– Ничего так, нормальная обитель, жить можно, тапочки дашь? – спросил мужчина, разуваясь.
Ирина быстро принесла ему тапочки и снова покраснела.
– Я слышал, что произошло с твоей подругой и женихом, сочувствую… Ты осталась теперь совсем одна. Вот я и решил, что неплохо бы за тобой присмотреть.
– За мной не надо присматривать, – тихо сказала Ирина, боясь поднять на него глаза.
– Знаешь такую пословицу: “мы в ответе за тех, кого приручили”? Так вот, ты моя рабыня и нравится тебе или нет, я вынужден буду контролировать тебя, или ты против? – мужчина вопросительно посмотрел на нее.
– Нет, я не против, – Ирина вздохнула и ощутила легкое головокружение, когда мужчина прикоснулся к ней.
Всё происходящее дальше кажется Ирине каким-то диким сном. Она не может понять, нравится ли ей этот кошмар. Иногда ей казалось, что она не хочет просыпаться, а хочет продолжения.
Порой она сама себя не понимала. И то, что с ней происходило, не укладывалось в её голове.
Она боялась этого человека, но не могла ему отказать. Он стал её кошмаром, её наваждением, её господином. Этот наглый тип поселился в её квартире, заперев её со словами «ты будешь моей и только моей собственностью, «ты должна подчиняться только мне. Поняла?».
Она не могла ему отказать. И не только потому что боялась. Просто в нём было нечто такое, что заставляло её трепетать. Он смог подчинить её себе настолько, что она боялась сказать что-то против.
Он развлекался с ней, как хотел. Чаще всего её глаза были закрыты какой-нибудь тряпкой, он повязал её на голову Ирины, чтобы она не смотрела на него, пока он занимается с ней любовью.
И снова этот поток ругательств, которые Ирина слышала от него в тот день обучения. Это очень грубые слова, но, как и в тот первый день знакомства, они не оскорбляли её, а только заводили. Ирина знала, что этот человек любит её, пусть даже не как женщину, а как свою любимую игрушку.
Он наказывал Ирину за любую провинность. Пересолила еду – порка, – не достаточно хорошо сделала минет – анальная пробка на всю ночь. У господина была богатая фантазия и каждый раз, он удивлял Ирину чем-то новеньким.
Иногда он был нежен и снисходителен, а иногда груб и жесток. Иногда он ласково водил пером по её губам, прикасается к ним руками, а после старается подвести к ним головку члена.
Ирине нравилось, когда он был нежным и боялась, когда он превращался в монстра. Но по-своему, она любила его и настолько свыклась с его постоянным присутствием, что даже не представляла уже жизни без него. Когда он трахал её в рот, ей нравилось, когда он не пользовался парфюмом, и когда его член имел запах запеченной мочи, ему тоже нравилось трахать её немытым членом, в этом их вкусы были схожи.
Ирина ценила его за оригинальность и талант удивлять её. Иногда он намазывал член какой-нибудь едой и затем начинал водить им по верхней губе, спрашивая «вкус». Если Ирина угадывала, он просто трахал её в рот и отпускал. Если молчала, то он продолжал терроризировать ее своими наказаниями.
Ему нравилось, когда она полностью подчинялась и выполняла все его требования, несмотря ни на что. Она стала его заложницей и он мог делать с ней всё, что взбредет в голову. Он стягивал ей руки тугой веревкой, чтобы она не могла его касаться. Сажал спиной к холодной стене, и заставлял часами слушать звук падающей воды. Когда он был зол, Ирина знала, будет не просто порка, он будет терзать её душу.
Но иногда он проявлял особую оригинальность. Он брал в руки лёд и этим холодным камнем водил по её щеке, а после заставлял Ирину держать его в зубах, а сам доставал член и мочился на льдинку.
Он говорил, что это мерзкое унижение Ирина заслужила. Но девушка иногда не понимала за что конкретно он её наказывает. Он снова и снова говорил ей о её проступках и иногда ей казалось, что он специально выискивал любую провинность, чтобы был повод наказать несчастную.
Когда у него было плохое настроение и он игнорировал Ирину, она специально провоцировала его, чтобы он захотел выпороть её. Она видела, что это поднимает ему настроение и шла на эту жертву намерено, чтобы помочь ему расслабиться.
Часто по ночам она плакала в туалете, кляня свою судьбу за то, что она послала ей в качестве возлюбленного такого жуткого эгоиста и извращенца и за то, что влюбилась в него, хотя и понимала, что его любовь к ней не такая же.
Но ей было всё-равно, ей было достаточно того, что она любила его и ради этой любви она терпела все его издевательства. Каждый раз, когда он давал ей головку своего члена, она сразу же с нежностью принималась её целовать, затем послушно открывала рот, чтобы он положил туда член.
Он бил её по лицу, снова и снова обзывал разными словами, но она продолжала сосать, стараясь доставить ему удовольствие. Иногда боль от пощечин становилась невыносимой и по её щекам текли слезы, но она сразу же вспоминала, ради чего она страдает и зажмурившись, продолжала работать язычком.
Иногда у неё было сильное желание тоже сделать ему больно, выставить зубки, чтобы провести ими по концу, и пару раз она это даже проделывала. Мужчина страстно рычал и бил её по лицу. Но члена не вынимал, только более отчаянно трахал ее, словно эта боль усиливала в нем желание.
Порой, когда соленая смесь наполняла её рот, заходя за зубы, Ирина пыталась схитрить и не глотать её, но он всегда был на шаг впереди неё и предусматривал всё. Он снова бил её по лицу, закрывая нос и рот, не позволяя дышать, и таким образом заставлял проглотить его семя.
Когда его сперма наполняла её изнутри, она ощущала, как ей становиться трудно дышать. Словно эта жидкость попадала в легкие и обволакивала всё.
Но его присутствие рядом не давало ей отчаиваться. Чувствуя, что он всё ещё рядом, она улыбалась от радости и продолжала ласкать его.
Осторожно ощупывая губами его мошонку, она всегда с удивлением замечала, как после того, как любимый получал оргазм, она становилась уже не такая твердая как раньше.
Господин гладил опавшим членом Ирину по лицу, клал его на нос, а потом больно бил ладонями по лицу.
Ирина старалась не кричать, опасаясь, что соседи вызовут полицию и господина заберут. Больше всего она боялась остаться одна. Страх остаться одной, без него, сводил ее с ума, хотя порой, ей хотелось, чтобы он просто упал замертво, особенно когда он избивал ее так, что она потом не могла ходить.
Но было в его поведении и что-то такое, что заставляло сердце Ирины трепетать ещё больше. Мужчина умел ухаживать: цветы, подарки, комплименты…
Иногда он вёл себя так, словно между ними не было этой дикой игры в Господина и рабыню. А когда она снова таяла в слезах от его признаний, он достав длинный канат, сложив его, он переворачивал её на живот и стегал им по спине.
Дикая боль проносилась по всему телу и останавливалась где-то в центре, в области правой лопатки, ниже. Стискивая зубы, смачивая слезами тряпку, которой обмотаны глаза, Ирина продолжала со страхом прислушиваться к его действиям.
