Глава 17
Торговать или грабить
Во все времена торговые пути кормили. Кормили всех, кто оказывался в нужном месте, на пути следования товара. Способов кормления, собственно, было два: торговать или грабить. Причем чаще всего эти способы успешно совмещались.
Некий арабский купец, например, оставил нам историю о том, как судьба забросила его и его попутчиков в некий портовый городок. Царь принял их радушно, накормил и обогрел, помог починить их суда и дал им провизию в дорогу. Путники были растроганы до слез. Расставаясь с царем, однако, они прикинули (цифры складывались в голове как-то сами собой, помимо их воли – во всяком случае, купец пишет об этом без всяких эмоций и душевных мук, как о чем-то естественном и само собой разумеющемся), сколько денег они могли бы выручить, если бы захватили царя со свитой и продали бы его в рабство.
Алчность возобладала: царь со свитой неосторожно подошли к кораблям слишком близко, купцы, воспользовавшись численным преимуществом, захватили их, погрузили в отплывающие корабли, а затем с великой прибылью продали их на одном из невольничьих рынков.
В описании этой истории в изложении торговца нет ничего: никаких мук совести, никаких этических терзаний, впрочем – никакой особой похвальбы нет тоже, есть лишь скромное описание хорошо проведенной и прибыльной сделки.
В древности, когда только-только создалась древнейшая из известных нам цивилизаций – шумерская, – на землях земледельцев-шумеров не было меди. Ближайшее к ним месторождение находилось на расстоянии более 2000 км, в землях «Счастливой Аравии»
[6], на территории нынешнего Йемена.
Верблюд еще не был приручен, преодолевать такие расстояния морем тоже получалось плохо, и караваны нагруженных зерном ослов двигались через всю Аравию. В Йемене, где каменоломни были единственным намеком на цивилизацию, продукты обменивали на медь. А все население тогдашней Аравии промышляло грабежом, гоняясь за караванами. Дело было рискованное – подготовленные к такому обороту событий караванщики вполне могли дать довольно жесткий ответ. Это заставляло небольшие рода кочевников объединяться для нападений.
Примерно в XXIV веке до н. э. на пути следования караванов появляются города, или, точнее сказать, стоянки, приюты для путников. Сильные племенные союзы, способные охранять оазисы от других, менее удачливых, начали строить собственные «таможни», предлагая купцам за небольшую долю от их имущества охрану и кров. Самые древние из аравийских городов появились именно в это время, разумеется, на основе тех самых стоянок. Но и после того, как нашлись другие источники меди, этот путь, на короткое время угасший было, с новой силой возродился уже несколько позже: «счастливая Аравия» была источником мирры и ладана, которые были так востребованы в средневековой Европе, а чуть позже стала важным перевалочным центром на пути пряностей и шелка.
В домусульманскую эпоху дилемма «торговать или грабить» так и не была решена в тех краях, зато с принятием ислама наступил поистине расцвет восточной торговли, торговать стало прибыльнее и безопаснее, чем грабить, хотя, как мы видели это в приведенной выше истории, грабить так и не перестали, рабы – обычный товар, отказываться от прибыли и проходить мимо нее было глупо.
По всему востоку, от Танжера и Момбасы до Шанхая и Брунея, протянулись городки, в которых тон задавали арабские купцы. Обращение в ислам было выгодным: захваченных в плен единоверцев предписывалось отпускать со всем имуществом, христиан и иудеев можно было обирать, но не убивать, с язычниками можно было делать что угодно. В городах и портах была четкая «тарифная сетка» для взимания пошлин – с мусульман положено было брать 2,5 % стоимости товара, с «людей книги», иудеев и христиан, – по 5 %, с остальных – по 10 %.
Собственно, нет ничего удивительного в быстром распространении далеко за пределами Халифата исламской идеологии – жизнь в сердце городов, на рынках, регламентировалась арабскими купцами, быть мусульманином было и безопаснее, и выгоднее.
Грабить тем не менее не переставали даже в сердце ислама, в Аравии, но все-таки в Средние века не было более безопасного и «клиентоориентированного» торгового пути, чем путь через исламские страны, где арабские общины бережно и с выгодой «передавали» проезжающих купцов из рук в руки по всему маршруту.
То же самое, только не под знаком полумесяца, а под знаком креста, видим и на другом конце земли – Ганзейский союз, в который входило более 200 городов в акваториях Северного и Балтийского морей, имел собственный Устав, нанимал свои армии и даже чеканил собственную монету, а флот Ганзы очистил Балтику от пиратов.
Выгоду от «оседлывания» торговых путей понимали все, в том числе и самые отчаянные разбойники. Вопрос был, кажется, исключительно в наличии сил, которыми располагали местные племена: если людей на обустройство «таможен» и контроль за территорией не хватало, если они были разобщены, то грабеж – единственное средство выживания и единственный способ «приникнуть к цивилизации», которая радовала и удивляла диковинными, а иногда и просто необходимыми для выживания товарами.
Монгольские племена выживали за счет скотоводства, а достаток им приносил грабеж. Но когда Чингисхан сумел объединить племена в сильное государство, то возникла поэтически изложенная доктрина о том, что «в Монгольской империи девушка с золотым блюдом в руках могла пройти от края до края и сохранить как блюдо, так и невинность». Заплатив пошлину, естественно.
Это, впрочем, не могло остановить грабежи: ничего не производящее государство не могло добиться положительного внешнеторгового баланса: не на что было покупать товары из других стран. По мере ассимиляции коренных монголов местным оседлым населением проблемы «непроизводства» отходили на второй план, а политика осколков Монгольской империи становилась все менее и менее агрессивной.
Грабежи всегда являлись большой проблемой для любой цивилизации.
Наверное, самый затяжной в мире конфликт – японско-китайский – был начат именно по той причине, что японские пираты затерроризировали китайских купцов. Дело было в XIII веке, Японию разрывали гражданские войны, пираты могли чувствовать себя привольно, и, видя бессилие властей обуздать пиратство, Китай прервал торговые отношения с Японией. Это привело к длинной череде конфликтов между государствами, и торговля между этими странами была возобновлена только в ХХ веке.
«Торговать или грабить» актуально и по сей день, касается ли это политики тех или иных государств или действий конкретных компаний. Просто понаблюдайте – сами все увидите.
Защита против нападения
Эту историю можно было бы назвать «Щит и меч» – защита против нападения. Почему именно в таком контексте? Давайте взглянем на нее более внимательно.
Являлся ли араб, продавший в рабство гостеприимного царя, купцом? Он располагал довольно серьезным военным потенциалом и совершил захват людей. Захват людей предполагает насилие. И, вероятно, насилие имело место, в том числе и убийство, по крайней мере охраны царя. Вряд ли операция прошла под «стоять-бояться, работает ОМОН». Скорее, этот человек был пиратом. Который иногда приторговывал.
