Именно японские пираты (хотя говорят, что в состав шаек входили и корейцы, и китайцы, даже, как считается, в более поздний период именно китайцы составляли основной костяк пиратских банд) – вако или вокоу – стали причиной категорического отказа Китая от торговли с Японией, который начинается в XV веке и продолжается аж до ХХ века.
В то время японские пираты особенно обнаглели, и китайский император направил своего посла в Японию с требованием обуздать наглецов. Япония же изнывала от очередной гражданской войны, и сегуну, наверное, даже пробовать понимать ерунду, о которой говорят эти непонятные послы, было лень или недосуг (по слухам, на жизнь сегуна было совершено более сотни покушений), и он просто отрубил головы послам, дабы те ему не докучали.
С этого момента торговля между странами попадает под запрет под страхом смерти.
И Китай, и Япония проводили политику самоизоляции – притом что обе страны крайне нуждались во внешней торговле. Но – примат внешней политики над экономикой, боязнь «потери лица» были куда важнее выгод.
Конечно, нехватка прибылей, которую могла бы приносить торговля, компенсировалась для властей жесточайшими поборами с собственных подданных. Сказывалось и отношение к торговле как к занятию презренному – торговля в обеих странах была занятием малопочтенным, а торговец на социальной лестнице стоял ниже крестьянина и ремесленника.
Китаю крайне не хватало серебра, источником которого была Япония, Японии – риса, шелка и ремесленных товаров. Контрабандисты и пираты отчасти восполняли эти пробелы, но настоящий фурор произвел первый португальский корабль, прибывший из Японии с грузом серебра.
Груз этот принес португальцам прибыль в 500 тысяч дукатов. Чтобы понять, что означала эта сумма, вспомним, что размер «отступных», которые португальская корона выплатила испанцам в обмен на их отказ от претензий на Острова Пряностей, составил 200 тысяч. Такой баснословной выгоды, кажется, в торговле еще не случалось. Португальцы, затем, с опозданием на несколько десятилетий – испанцы, но особо – сменившие их голландцы с большим усердием и успехом наживались на спеси восточных владык. А кстати – как там пираты-контрабандисты?
А пираты – и вовсе великолепно. Макао, Формоза и Филиппины стали их новыми жертвами и торговыми партнерами. Сфера их действий расширилась до того, что пиратские корабли даже поднимались вверх по течению Янцзы с целью грабежа.
В XVI веке моря прочно оккупировал «король пиратов» Мураками Такееси, справиться с которым не удалось ни флоту сегуна, ни португальским морякам (у которых, впрочем, обнаружились общие коммерческие интересы с Такееси, и до вооруженных столкновений дело не дошло). Такееси придумал бронировать свои корабли, «изобрел» (не перенял у европейцев, а придумал сам) оснастить корабли артиллерией и снарядил своих пиратов гранатами, что давало ему преимущество в абордажных схватках.
Знаменитый пират Чжен Чэнгун, называемый европейцами Коксинга, набрал такую мощь, что даже отвоевал у голландцев, мощнейшего государства того времени, Формозу (Тайвань), где он, а потом и его сын фактически царствовали более 20 лет (1661–1683), именно в эти годы начинается активная колонизация Тайваня китайцами, а сам Коксинга почитается национальным героем Китая.
Ну а историей Госпожи Чжен, известной каждому китайцу (это уже начало XIX века), считавшейся самой знаменитой предводительницей самого мощного в истории морей пиратского союза, и вовсе можно зачитываться бесконечно – это романтика и страсть, подвиг и коварство, жестокость и благородство, – уверяю вас, что ни у Буссенара, ни у Сабатини вы не найдете столь головокружительных и захватывающих сюжетов…
Для европейцев, в первую очередь португальцев (которые, будучи благородными донами, никогда не брезговали пиратством), пираты стали отличными торговыми партнерами, легко преодолевающими все запреты, периодически выносимые правителями Японии и Китая (на торговлю фарфором и шелком, рисом и чаем, лакированными шкатулками и пряностями, хлопком и серебром…). Любой запрет встречался посредниками – и европейцами, и пиратами – с большим воодушевлением, поскольку сулил новые прибыли. Новыми гранями пиратство и контрабанда засияли в XIX веке, в период опиума, но эта тема столь велика, что требует отдельного разговора. Пиратство и контрабанда в южных морях, кстати, есть и сейчас, но, как показывает практика, она побеждается с помощью разумных регуляторных мер.
Вовремя восполнить пробелы, образованные глупцами, – мечта любого бизнесмена. И любого государства. Например, сейчас, в разгар торговых войн Китая и США, маленькое государство Тайвань вдруг в десятки раз увеличило объемы контейнерных перевозок. Не станем подсказывать читателям «разгадку», возможно, кто-то и сам догадается, что, откуда и куда возит не участвующий в этой торговой войне Тайвань.
Это, конечно, просто небольшая иллюстрация того факта, что запреты всегда кого-то кормят. И – всегда не тех, кого, по замыслам запрещающих, должны были бы кормить. Про спесь властителей и говорить не станем – категория это не экономическая, но на экономику решительно влияющая.
Воевать или торговать?
Все войны начинались, судя по всему, исходя исключительно из экономических потребностей. Казалось бы, страны находятся рядом… Тем не менее они конкурируют – за ресурсы, за внешнюю торговлю. Но внешняя торговля прерывается алчностью. Война – это продолжение экономики. И в данном случае мы видим, что войны приводят к появлению главного действующего акта любой экономики – к пиратам. Они и воители, и торговцы. Чего же в них больше – воинственности или торговли?
Япония изнывает от очередной гражданской войны, даже пробует поднимать налоги, подати. Но приводит ли это к прекращению войны? Нет. Вот это и есть главная проблема экономики человечества – когда внешняя политика встает над экономикой. «Внешнюю политику» следует поставить в кавычки, потому что боязнь «потерять лицо» приводит к огромному количеству смертей. Торговать гораздо разумнее. Китаю не хватает серебра, а в Японии оно есть. Японии нужны рис, шелк, ремесленные товары. И контрабандисты, и они же – пираты. Думается, в данной ситуации эти понятия неразделимы.
Вспомните сказку «Садко». С кем ходил Садко «по синю морю»? Не с контрабандистами ли? Вряд ли все товары, которыми он торговал, были легальными.
Впрочем, вопрос легальности более широк. Легальность образует то, что мы ошибочно называем государством. Любая экономика легальна. А дальше государевы мужи накладывают свои лапы на произведенный труд. И если этот труд честный, всего лишь логистические услуги, которыми занимаются как раз те самые торговцы, и не связан с отъемом жизней, которым пробавляются пираты, то любая деятельность легальна. А дальше уже государство, вернее, государевы мужи начинают красить ее в белый или в черный цвет.
Как мы видим, пиратство и контрабанда по-прежнему процветают на морских территориях. Это как раз и связано с тем, что не урегулированы правила игры. Правила игры – именно экономические базисы, экономические основы остановят пиратов и контрабандистов. Сделайте эти правила игры понятными и доступными – и контрабанда исчезнет.
