Не стал звонить и извиняться, естественно, спросил у ее младшего брата, где она сейчас, и был приятно удивлен тем, что она давно спит. Ну и здорово. Сегодня у нас разгрузочный день, я заказал ужин, пригласил «нормальных» горничных, чтобы они привели мою захламленную квартиру в порядок. Стерли безобразные разводы, оставленные моей женой от стен, в общем, отполировали дом до блеска. Я хочу спокойно поговорить с ней, привести свои мысли в порядок и прекращать издеваться. Достаю с полки выглаженную футболку и просовываю голову, вожусь безруко с горловиной и, наконец, у меня все получается. Босыми ногами шлепаю по паркету в кухню, заглядываю под крышку аппетитно дымящегося жаркого и запеченной утки. Классическая музыка играет фоном, достаю охлажденное вино из холодильника и ставлю на стол. Белая скатерть, сервировка, маленькая ваза с розой, мне нравится, как все выглядит. Одобрительно киваю, когда откусываю кусочек закуски на шпажках. Очень хочется есть, но я не начинаю без нее. За окном льет сильный ливень, за какой момент затянуло небо, я и не заметил. Все происходит у нас мгновенно, главное, чтобы не было шторма.
Ключи в дверях отсчитывают несколько оборотов, шорох пакетов, борьба с кроссовками из-за поворота появляется насквозь промокшая Эллисон. Ее губы дрожат, пальцы сжимают пакет, наполненный выпечкой и пирожными в бумажной коробке.
– Привет, думала угостить тебя. – Она вымотана, я издергал ее. По синякам под глазами мне понятно, насколько она устала. – Дополнительная поздняя группа, дурацкая очередь в магазине и этот глупый дождь…
Забираю из ее рук пакет и кладу на столешницу.
– Прими душ, где мои футболки, ты знаешь. Сегодня мне не нужна твоя помощь. – Она заглядывает за моё плечо. – Ужин.
Все еще устало улыбается и осматривает меня с ног до головы, очень медленно наклоняюсь к ней, она закрывает глаза и приподнимает лицо. Сердце дрогнуло в груди, она рвано выдыхает, когда я сгребаю ее в охапку, прижимаю ее мокрое тело к себе. Я так скучаю по ней, нет слов, чтобы передать, как я хочу стоять вот, так и не двигаться с места. Но нельзя спугнуть, поэтому ласково целую девушку в щеку и отхожу в сторону, подталкиваю к двери.
– Там есть расслабляющая соль для ванны и твой шампунь на полочке с гелем. – Вспышка в ее глазах, она собирается плакать. – В магазине была скидка на них, автоматически купил. Не смотри на меня так.
– А тампоны ты тоже автоматически берешь? – Хмыкаю на ее вопрос, поймала меня на слове. – Не говори больше ничего, я скоро вернусь.
Она поспешно покидает меня, я же устало сажусь на диван, здоровой рукой накрываю глаза. Быть строгим парнем, по памяти покупающим все мелочи, которые она любит, бережно их хранить до момента икс… Я неисправимый романтик со сталкерскими замашками. Больше всего мне хочется сейчас не сидеть здесь и вздыхать, а пойти к ней в душ. Но я и так зачерпнул больше, чем могу не расплескать. Поставить ее в положение Золушки и потом весь такой хороший поощрить какой-то мелочью. Но она честно исполнила свою часть договора, уж я в этом постарался. Еда совсем скоро остынет, но это стоит того, чтобы она немного расслабилась. Подхожу к стереосистеме и переключаю на радио, джазовые мелодии сменяет рок, никогда не был любителем долбежки, если это не касается кровати. Тихая мелодия на следующем канале заставляет меня остановиться в своем выборе. Прохожу по мягкому ковру, застеленному совсем недавно. Помню, мы занялись сексом на полу, и я отчетливо чувствовал, как она дрожала от холода, на следующий день появилось мохнатое теплое покрытие. Даже стыдно в некотором роде, что я не позаботился об этом ранее.
Тихие шаги за моей спиной заставляют меня обернуться. Молодая девушка, которой она является для меня всегда, слишком тихо пробирается в комнату. Пальцами прочесывает мокрые пряди, оставляющие капли на темно-синей футболке, доходящей выше ее колен. Бесконечные ноги и ходьба немного на цыпочках. Мне всегда казалось это очаровательным, то, как она наступает сначала на носочек, а уж потом на пятку. Последствия долгого хождения на цыпочках в детстве. Я чувствую знакомый запах, мгновенно перебивающий все другие запахи в гостиной, он кружит голову. Воображение рисует все наши моменты, память воспроизводит все самое лучшее, что было с нами, самое ценное для нас.
Она проходит к столу и садится на свое привычное место, пододвигаю за ней стул и сажусь напротив. Одновременно мы открываем металлические крышки, и я снова ловлю ее маленькую улыбку, посланную мне в знак благодарности. Она накалывает на вилку небольшой кусочек утки и закрывает глаза. Тщательно пережевывает с видом ценителя прекрасного, а я наблюдаю за ее действиями. Кажется, я не могу заставить себя заняться пищей, все еще ожидающей меня.
– Мы ели утку на твой первый, совместно проведенный, день рождения. Твоя мама ее немного пережарила, но этот медовый вкус ничем не испортишь. – Она сосредоточена на еде. – Вит тогда сидел на пирамиде из подушек, потому что иначе его не было видно из-под стола.
– Мне он всегда казался несносным ребенком. – Утка действительно отлично приготовлена, начинаю ее поглощать, наконец, почувствовав вкус к жизни. – Мы можем поехать на выходные к моим родителям. Если у тебя есть желание.
Последнее я добавляю из вежливости, в любом случае, моя мать уже все решила за нас. Мне необходимо подвести ее к разговору о прошедших днях, взвесить ее отношение ко всему произошедшему.
– Можно я промолчу? Или опять будешь угрожать увольнением? – Ее глаза хитро блестят.
– А ты прям так напугалась. – Пережевываю последний кусочек мяса и открываю бутылку красного вина, разливаю по бокалам. – Из всего должна быть выгода.
– Меня возмутили твои слова об эгоизме, и я решила доказать, что все иначе. К тому же, я треснула тебя этой дверью, нахамила, – второе предложение она говорит тише, я приподнимаю бокал. – За эгоизм?
– Нет, конфетка, за настойчивость. Я воспользовался случаем поймать тебя на слове, ты его выполнила. Это как старый фокус. Каждый раз тебя сжирало чувство вины, я им пользовался, чтобы вывести и вымотать тебя. А потом загладить вину. – Кажется, я слишком откровенен для одного вечера.
– И что ты ожидаешь в итоге? – Она приближает свой бокал и ожидает ответа.
– Взаимности, – отвечаю ей, и звон стекла словно одобряет этот тост.
Мы отпиваем несколько глотков вина и продолжаем, молча поедать содержимое тарелок. Это кажется непривычным. Она не бросает мне вызов, я не делаю выпады вперед. Наше «фехтование» сегодня не входит в планы. Может из-за усталости, или просто, наконец, мы достигли той точки, пика в наших бесконечных баталиях. Понятно, что это ненадолго, но иногда вот эти маленькие промежутки умиротворения радуют.
– Я взяла утреннюю группу, теперь тебе придется справляться самому, – Эллисон говорит немного отрешенно, даже с некой тоской.
– За это не переживай, завтра придет человек, и будет все делать вместо тебя. Я уже посмотрел твоё новое расписание. – Откидываюсь на спинку стула. – Мне оно показалось очень четким, впервые у тебя есть перерыв на обед.
