Но порой, события из прошлого, словно обухом по голове, всплывали и вставали перед ней, затмевая собой все. Она теряла аппетит, у нее падала работоспособность, и даже сексуальные игры не доставляли ей удовольствия. Она думала о Вячеславе и о том, как он искалечил ее жизнь, смотрела на свое изуродованное тело, покрытое шрамами и в ней загорался дьявольский огонь: она хотела мести. Страшной и жестокой мести. Она хотела уничтожить каждого, кто мучил ее, найти их по одному и заставить их страдать. Чтобы они не могли больше никому причинить вреда.
Но больше всего ей хотелось заставить Вячеслава испытать настоящую боль. Этот человек настолько сильно любил пытать женщин, а сам при этом боялся даже простой царапины. Ангелина иногда часами обдумывала и представляла, как она привязала бы к батарее в каком-нибудь заброшенном доме, а потом долго и жестоко била ногами. И без сожаления оставила бы его подыхать взаперти. Чтобы это ничтожество умирало медленно и мучительно!
Мечта о мести загоралась в ее сердце, но она пока не знала, как и что делать. С чего начать. Каким образом возмездие должно свершиться. Ей нужна была помощь, но она не могла вовлекать в это Давида.
Во-первых, он стал бы ее отговаривать и ставить палки в колеса, во-вторых, она не хотела подставлять близкого человека. Ей нужна была поддержка, но она не знала, где ее взять. План возмездия откладывался на неопределенный срок, но месть на то и хороша, что подается в холодном виде.
Во-первых, он стал бы ее отговаривать и ставить палки в колеса, во-вторых, она не хотела подставлять близкого человека. Ей нужна была поддержка, но она не знала, где ее взять. План возмездия откладывался на неопределенный срок, но месть на то и хороша, что подается в холодном виде.
Ее мысли прервал вошедший Давид, заставив обратить на себя внимание.
По его взгляды она поняла, что ее мужчина до конца не насытился и хочет продолжения. Иногда он раздражал ее этим. Особенно, когда она пыталась говорить с ним о серьезных вещах, а он в это время подходил к ней, начинал ласкать, и потом оказывалось, что он абсолютно ничего не слышал из того, что она говорила.
Вот и сейчас, она снова завела разговор о поездке, а он поднял свои невероятные глаза и сказал, как будто сам себе:
– Мне очень нравится твое тело, но я каждый раз не могу понять, зачем ты так изуродовала себя татуировками? – Ангелина неотрывно смотрела на него, не понимая о чём он говорит, они столько раз обсуждали уже эту тему, что казалось бы, давно уже пора привыкнуть к ее “странному” телу.
– Кто же этот человек, что ты его так сильно любила, а он при этом посмел тебя так изувечить? – пораженно спросил он. – Ведь ты не просто так решила сделать на теле эту татуировку, – Ангелина молчала, хотя уже поняла о чём он спрашивает. – Ты ведь решила спрятать шрамы под татуировкой.
– Неужели это так заметно? Я заплатила большие деньги за пластику и за то чтобы сделать татуировку. – пожаловалась она.
– Нет, не переживай, ничуть незаметно, но так как я хорошо разбираюсь в шрамах после ран, меня тяжело обмануть, я сразу заметил, что эти раны появились на твоем теле в разное время. А рисунок набивал один и тот же мастер, но не в одно и то же время. А вот шрам на твоей спине очень похож на тот, который есть на левом плече, дай посмотрю! – сказал он. Она показала красивую татуировку огромной майской розы на животе, нехотя привстав с кровати. На этом месте было ранение от пролитой кислоты, которую “случайно” разлил Вячеслав на нее во время очередных пыток.
– Я и без твоих объяснений могу тебе рассказать всё про твои шрамы, – сказал он, – Вот эта очень нехорошая рана от сильного ранения ножом, а этот шрам похож на укус, как будто тебя хотели съесть....Подожди…Тебя резали ножом и кусали? – Давид опешил.
Ангелине вспомнились те страшные картины и события из её прошлой жизни. Её глаза потускнели и на лице от напряжения появились морщинки.
Перед ней предстала картина ее тяжелой жизни последних дней беременности. У Вячеслава окончательно сорвало крышу и он просто уничтожал ее тело.
Сколько раз он связывал ее или распинал на кровати, в форме звезды, а затем наносил порезы.
Она плакала и умоляла его остановиться. Иногда так сильно, что ему приходилось вставить ей в рот кляп.
Ее любовница и “вторая” жена Вячеслава, всячески, пыталась ее утешить. Когда было особенно невыносимо больно, она обнимала Ангелину за плечи и закрывала своим телом обзор. Она хотела, чтобы Ангелина не видела того, что с ней делает их любимый мужчина.
– Смотри на меня! Только на меня! Все хорошо! Ничего плохого с тобой не случиться! – кричала Майя, держа голову Ангелины и смотря ей прямо в глаза.
Затем она грубо обнимала ее и с силой сжимала ее голову так, чтобы укрыть ее от всего плохого в этом мире. Только Ангелина не могла насладиться этим в полной мере, потому что пряча свою голову в объятиях утешающей Майи, она не могла защитить остальные свои участки тела.
Вячеслав мог вытворять там все, что угодно, и его фантазия была, поистине, богатая и очень извращенная. Иногда даже Майя не выдерживала и начинала его умолять остановиться. Его действия могли легко вызвать преждевременные роды или замершую беременность.Если бы не Майя, то Ангелины может быть, давно бы уже не было в живых.
– А вот откуда этот шрам, я не могу никак понять? Под пупком. – вернул Ангелину из воспоминаний Давид. – Похож на послеоперационный…А этот, не похожий на укус, этот шрам в паху. Его скорее всего оставил тот, кто оставил шрам от укуса на твоём теле и похож он на рваную рану, – он резко отсел на край кровати даже не договорив и схватился руками за голову. Он резко замолчал, потому что прекрасно понимал, что это за шрам и что остался он после очень плохих, неприятных обстоятельствах.
Ангелина придвинулась к нему:
– Милый, мне очень тяжело и неприятно вспоминать о тех событиях, из-за которых на моём теле появились эти шрамы и о тех ужасных людях, которые это сделали с моим телом. У меня нет желания говорить об этом, – она замолчала.
Встав с постели и скрестив руки на груди, она подошла к окну, и, засмотревшись в даль задумалась. Сквозь тонкие занавески пробивался утренний солнечный свет и делал контуры ее лица более четкими. Её лицо стало еще более нежным от выступивших морщинок вокруг глаз, которые она прищурила от яркого солнечного света.
Её волосы окрасились в красивый золотистый оттенок на солнечном свету. Она выглядела невероятно нежной и прекрасной. Давид засмотрелся на неё любуясь её красотой и трогательностью, которая невероятно притягивала его. Он начал терять голову, но ничего не мог с этим поделать, его влекло к ней, вопреки здравому рассудку.
Его манили её узкие бёдра тесно прижавшиеся друг к другу и упругие поджарые ягодицы так что открывались взору её манящие женские прелести. Он, боясь её спугнуть, встал и подошёл к ней медленно и настолько близко, что волосками, растущими на его груди, коснулся ее спины.
От неожиданности, она едва заметно вздрогнув, выгнулась, запрокинув голову назад, но даже не повернулась к нему. А он стоял позади неё и вдыхал опьяняющий аромат её тела, который будоражил его всё больше и больше.
