить свой план, а затем навсегда исчезнуть. Но до того он должен был выполнить последнее задание.
Он купил мобильный телефон с предоплаченной сим-картой и набрал номер, записанный на бумажке, что лежала среди прочих вещей в зеленой сумке.
Джинн договорился о встрече с ответившим ему мужчиной, обсудил опознавательные знаки, сломал сим-карту и выбросил телефон в канал.
Они увиделись в тот же вечер в главном зале парижского вокзала Сен-Лазар. Встретились там, где сказал Джинн, в час пик, когда легко было затеряться в толпе. Они говорили шепотом. Джинн прятал лицо под кепкой, он поднял воротник куртки, чтобы не попасться камерам наблюдения. Даже высокоэффективная программа распознавания лиц не смогла бы его опознать – хотя он и сомневался в том, что кто-то вообще станет использовать такую программу, чтобы его найти. Не сейчас. Его нынешние враги действовали иначе: они не сумели уйти слишком далеко от основ. А его будущие враги пока вообще не знали о его существовании.
Джинн был точен и краток. Мужчина замер в изумлении:
– Но… я не могу этого сделать… – почти беззвучно прошептал он в шуме вокзала.
– Друг мой, сегодня мы встречаемся в первый и в последний раз, – ответил ему Джинн. – Я не стану вновь просить тебя. Но позволь объяснить, почему ты это сделаешь.
