– Я впервые его вижу.
– Меня, как и вас, тоже удивило его присутствие. Она призадумалась.
– Кажется, я понимаю, почему он здесь, вернее, почему здесь оказались все остальные, кроме вас, – прищурившись, сказала она.
– Это как у Честертона, – беспечно сказал Глеб. – Помните, отец Браун рассуждал, где лучше всего спрятать дерево?
– В лесу, – продолжила цитату Лия.
– Вот именно, человека, с которым нужно переговорить, удобнее всего спрятать среди гостей. Простите, – Глеб взял руку Лии, – давайте потанцуем, – Сиверов сказал это, заметив, что Кривошеев двинулся к Ленскому.
– Я даже не успела сказать “да”, – с легкой обидой произнесла женщина.
– У меня не было времени ждать ответа, – и Сиверов приложил палец к губам, – скажете свое “нет” после танца.
Ленский недовольно покосился на полковника налоговой полиции. Сиверов понял, что разговор между ними назначен на более позднее время, когда уже никому ни до кого на теплоходе не будет дела, когда веселье перевалит за наивысшую точку. Вот и злится олигарх, что договоренность нарушается.
Сиверов с Лией оказались ближе других танцующих к Ленскому в тот момент, когда Кривошеев тихо, но достаточно четко произнес:
– Я нашел еще кое-что, о чем не знают в администрации.
Ленский огляделся, продолжая нервно улыбаться. Совсем неподалеку от него танцевала пара, но мужчина и женщина смотрели в глаза друг другу, им ни до кого не было дела.
– Еще пятьсот миллионов у вас спрятано на Гибралтаре, – глядя мимо Ленского, проговорил Кривошеев, – поэтому я и подошел к вам раньше, чем мы окажемся за одним столом с Юшкевичем.
По лицу Ленского пробежала нервная дрожь. Олигарх хорошо помнил, как ему не удалось купить Кривошеева, и новая сумма, о которой он умолчал на встрече с президентом, могла стать причиной новых поборов.
– Это совсем другие деньги. Они вложены в дело, их невозможно выдернуть, – побелевшими губами ответил Ленский.
– Я, если потребуется, найду способ обратить их в доход государства.
Ленский метнул быстрый взгляд в сторону Юшкевича. Тот мирно беседовал с одним из депутатов, стоя на самом носу корабля.
– Чего вы от меня хотите?
– Не чего, а сколько.
Если бы Ленский меньше владел собой, его брови изумленно взметнулись бы вверх. То, что Кривошеев согласен на взятку, явилось для него открытием.
– Обстоятельства так сложились. Шестьдесят тысяч. Вы подумайте и дайте мне знать, – Кривошеев отошел в сторону.
Ленский остался стоять, тупо глядя на фужер с шампанским в левой руке. Разговор произошел очень быстро и неожиданно.
Прозвучала финальная музыкальная фраза. Глеб подвел Лию к поручням.
– Хотите еще выпить?
– Нет, кажется, я ошиблась, здесь не смертельно скучно. У вас, мистер Икс, очень тонкий слух, потому что я ничего из разговора не услышала.
– Музыкальный, – подняв палец, весело уточнил Сиверов.
Олигархи уже советовались друг с другом. Данилов нервничал и теребил Ленского за рукав пиджака:
– Спартак, не может этого быть. А тебе не почудилось?
– Вот те крест святой, – отвечал Ленский, – он сказал – шестьдесят тысяч.
– А если не дадим? – спросил Данилов.
– Тогда он все при Юшкевиче выложит.
– Да, – покачал головой Данилов, – шестьдесят штук – это не проблема, когда разговор идет о больших деньгах, но не кажется ли тебе, Спартак, что это подстава?
– Слишком мелко и для нас, и для него, – тут же отозвался Ленский.
– И глупо, – подтвердил Данилов, хотя секундой раньше говорил совсем противоположное.
– В конце концов, не сами же мы будем ему деньги из рук в руки передавать. Он не дурак, чтобы на это рассчитывать.
– Не нравится мне все это.
– А мне, думаешь, нравится с деньгами расставаться. – горько усмехнулся Ленский.
– Сколько лет жили, не тужили, с властью дружили. Теперь, когда своих людей в верха провели, думал, покой настанет.
– В этой стране никогда покоя не будет; если у тебя лишний доллар в кармане есть, его обязательно кто-нибудь вытащит.
– Придется дать, – подытожил Ленский, – потому как пятьсот миллионов – значительно больше, чем шестьдесят тысяч.
– Это все из-за диска, который Прохоров так глупо упустил.
– Прохоров не виноват, с любым такое могло случиться.
– Не денег жалко, рисковать не хочется. Посмотрим, как он поведет себя в разговоре с Юшкевичем.
– Я должен дать ответ еще до разговора.
– Скажи, что согласен.
– Я всего лишь хотел получить подтверждение, что действую правильно. Через полчаса вчетвером соберемся в зале.
– Вы опасный человек, – Лия положила руку на блестящий поручень, достаточно близко, чтобы мужчина мог пожелать положить свою ладонь поверх ее.
– Вы любите играть на опережение, поэтому я скажу, что намек понял, но повременю.
Лия отдернула руку от металла, словно тот был раскаленным. В ее взгляде читалась обида, но тут же улыбка тронула ее губы.
– Плохо быть умной.
– Я понимаю, труднее получать удовольствие.
– То, что вы делаете и говорите, граничит с хамством, но почему-то мне это нравится.
– Я привык делать только то, что мне нравится, – прошептал Сиверов прямо ей в ухо.
– Вы, как и я, не любите условностей, они скучны.
– Скучны не сами условности, а люди, соблюдающие их. Где здесь может располагаться комната для переговоров?
– Вы бы хоть для приличия сказали, что я вам понравилась.
– Если бы вы мне не понравились, я бы к вам не подошел.
– У нас еще двадцать минут, – глядя в глаза Глебу, произнесла Лия. Она взяла его за руку.
– Так выглядит убедительнее: будто мы идем целоваться.
– Вы их ненавидите достаточно сильно.
– Я уже не умею ненавидеть, нельзя, ненавидеть то, чем живешь.
Глава 9
Глеб и Лия прошли вдоль борта по узкому проходу между надстройкой и поручнями. Двое охранников стояли около двери, ведущей в надстройку.
– Тут есть место, где никто не будет на нас смотреть? – с упреком спросила у охранника Лия.
Тот лишь пожал плечами, сохранив бесстрастное выражение на лице. Служба приучила его относиться к гостям с уважением и при этом безукоснительно выполнять распоряжения Прохорова.
