Благодаря этому гениальному решению, музей сможет вместить большее количество людей, а чем больше людей, тем больше проданных билетов. Амелии бы следовало этому радоваться, ведь согласно контракту, ей причитается доля с продаж, а Леви заверил, что ведёт тщательный учёт финансов Барнума. Но почему-то мысли о долларах и центах не утешали ее так, как Барнума, то и дело мерещились глаза, бесконечная вереница любопытных глаз проходящих мимо аквариума людей.
– Может быть, русалка тоже что-нибудь продемонстрирует? – предложил Барнуму один из репортеров.
Взгляды присутствующих разделились между Барнумом и Амелией, и ей вдруг стало неуютно оттого, что она оказалась единственной женщиной в толпе мужчин, бросающих на неё оценивающие взгляды. Казалось, они проникают сквозь одежду, и её так и тянуло отвернуться. Но нет, им не заставить её стыдиться самой себя, не превратить в обычную женщину.
Она притворилась, что не понимает, о чем говорил тот человек и стала смотреть каждому по очереди прямо в глаза, пока они не отводили взгляда.
Барнум сказал:
– Я думаю в демонстрации нет необходимости. Друзья, ведь вы же наверняка видели представление в Концертном зале на этой неделе.
– То, что я видел, до сих пор не укладывается в голове, – сказал один из репортеров. – Как происходит превращение? Как это вообще возможно?
– Господь создал много чудес, прежде чем почил от всех дел Своих в день седьмый, – сказал Барнум.
Амелия диву давалась, как легко очередная ложь слетала у него с языка. Он даже ни на минуту не задумывался.
– Доктор Гриффин, но вы естествоиспытатель. Что вы об этом думаете?
Леви расплылся в непринуждённой улыбке, которую Амелия про себя называла «театральной», и стал непохож на самого себя.
– Должен согласиться с мистером Барнумом. Некоторые чудеса не поддаются объяснению, – ответил он.
Репортёр явно собирался гнуть свою линию дальше, но тут Барнум предложил отметить встречу стаканчиком виски, и вся процессия гуськом направилась к выходу.
Амелия замешкалась, глядя на аквариум и пытаясь припомнить, зачем ей всё это нужно. Обошла его кругом, повернувшись лицом к стеклу и вспоминая, как долго тянулись дни в Концертном зале, и с каждым мгновением аквариум всё больше напоминал ей клетку.
Глава девятая
Барнум хотел, чтобы Амелия каждое утро забиралась в аквариум ещё до прихода толп зрителей, и потом весь день плавала туда-сюда долгими часами, развлекая зевак.
– Нет, – возразила она, – я не буду плавать с утра до ночи.
Амелия и Леви сидели в столовой Барнума, неофициальном месте для обсуждения вопросов, связанных с представлением. Двери с обеих сторон комнаты всегда можно было запереть, чтобы не пускать Кэролайн, которая при появлении Амелии так к ней и липла.
Репортёров вежливо выпроводили из музея, и уходя, каждый пообещал восторженный отзыв о новой выставке. Барнум так и сиял, запирая за ними двери. Больше выручки от продаж билетов он обожал только бесплатную рекламу.
– Юная леди, позвольте вам напомнить, что цель выставки – показать вас зрителям. Если вас не будет, никто не станет покупать билеты.
– Я буду выступать, – сказала Амелия. – Но не с утра до ночи, не с открытия музея до самого закрытия. Даже вы, мистер Барнум, должны понимать, что это чересчур.
– Даже я? – вскипел Барнум. – Это ещё что за намёки?
– Барнум, ей нужен отдых, – вступился Леви, предостерегая Амелию взглядом.
Амелия невозмутимо уставилась на него в ответ. Раз Барнум с ней особо не церемонится, она тоже ходить вокруг него на цыпочках не станет.
– За отдых я платить не буду, – ответил Барнум.
– Вы же не заставляете «Мамонтов» выступать весь день без перерыва, – возразила Амелия. – Неужели я такого не достойна?
– «Мамонты» – приманка не того сорта, – заявил Барнум. – Тут совсем другое дело. Люди завтра хлынут в музей с одной лишь целью – увидеть фиджийскую русалку. Разве можно обмануть их ожидания? Если вас не окажется в аквариуме, они разозлятся и расстроятся. Могут даже потребовать вернуть деньги.
На его лице явственно отразился весь ужас от этой мысли.
– Почему? – спросила Амелия. – Вы ведь много раз повторили, что даже со мной плата за вход останется прежней. Если меня не будет, они смогут осмотреть другие залы и получить то же самое развлечение, как всегда.
– А потом выйдут из музея и начнут судачить с друзьями, что старина Барнум опять взялся за своё, что все это обычный обман. Я прямо слышу это: «Приехали аж из Пенсильвании поглядеть на русалку, а русалки-то и нет. А музей Барнума – просто собрание всякой ерунды». Это же ужасно. Просто кошмар! Надо, чтобы люди дома рассказывали друзьям, какое это чудо, как здорово увидеть настоящую русалку и что нужно обязательно съездить в Нью-Йорк полюбоваться здешними красотами, это стоит потраченных денег.
Барнум встал, тыча пальцем в Леви и Амелию.
– Вы, похоже, оба не понимаете, что стоит на кону. Речь не о русалке, все гораздо сложнее. Речь идет о репутации заведения.
– Я не буду плавать кругами целыми днями, не имея возможности отдохнуть и поесть, – заявила Амелия, нисколько не заботясь о репутации заведения.
«И скрыться от любопытных глаз», – подумала она. Аквариум в музее будет гораздо ближе к публике, чем был на сцене. Несмотря на канат, натянутый вокруг него, чтобы зрители не прислонялись к стеклу, они всё равно будут слишком близко.
– А если указать время, когда можно увидеть русалку? – предложил Леви. – Можно повесить расписание прямо на кассе, где народ покупает билеты. Тогда у тех, кто пришёл посмотреть на Амелию, не будет повода для недовольства. Все будут знать, что она появляется в определённые часы.
– А если народ просто развернётся и уйдёт, и не станет покупать билеты? – встревожился Барнум. – Мы потеряем выручку. И вы, мадам, тоже. Не делайте вид, что для вас эти деньги просто мышиная возня.
– О чём это вы? – спросила Амелия.
– Вы тоже хотите заработать, как я и все остальные. Без денег вам не воплотить свои мечты, значит, мы с вами не так уж сильно отличаемся, – победоносно подытожил Барнум.
Амелия вскочила, не собираясь спокойно терпеть, когда на неё кричат.
– Вы ничего обо мне не знаете, мистер Барнум. Не знаете, зачем я сюда пришла и чего хочу. И совершенно напрасно берётесь судить обо всех окружающих со своей примитивной меркой.
– Я за вас плачу, так что будьте любезны исполнять договор, – сквозь зубы процедил Барнум.
– Вы платите не за меня, – возразила Амелия. – Вы платите мне, а это далеко не одно и то же.
– Барнум, – начал Леви.
– А ты, – перебил Барнум, показывая на Леви. – Ты всегда на её стороне, строишь из себя рыцаря на белом коне. Если мечтаешь залезть девице под юбку, этим и займись, а не вставляй мне палки в колёса.
