Взятки кодифицировали, в древней Пальмире появился самый ранний из известных человечеству документ о пошлинах – высеченное на камне предписание о размере пошлины за ввоз или вывоз того или иного товара. Как только появился закон, его тут же начали нарушать, ибо во все времена находились хитрецы, которые либо норовили указать товар не в полном объеме, либо что-то ввезти или вывезти в обход городской стражи.
Римляне, наверное, наиболее профессионально подходили к таможенной обработке грузов, при них появились обязательные для всех товаров документы, которые включали в себя наименование порта загрузки, дату отправки, название поста, в котором была уплачена пошлина, вес, стоимость, номер заказа, данные об отправителе, имя офицера, который оценивал и взвешивал товары, и, наконец, размер уплаченной пошлины.
Тем не менее недостатка в желающих обойти таможенные посты Рима не было – благо берега Средиземноморья, испещренные многочисленными бухтами, представляли массу возможностей для контрабандистов уйти незамеченными.
На профессиональную ногу контрабанду поставили пираты, которые нашли в этом занятии отличный приработок в свободное от захвата кораблей время, но, как это часто случается, приработок вскоре стал заменять основную профессию, так как был менее рисковым (хотя иногда и менее прибыльным) занятием, чем пиратство.
Надо, конечно, отметить и еще одну особенность контрабанды – люди на всей планете, от японских морей до берегов Британии, с большой неприязнью относились к собственным правителям и – с большой лояльностью к контрабандистам, которые доставляли им дешевые товары. Не делиться деньгами с властями в народном сознании вовсе не воспринималось преступлением – контрабандисты (как и браконьеры, например, самым известным из которых в истории является, конечно, Робин Гуд) всегда были окружены неким романтическим ореолом (литература и Востока, и Запада наполнена образами благородных контрабандистов) – и помочь им избежать наказания, укрыть, увести погоню считалось правильным поведением.
Благородные и прекрасные контрабандисты – не убийцы и разбойники, а люди, обманывающие жадных правителей, – прекрасные и обаятельные герои литературных произведений и средневековых баллад и литературы позднего Средневековья и Нового времени.
И нельзя сказать, что образы, созданные Стивенсоном или Мериме, выдуманные. Европейская история полна случаями, когда контрабандой увлеченно занимались отпрыски весьма древних и богатых аристократических родов – это занятие, по мнению английского поэта XVIII века, «отлично разгоняло кровь», то есть было пусть и несколько эксцентричным, но захватывающим занятием для скучающего английского джентльмена.
Английское слово smuggling (контрабанда) происходит из прагерманского или старонорвежского, означающего «проскользнуть, пробраться сквозь нору», и оно очень хорошо передает суть занятия контрабандой – спрятаться, обмануть, ускользнуть, оказаться быстрее, умнее и хитрее – чем не спорт? Но чаще всего все-таки в такой «спорт» вовлекала нужда.
Исторически легко прослеживается прямая зависимость между любым запретом и ростом занятия контрабандой: любое ограничение на перемещение товаров ликвидирует некоторое количество рабочих мест, и люди «меняют профессию» – законную на незаконную. А любой запрет резко взвинчивает спрос на запрещенный товар.
В свое время конфликт между Японией и Китаем, поводом для которого стали японские пираты, прервал легальные торговые отношения двух стран на несколько столетий, и эти столетия стали настоящим расцветом контрабандистов, которые, соревнуясь с «официальной торговлей» (представленной португальцами, голландцами, позже – англичанами, «разрешенными» и в Китае, и в Японии и отлично заполнявшими пробелы в торговле двух великих стран Азии), в чем-то превосходили своих конкурентов – оборот доставляемых ими товаров даже в ХХ веке, к моменту восстановления торговых отношений, составлял не меньше трети всего товара.
Другой яркий эпизод – это, конечно, история запрета ситца в Англии в XVIII веке. Потребности англичан в удобной и дешевой ткани удовлетворялись целой армией (по оценке современников – в 40 тысяч) контрабандистов, преимущественно французами и голландцами, но и вышеупомянутые английские джентльмены от них не отставали.
Параллельно с контрабандой всегда существовал и контрафакт (эти виды мошенничества наш законопослушный современник не всегда отличает друг от друга, зачастую мешая их в кучу) – изготовление подделок.
Еще Моисей объяснял, что подделки – плохо: одна из его заповедей гласит: «Гиря у тебя должна быть точная и правильная, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой дает тебе в удел, ибо мерзок перед Господом Богом твоим всякий делающий неправду».
О наказаниях для пекарей, замешивающих в тесто вместе с мукой разного рода сорняки и примеси для увеличения веса, известно еще со времен древних царств Междуречья и Египта.
Разумеется, как только возникли формы денежного обмена, появились и монеты, похожие на настоящие, но выполненные из других металлов или с большим количеством сторонних примесей, изготовленные фальшивомонетчиками.
Следует заметить, что изготовители контрафакта, в отличие от контрабандистов, сочувствия не вызывали – поддельным хлебом люди травились, от поддельных монет разорялись. Наказания за контрафакт везде и во все времена были жестче, чем за контрабанду (кроме неизбежного наступления «экстренных мер» по борьбе с контрабандой, так хорошо знакомой нам «компанейщиной», так как борьба с контрабандой во все времена давала крайне плохие результаты, и разочарованные власти всё ужесточали и ужесточали законы против этих «романтиков моря»). Более того, люди частенько сами расправлялись с производителями контрафакта.
Проблемы контрафакта и контрабанды относительно благополучно дожили до наших дней. Нельзя сказать, что они процветают, – во всяком случае, все государства в мире довольно активно и жестко борются с этими явлениями, особо упирая на то, что контрабанда, по официальной версии, – это якобы практически всегда поставка оружия, наркотиков и торговля людьми (что, заметим, не соответствует действительности, но это несоответствие не делает это занятие благороднее).
Похоже, заповеди Моисея и прочие нравоучения наконец-то, кажется, стали проникать в общественное сознание – мир совершенствуется, общества становятся законопослушнее, но при этом формула «запрет приводит к контрабанде» по-прежнему никуда не ушла из нашей жизни и из обывательского сознания. Можно сказать, что проблема стала менее значимой не благодаря ужесточению наказаний, а исключительно благодаря смягчению нравов.
Стоит отметить, что чем глупее в общественном сознании выглядит запрет, тем большим почтением пользуется ремесло контрабандиста и тем более желанным представляется контрабандный товар. Ну а про контрафакт и говорить не стоит, наверное. Или – стоит… в рамках текущих событий…
P. S. Тема истории контрабанды буквально каленым железом выжигается из информационного пространства – «чтобы не романтизировать». Хотя какая там «романтизация», в наши-то времена… Так что эта тема еще ждет своих исследователей.
