«Умница, Черити!» – подумала Амелия.
Словно прочитав мысли Амелии, Черити едва заметно подмигнула, пока Барнум отвлёкся.
От одной только мысли о прекращении выступлений Барнум и сам спал с лица.
– Вы ведь не настолько расстроились? Не до такой степени, чтобы захворать?
– При нём мне трудно выступать, – призналась Амелия. – Он так раздражает, что у меня от расстройства пропадает аппетит. А вдруг я потеряю сознание в воде? Что тогда? Придётся доставать меня из аквариума и укладывать в постель до самого вечера.
Про себя Амелия подумала, что все эти разговоры – полный бред, но известно, что мужчины, подобные Барнуму, считали дам изнеженными и капризными созданиями. Русалка была не прочь воспользоваться людским лукавством, если это поможет избавиться от того фанатика и больше не придётся терпеть его гнетущий пристальный взгляд.
Барнум, похоже, пришёл в ужас от мысли, что Амелия целый день не сможет подняться с постели. «А как же билеты? Кто пойдет в музей без русалки?» – читала она в его глазах.
– Хорошо, – согласился Барнум, – завтра я сам приду в зал взглянуть на этого господина. Если он и впрямь настолько опасен, как вы утверждаете, больше его не пропустят. Только ради вашего здоровья, конечно.
– Как же, – проворчала Амелия.
– Ну да, – поддакнула Черити.
Леви буркнул себе под нос что-то неприличное, но они обе сделали вид, что не расслышали.
* * *
К величайшему раздражению Барнума, парень с русалкой и Черити оказались правы. Тот тип, которого Амелия прозвала, «человек с горящими глазами», был явно не в себе.
Дело было даже не во взгляде, от которого по коже шли мурашки, или полной неподвижности, но он, казалось, даже не дышит и совершенно не замечает бурлящей вокруг толпы.
Барнум живо вообразил, что если бы можно было прочесть мысли странного человека, то кроме русалки там ничего бы не нашлось. Он и аквариума-то напрочь не видел. Только Амелию.
Да, теперь Барнум понимал, насколько этот взгляд угнетал русалку. Ему самому стало не по себе, хотя в центре внимания того субъекта был вовсе не он.
– Ну что, видишь? – прошипел ему на ухо Леви.
Барнум почесал нос.
– Да вижу. Вот только ума не приложу, как бы от него избавиться без лишнего шума.
– Когда зал будут закрывать, отправь вслед за ним своих головорезов. Пускай проводят до выхода и намекнут, чтобы не вздумал больше здесь появляться, – посоветовал Леви.
– Леви, ты что, намекаешь на подстрекательство к насилию? – спросил Барнум.
– Да, если в этом возникнет нужда. Он должен чётко уяснить, что ему здесь не рады, – подтвердил Леви.
«А парень решительно настроен не подпускать этого одержимого к своей русалке, – удивился Барнум. – И это при том, что всегда был против мордобоя без веской причины».
Даже несколько раз ему выговаривал, мол, от этих охранников одни неудобства, и вообще у них угрожающий вид.
– А вдруг он все равно вернётся? – спросил Барнум. – Что тогда?
– Могу набросать его портреты, – предложил Леви. – Раздадим их кассирам, охране при входе и предупредим, чтобы его не впускали.
– Неплохо, – одобрил Барнум. – Сходи за бумагой с карандашом, нарисуй его портрет и тотчас отнеси в кассу. Да сделай ещё по одному для тех остолопов при входе. Пускай держат при себе, чтобы проверять входящих.
– Так ты предупредишь здешних охранников, чтобы его проводили до выхода? – уточнил Леви, не торопясь выполнять отданное Барнумом поручение.
– Леви, твоя русалка будет в полной безопасности, – заверил тот. – Ты что, сомневаешься?
Немного помедлив, Леви наконец кивнул и удалился.
Добраться до охранников оказалось не так-то просто. В музее Барнум был знаменитостью. Как только Леви отошёл, многие решили с ним побеседовать, поздравить с удачным приобретением русалки, о чём-нибудь спросить или просто пожать руку.
И он увлёкся любимым занятием, что ему удавалось лучше всего – работой на публику. Рассказывал истории о фиджийской русалке, которые якобы слышал от доктора Гриффина. Разбрасывался обещаниями направо и налево, что русалка останется в музее ещё на пять месяцев, так что пусть обязательно приглашают родню из Северной Каролины, Пенсильвании или Теннесси на неё посмотреть. И не уставал соглашаться, что русалка – восьмое чудо света.
Пробил час перерыва, и публику попросили покинуть зал. Когда Барнум сумел отвязаться от последнего собеседника, зал опустел. Странный человек ушёл.
«Ничего, всё обойдётся», – успокаивал себя Барнум, хотя на душе у него скребли кошки. Леви сделает рисунки, и того человека не пустят в музей.
Даже если он как-то умудрится заплатить и снова объявится… тогда Барнум просто объяснит охране, что делать в конце следующего представления. Они выведут странного зрителя и объяснят, чтобы он больше не возвращался. Намёк на то, что годятся любые методы убеждения, вплоть до кулаков, будет совершенно прозрачным.
Амелия выбралась из аквариума и с надеждой взглянула не него.
– Не беспокойтесь, я принимаю меры, – сказал Барнум, отводя взгляд.
Девчонка совсем не стеснялась наготы.
В начале следующего представления он снова заглянул в зал, но странного человека не увидел.
«Ну вот, – подумал он. – Так и знал, достаточно рисунков Леви».
Но поговорив вечером со служащими, он выяснил, что того подозрительного типа с самого утра никто не видел.
– Я узнал его, когда мистер Лайман показал мне рисунок, – сообщил Джеремайя Стюарт. – За день он покупал чуть ли не дюжину билетов. Я всегда удивлялся. А сегодня он появился только один раз. Он что, преступник?
– Очень может быть, – уклончиво ответил Барнум.
Не хватало ещё объяснять всяким молокососам, что этот тип уже до того надоел русалке, что просто в печёнках у неё сидит. – Увидишь его, кликни охрану, чтобы его выпроводили.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Джеремайя.
Амелию не успокоило внезапное исчезновение странного человека. Напротив, тревога только усилилась, и до самого вечера она вглядывалась в толпу, опасаясь его появления.
– Возможно, он передумал, заметив Барнума в вестибюле. Что бы ни затевал, на глазах владельца заведения действовать не решился, – предположил Леви. – Хоть какая-то польза от Барнума.
Но Амелию не покидало чувство, что тот человек так просто не сдастся. Он просто решил действовать исподтишка, и от каждой шевельнувшейся тени у неё замирало сердце.
В тот вечер она по секрету рассказала Черити, что не хочет оставаться в отеле.
– Знаю, Барнум считает, что это нужно для пользы дела, – сказала Амелия. – Но я боюсь там находиться даже с охраной.
