Теперь, я уже всегда точно уверена, что чтобы ни случилось, вечером я получу свое, и в ожидании этой порки, которая каждый раз напоминала, что от меня ничего не зависит, и решения здесь принимать не мне, мое сердце весь день сладко сжимается.
Если бы Владимир порол меня только "за дело", то кто знает, как быстро надоела бы нам наша безумная игра. Но, поскольку порол он меня вне зависимости от поведения, "для ума", никакой причины скандалить, делать глупости, поглядывать на сторону у меня уже не было.
Каждый день с утра сердце мое наполнялось нетерпением. Я прибиралась, стирала, готовила завтрак, но сердце (да и задница тоже) уже сжимались от предвкушения, когда меня после работы, стабильно ждало не чаепитие, и не просмотр семейного фильма, а старая добрая порка. Сперва я конечно же сопротивлялась. И каждый раз, при его возжделенном взгляде на меня перед окончанием рабочего дня, краснела и робела. И чем ближе стрелка подбиралась к пяти, тем чаще я старалась мелькать перед боссом, жалобно заглядывая ему в глаза.
Однако, потом рассудила, что это ни к чему, и без пяти пять, я уже просто закрывала приемную на ключ, быстро входила в кабинет Владимира и затем прижимаясь к дивану, задирала юбку. Перегнувшись через подлокотник, укладывалась своей новой шикарной грудью на диванные подушки, дразня Владимира своим рабским смирением и готовностью удовлетворять его похоть.
Совсем недавно, я поймала себя на мысли, что стала анализировать свои ощущения во время вечерней экзекуции.
Всего пара недель и мое тело так привыкло, что начало испытывать сильнейшее сексуальное возбуждение. Иногда Владимир тянул с «наказанием» и намеренно заставлял меня «ждать», и эти несколько минут ожидания, являлись для меня самыми сладкими и волнующими.
Когда я покорно ложилась, заголив задницу напоказ, в ожидании порки, мое сердце сжималось и по телу пробегала истома. Это ощущение собственной покорности, звук шагов босса, свист ремня по воздуху, и первый, всегда внезапный удар, заставляющий сжаться и сладко взвизгнуть – все это стало для меня жизненно необходимым, очищающим ритуалом, символом собственной порядочности и добродетели.
В офисе, после окончания рабочего дня, Владимир меня всегда порол так же спокойно и размеренно, как если бы мы были дома одни, а спустя полчаса, мы уже заканчивали нашу разминку и в таком возбужденном состоянии ехали домой.
Нам нравилось ощущать эту дикую похоть, распирающую нас обоих изнутри. Мы ехали и смеялись друг над другом, комментируя нашу не сдержанную страсть.
Заходя домой, мы сбрасывали с себя образ деловых людей и превращались в настоящих старообрядцев, где муж перед соитием нещадно порет и бьет жену, травмируя ей половые органы, и причиняя страдания, чтобы не дай бог, она не получила удовольствие от грешного дела. Конечно же, Владимир не стремиться причинить мне страдания и травмы, он делает все так, чтобы я тоже получала наслаждение от наших эротических игр.
Он заводиться от того, что властвует над моим телом, и я ловлю кайф от того, что ощущаю себя вещью в его руках. И мы это делаем не из религиозных побуждений, нам просто нравится сам процесс!
После профилактической пятнадцатиминутной порки, Владимир входил в меня и я понимала, что эта порка значила для него! Такая эрекция, столько страсти! А уже после секса и приведя себя в порядок, я уже, как ни в чем не бывало, стояла на кухне и готовила ужин, спиной ощущая желание Владимира снова пройтись по моей спине плеткой или ремнем!
Еще через месяц мы поженились. Владимир устроил шикарную свадьбу и полностью окружил меня заботой! Он почти ни в чем мне не отказывал, выполняя все мои капризы и я просто таяла в его руках, растворяясь в нем без остатка.
И зачастую, после того, как он связывал меня и жестоко бил по лицу, заставляя глотать его член, потом просил прощения и всячески реабилитировался, выполняя мои требования и капризы.
– Ты такая хорошая и послушная, – повторял он мне каждый раз, когда я выдерживала очередную пытку, и я понимала, что выдержу все эти испытания снова и снова, только ради того, чтобы он мог восхищаться мною!
Когда я однажды заболела ангиной, Владимир просто превратился в настоящую сиделку и буквально, не отходил от меня, принося в постель чай и еду. Часть домашних женских обязанностей он безоговорочно взял на себя, и стал относится ко мне, словно я – “умирающий лебедь”. Однако, порки по вечерам не прекратились.
Хотя, уровень жестокости он, на момент болезни, все-таки снизил. Он шлепал по ягодицам рукой бережно, нежно, но ощутимо. Из-за болезни, я стала чувствительной и плаксивой, и к концу порки начинала сладостно похныкивать от чувства вины, удовольствия, благодарности…
Я сама не обратила внимания, в какой момент, мучительное для меня наказание, превратилось в сладкое наслаждение. Я так сильно полюбила наши эротические игры с Владимиром, что теперь не представляю даже, как я вообще жила без этого?
В то же время, я все чаще и чаще возвращаюсь к мысли, а что, если на его месте был бы другой мужчина? Возбуждали бы меня аналогичные игры точно также? Что-то я очень сильно в этом сомневаюсь…
Я думаю, что ключ моей чувственности и наслаждению от порки, кроется именно в этом человеке и теперь я это вижу это более определенно и более точно.
Хотелось бы сказать еще пару слов о моем бывшем муже. Все то время, что длился бракоразводный процесс, он пытался встретиться со мной. Каждый раз, когда он приходил на работу и искал встречи со мной, мне звонил охранник и предупреждал, что пришел Илья. По договоренности с Владимиром, я просто на этот период пряталась в самом надежном месте, под столом между его ног.
Сразу же после того, когда меня положили в больницу, Владимир подарил мне новый телефон и купил новую сим карту, он очень сильно боялся, что я “передумаю” и вернусь к мужу из жалости. Поэтому, мой умный босс, как опытный предприниматель, сделал все возможное, чтобы предотвратить это событие и сделал все так, как будет выгодно именно ему.
В полном отчаяния Илья несколько раз просил поговорить со мной свою мать. Он знал, как я отношусь к этой женщине и что я люблю ее, как свою родную мать. Илья рассчитывал на то, что она сможет меня уговорить вернуться к нему.
Мне было чертовски приятно, что он одумался сразу же, как только адвокат позвонил ему и сообщил, что начинает бракоразводный процесс от моего имени.
До самого момента, пока мы не расписались с Владимиром, Илья пытался вернуть меня, и чем ближе был этот заветный момент, тем более отчаянные он делал попытки. Много раз он стоял под окнами нашего офиса с цветами, простаивая там, в ожидании, что я выйду и он сможет поговорить со мной.
Мне было мучительно больно смотреть на него. Он не знал, что я украдкой смотрела на то место, где он стоял, из окон туалета, и видела его сбоку. Мое сердце разрывалось от его жалостливого вида. Он очень изменился за время нашего разрыва. Осунулся, похудел… под глазами образовались мешки.
Много раз я хотела выйти и поговорить с ним, но Владимир строго-настрого приказал не делать этого.
