Диаспора как актив приобретает особое значение в постконфликтных ситуациях, складывающихся после окончания гражданских войн. Как правило, гражданские войны продолжаются много лет, приводя к изгнанию образованной молодежи. Миграцию подпитывают политическая нестабильность и религиозные разногласия. Кроме того, из страны бежит богатство, чтобы не быть уничтоженным. Поэтому на постконфликтном этапе значительная часть человеческого и финансового капитала страны находится за рубежом. Задача состоит в том, чтобы вернуть его обратно, причем оба эти вида капитала связаны друг с другом: если будут возвращаться люди, то они наверняка захватят с собой свои средства, чтобы строить жилье и налаживать бизнес. Нехватка квалифицированной рабочей силы в постконфликтных ситуациях иногда приобретает пугающие масштабы. Например, во время кровавого правления Иди Амина в Уганде, когда было убито около полумиллиона человек, мишенью репрессий систематически становились образованные люди. Одним из приоритетов в постконфликтной Уганде являлось восстановление системы высшего образования. Поиск в рядах угандийской диаспоры выявил в одном только Южно-Тихоокеанском регионе 47 человек с докторской степенью. Одного из них уговорили вернуться на родину и возглавить первый в стране мозговой центр.
Как свидетельствует пример Уганды, власти родной страны мигрантов обладают некоторыми возможностями к тому, чтобы добиться их возвращения. Кроме того, содействие восстановлению страны после завершения конфликта могут оказать и государства, принимающие мигрантов, проводя соответствующую миграционную политику. Богатые страны откровенно заинтересованы в успешном преодолении последствий конфликтов: в последние десятилетия с этой целью ими выделялись огромные средства. Согласно исторической статистике, почти половина постконфликтных ситуаций была отмечена вспышками насилия, и потому проведение соответствующей миграционной политики, способной принести пользу в этом отношении, может быть вполне разумной мерой. Однако, если ограничить иммиграцию из данной страны после восстановления в ней мира, не исключено, что люди, бежавшие из нее во время конфликта, проявят меньше склонности к возвращению, не зная, удастся ли им снова уехать в случае необходимости. Осуществление миграционной политики, которая будет полезна в постконфликтной ситуации, следует начинать еще во время конфликта. Как с точки зрения гуманности, так и ради сохранения человеческого капитала данной страны миграционная политика во время конфликта должна быть исключительно радушной. На это время следует отказаться от традиционных критериев выдачи виз на основе квалификации и родственных связей в пользу критериев, основанных на потребностях людей и их правах. Однако право проживания в стране, принимающей мигрантов, может действовать только до окончания конфликта. Если после восстановления мира мигранты будут лишены этого права, то это повысит их психологическую и социальную готовность к возвращению на родину: например, они будут посылать домой больше денег. После утраты права на проживание в принимающей стране возвращение мигрантов будет сопровождаться крупномасштабным притоком квалифицированной рабочей силы и финансовых средств в постконфликтное общество.
Увеличивает ли эмиграция число способных вождей
Влияние миграции на качество управления может принимать форму как политического давления, так и увеличения численности способных и мотивированных людей. Небольшие бедные общества в результате эмиграции теряют образованные кадры. Бывает так, что отбытие ценных талантов наносит сильный удар по публичной политике страны. Однако возвращение нескольких ключевых фигур, набравшихся за границей важного опыта, может, напротив, оказаться очень полезным. По самой природе жизненного выбора неизвестно, не вышли бы из людей, уехавших из родной страны, хорошие лидеры. Если говорить о конкретных примерах, то в первую очередь я бы назвал Тиджана Тиама, бывшего министра экономического развития Кот-д’Ивуара, бежавшего из страны в результате переворота. Оказавшись в Великобритании, он проявил поистине исключительный талант, сумев преодолеть жестокую конкуренцию в сфере международного бизнеса и стать исполнительным директором крупнейшей в Европе страховой компании.
Но при наличии таких вероятных случаев утраты крупных лидеров намного поразительнее то, что непропорционально много компетентных президентов, министров финансов и директоров центральных банков в маленьких и бедных странах долгое время жило за рубежом в качестве студентов или переселившихся на постоянное место жительства. Приобретенный за границей ценный опыт поставили на службу родине либерийский президент Серлиф, лауреат Нобелевской премии; Конде, первый демократически избранный президент Гвинеи; президент Уттара, опытный технократ, восстанавливающий Кот-д’Ивуар; а также пользующийся большим уважением нигерийский министр финансов д-р Оконджо-Ивеала. В целом по состоянию на 1990 год за границей обучалось более двух третей глав правительств развивающихся стран. С учетом такой поразительно высокой доли бывших мигрантов в руководстве маленьких бедных стран чистый эффект миграции окажется однозначно положительным: благодаря миграции эти страны приобрели более образованных вождей.
Это обстоятельство ставит перед нами новый вопрос: насколько важно образование для вождей? Президент Мугабе во время борьбы за независимость приобрел несколько ученых степеней, и его кабинет тоже отличается хорошим образованием, но это не предотвратило безобразного управления страной. Однако представляется, что Зимбабве в этом отношении является исключением. Тимоти Бесли, Хосе Г. Монтальво и Марта Рейнал-Квероль, пытавшиеся выяснить, влияет ли образование на качество управления, пришли к выводу об однозначном существовании такого влияния, приносящего весьма заметную пользу.
Поэтому следует ожидать, что если эмиграция уже образованных людей оказывает неоднозначное воздействие на политическую жизнь страны, то эмиграция с целью получения образования должна быть полезной. Это убедительно подтверждается в недавней работе Антонио Спилимберго. Используя собранную ЮНЕСКО глобальную базу данных по студентам, обучавшимся за границей после 1950 года, он проанализировал связь между знакомством студентов с политическим режимом тех стран, в которых они учились, и последующей политической эволюцией их родных стран. Выяснилось, что обучение за границей влечет за собой долгосрочные последствия, совершенно непропорциональные численности учащихся: очевидно, студенты, получившие образование за рубежом, становились влиятельными фигурами у себя на родине. Однако значение имеет не обучение как таковое: студенты, учившиеся в недемократических странах, не становились решительными сторонниками демократии. Чем более демократичной была принимающая их страна, тем активнее они впоследствии выступали за демократию. Конкретный механизм этого влияния остается невыясненным, но Спилимберго предполагает, что причина может быть связана с личной идентичностью. Акерлоф и Крэнтон, авторы исследования, упоминавшегося в главе 2, полагают, что если служащие эффективной фирмы зачастую идентифицируют себя со своей организацией, то, возможно, и обучение в демократической стране внушает человеку ощущение принадлежности к международному демократическому сообществу. В ходе обучения студентам приходится перестраивать свои нормы в соответствии со стандартами демократического общества, а затем они возвращаются с этими нормами домой.
