– А может, мы его уже нашли.
– В смысле? – удивленно спросил Марк.
– Что, если Фиссум и его банда все же сумели его поймать?
– Кого ты имеешь в виду?
– Я имею в виду неопознанный труп, над которым пришлось поработать Бриссону. В конце концов, именно Бриссон помогал имаму.
– Тогда скрестим пальцы и будем надеяться, что твой инстинкт тебя подвел. Иначе мы лишимся единственного серьезного следа.
Марк включил передачу и выжал газ.
50
Сэндвич и бутылка диетической колы на переднем сиденье машины, с видом на стоянку у супермаркета – таким обедом угостил ее Марк. К счастью, его рассказ о том, что удалось обнаружить в ходе обыска у Фиссума, оказался куда более замысловатым. ГУВБ начала большую чистку. Марк сумел найти верные слова и встревожил свое начальство: теперь все всерьез относились к выявленной угрозе. Масштабные задержания, череда допросов, бесконечные обыски, горы документов, в которых еще предстояло разобраться: управление ждала огромная работа, вполне соответствующая затраченным усилиям.
Итак, имам Фиссум прятал за плинтусом в своей спальне блокнот в черном переплете – его тайные счета, весь закят, пожертвования, которые он получал от верующих. Часть пожертвований он направил на никому не известные цели. Пара заметок то тут, то там, горстка имен, с обладателями которых уже – правда, тщетно – работали полицейские, вырванная последняя страница. И ничего больше, лишь унылая пустота, словно имам, вдруг засомневавшись, решил, что не станет оставлять после себя никаких записей, – хотя и не уничтожил все то, что уже существовало. Марк думал, что он рассердился и потому вырвал страницу, на которой было записано имя Селима и сумма в пятьсот евро с вопросительным знаком – словно имам сомневался насчет суммы, которую собирался предложить Селиму.
У ГУВБ пока не было ничего более конкретного, и Марк пообещал Лудивине, что начиная с этого момента будет сразу же сообщать ей обо всем, что узнает сам.
Она уже не в первый раз замечала в нем эту двойственность. Только что он обаятельно улыбался, но в следующий миг уже с суровым видом угрожал тем, кто не желал ему уступить. Легкость, с которой он совершенно естественно, с полной уверенностью в себе, переходил от одного состояния к другому, обескураживала.
Дверь черного хода, с которой они не спускали глаз, наконец открылась, и Лудивина тут же отложила недоеденный сэндвич. На улицу вышел Ишам, стукач ГУВБ из мечети, в которой проповедовал Фиссум. Он повозился с замком и отстегнул свой велосипед.
– Быстро он поправился, – с иронией в голосе заметил Марк.
– Извини, что?
– Он без костыля. Глупо, костыль был хорошим прикрытием.
Лудивина собралась вылезти из машины, но Марк ее остановил:
– Подожди. Хочу убедиться в том, что никто кроме нас не сел ему на хвост.
– Ты о ком? О террористах?
– Вряд ли, учитывая то, какие меры предосторожности они принимают, чтобы оборвать все связи между собой и внешним миром. Но вдруг они послали сюда посредника, кто знает. Вдруг они раскрыли Ишама.
Увидев, что Ишам едет прочь на велосипеде, и его никто не преследует, Марк наконец завел машину и пристроился за ним.
Ишам почти сразу же заметил их и несколько раз обернулся, чтобы проверить.
– Ты уже понял, что это мы, останавливайся давай, – буркнул Марк и прибавил скорость, желая поравняться с велосипедистом.
Но тот вдруг резко вывернул руль влево и ударил по педалям, словно сумасшедший. Он промчался между двух бетонных блоков и ринулся прочь, к перпендикулярной улице, выходившей к крытой галерее, где заканчивалась дорога и начиналась пешеходная зона.
– Чертов придурок!
Марк резко затормозил, Лудивина выскочила из машины и кинулась вдогонку за Ишамом. Тот едва сумел увернуться и не врезаться в детскую коляску, он прибавил скорость и мчался к противоположному концу галереи. Лудивина на миг засомневалась: она знала, что при работе в подобных кварталах полицейским не рекомендуется преследовать подозреваемого, чтобы он случайно не попал под машину и тем самым не спровоцировал десятидневные беспорядки; но она решила, что велосипед – не мотоцикл и что ставки слишком высоки.
На параллельной улице слышался скрежет шин – это Марк пытался отыскать главную улицу квартала.
Лудивина бросилась к мусорному баку, вспрыгнула на него, чтобы взобраться на плоскую крышу галереи, вскрикнула от боли в ребрах. Она молниеносно промчалась по крышам, спрыгнула с другой стороны и рванула к уходившей вниз дорожке. Если Ишам решил сбежать, то на другом конце пешеходной улицы у него будет лишь два варианта: вернуться на парковку, где его встретит Марк, или поехать сюда.
Она увидела велосипед чуть впереди. Ишам притормозил, чтобы оглянуться, и Лудивина воспользовалась этим, чтобы сократить разделявшее их расстояние.
Едва заметив ее, он вновь ударил по педалям, набрал скорость и покатил к грунтовой дорожке.
Лудивина тщательно следила за каждым своим движением. Она касалась земли одними носками, строго контролировала дыхание, руки двигались в такт ногам – она скользила по улице, словно львица, преследующая добычу. Поначалу было непросто: ее тело все еще не оправилось от нападения, но, чуть согревшись от бега, оно словно расплавилось, и Лудивина свыклась с болью настолько, что смогла не обращать на нее внимания.
Ишам обернулся, с ужасом обнаружил погоню и как бешеный помчался вперед.
Но львица не сдавала позиций.
С каждой секундой она все больше отдалялась от него, и потому рассчитывала свой путь заранее, старалась как можно точнее откорректировать траекторию – чего не мог позволить себе Ишам, изо всех сил крутивший педали, мчавшийся куда глаза глядят, в последний миг объезжавший препятствия, тормозивший перед группой подростков, возвращавшихся из училища, или скользивший по грязной луже.
Лудивина неотступно следовала за ним. Она бежала чуть позади, не спуская с него глаз, глубоко, размеренно дыша.
Параллельной проезжей улицы здесь не было, и она задумалась о том, сумеет ли Марк их найти, но тут Ишам резко повернул и выехал на узкую парковку перед высоким и длинным зданием, по виду складом. Открылась дверь, из нее вышли с десяток человек, Ишама занесло прямо рядом с ними, так что они подпрыгнули от неожиданности. Он свалился с велосипеда, ринулся прямо на людей, растолкал их и вбежал в здание без окон.
Лудивина бросилась следом, сквозь группу людей, и оказалась на плохо освещенной лестнице. В полумраке она заметила наверху лестницы Ишама, тот едва переводил дыхание.
Она слышала, как неистово бьется сердце у нее в груди. Воздух начал обжигать легкие. Резко вздымавшиеся ребра разрывала боль.
«Не бросать начатое. Боль – лишь послание, которое можно игнорировать».
