Принимаю душ, надеваю его огромный домашний халат на голое тело и чищу зубы «моей» зубной щеткой. В этой квартире столько моего, что проще сказать, что не принадлежит мне. Вот, например, что это? Немного хмурюсь при виде градусника, похожего на детский электронный. Поднимаю предмет перед глазами и кручу в руках, у меня нет детей. Вит вырос каким-то не постижимым для меня образом, я с трудом могу вспомнить его болячки, так как мама крутилась около нас, как курица-наседка. Никогда не заставляла сидеть с младшим, тем более лечить. Более того, кажется, я даже памперс поменять не смогу без рвотного рефлекса, что уж говорить об этой странной вещице. Дети вызывают во мне панический страх, кого-то пугают клоуны, а меня дети. Немного передергиваю плечами, убираю эту штуку снова в шкафчик, полощу рот и выхожу из ванной комнаты.
Крадусь мимо спящего Доусона, закрываю плотно за собой дверь и, напевая себе под нос мелодию, начинаю доставать продукты из холодильника. Киви, бананы и клубника с лимонным соком попадают в миксер, подключаю его к сети. Откусываю зеленое яблоко, пока нахожусь в поисках очень плотного полотенца, за неимением беру безрукавку Доусона. Миксер громко шумит и, чтобы заглушить его звуки, я накрываю вещью моего… мужчины, да… Опираюсь локтем на технику, зажимаю его так сильно, насколько могу, обгрызаю дальше яблоко и рассматриваю, какие еще изменения произошли в квартире за этот период. Вот вроде все на своих местах, и в то же время есть мелочи, которые смотрятся иначе. Например, эти штуки на стеклянном маленьком столе, у меня было очень много вопросов конкретно по ним. Они выглядят как маленькие подставки на углах. Шторы, которые всегда болтались, теперь имеют поворотную систему, чтобы их можно было приподнять. Для чего интересно? Воздух снизу получать? Бред какой-то. Выдергиваю шнур из розетки и наливаю себе стакан коктейля. Мне необходима пробежка, но не на голодный желудок. Вся моя промежность болит, а мышцы ноют. Ставлю грязный стакан в посудомоечную, убираю безрукавку на место, по пути цепляю «Айпод» с мелодиями Доусона. Маленькая штука крепится на мою руку и в наушниках раздается мелодия, пока я переодеваюсь и обуваю кроссовки для пробежки. Все-таки, хорошо, когда часть твоих вещей, пусть и большая, остается у бывшего мужа. Да все вообще кажется невероятно позитивным сегодня. Первый плюс на сегодня расположения нашей с Доусоном квартиры, – недалеко от работы, и самый весомый плюс – это Гайд-Парк. Названный в честь знаменитого лондонского Гайд-парка, но имеющий свои отличия. Это зелёный оазис посреди города, где местные жители собираются на выходные для пикников. Я же предпочитаю бегать здесь, раньше территория парка была спортивной площадкой, где проводились всевозможные соревнования. Однако спортивные дни парка давно в прошлом. Единственные спортсмены, которых здесь можно увидеть, – это бегуны и играющие в мяч дети. Многие также наслаждаются заездами по многочисленным велодорожкам парка, чем вызывают постоянное возмущение отдыхающих. Мне же хватает места, и я не особо замечаю парней, проезжающих по территории. Солнце неумолимо прожигает мою кожу насквозь, струйки пота покрывают мою спину и грудь. Насквозь промокшая футболка неприятно холодит, если бы не замечательно справляющийся дезодорант, «завоняла» бы весь парк. Бегу по центральной дорожке, она засажена красивыми зелеными деревьями, которые обеспечивают естественную тень даже в самые жаркие дни. Облегченно выдыхаю от приятной прохлады. Мне бы добежать до фонтана Арчибальда, затем повернуть на военный мемориал в честь солдат австралийского и новозеландского корпуса и закончить около выхода на Питер-стрит на западной стороне парка. И все! Моя трудотерапия на сегодня будет закончена, замечательно усвоенная с ночи утка, сожженная добрая половина калорий во время ночного секса и утренней пробежки. Ну что может быть лучше? Правильно, глоток воды после всей этой дури с пробежкой. Не знаю, каким образом я все еще работаю в фитнесс-центре со своей ленью. Мимо проезжают велосипедисты в шлемах, к их транспорту прикреплены мини колонки, из которых, потрескивая, льется музыка. Такое дерьмо эти колонки, дешевая пародия на нормальную музыку из стереосистемы. Мне кажется, если кушать, то самое вкусное, если пить, то самое дорогое, а если уж жить с мужчиной, то с самым лучшим.
Является ли Доусон таким? Скорее да, чем нет, ведь именно он вознес меня на пьедестал, чему я несказанно рада. Держал бы еще свои кулаки при себе, так цены бы ему не было. Хорошо, что я не ревнивая. Клянусь моим с хуком справа, бедные девчонки. Но ему нечего бояться, я его полная противоположность. И я горжусь этим. За своими мыслями не замечаю, как добежала до памятника в виде пушки от немецкого крейсера Эмден, который расположен у входа на Оксфорд-стрит. Замечательно… Назад придется обходить полностью всю территорию парка. Вот, что случается каждый раз, когда я думаю о нем. Черт. Перехожу на быстрый шаг, постепенно замедляюсь. Включаю программу на айвоч, отсчитывающую моё сердечное биение. Затем включается программа правильного дыхания с измерением ритма пульса. Под легкое дребезжание вдыхаю и выдыхаю, восстанавливаюсь после прогулки. Жутко хочется пить, в нескольких метрах от меня стоит мороженщик с целым баром напитков. Покупаю маленькую бутылку воды без газа и практически залпом выпиваю все до дна. Даже маленькая капля, повисшая на моей губе, жадно попадает в рот. Обратная дорога даже под любимые мелодии слишком скучная и совсем не вызывает во мне радостных воплей. Прохожу стайку бестолковых детишек. Папаш, играющих с тарелкой, они ее швыряют с такой силой, что проходящему отрубит голову, попадись они ему на пути. Не понимаю я такие дебильные игрушки, тем более рядом с детской площадкой. Хотя и не испытываю огромной радости от вида мелюзги. Все мои одноклассницы уже завели себе, как минимум, по два ребенка, а меня даже не тянет на подвиги. Жить еще хочется. Сейчас начни рожать, погрязнешь в сосках, да и Доусон ни разу не заикался о них. И слава Богу!
Вот оно! Я не представляю рядом другого мужчину, что уже говорить об эмоциональных качелях. Помогаю себе руками, чтобы подняться на несколько ступеней, ведущих к входной двери нашего дома. Облокачиваюсь на стену, рядом с лифтом ставлю ноги накрест и покачиваю головой в такт мелодии. Рядом становится молодой парень, кажется, ему чуть больше, чем моему брату. На вид обычная уличная шелуха, тату на руках и на скуле, одетый в темные джинсы, футболку, кожаную куртку и тяжелые ботинки. От него жутко воняет сигаретами и… сексом, но он, безусловно, обаятельный. Парень подмигивает наглым мальчишеским способом, слегка прищуриваю глаза. Он нагло ухмыляется, явно знает, что по-своему он неотразим. Когда открываются двери лифта, я захожу первая, он следом за мной. Мы стоим каждый в своем углу, но вот если он увяжется за мной, Доусон начистит его симпатичное личико. Снова смотрю на парня, аккуратными ногтями он колотит по обшивке лифта, не сводя с меня внимательный взгляд. Это как быть в клетке со зверем, вроде и страшно, но в то же время завораживает. Мое тело покрывается мурашками, и я опускаю глаза. Хорошо, мне его жалко. Нажимаю на кнопку 15 этажа, и двери раскрываются. Пусть живет. Преодолеваю оставшийся путь по лестницам. Перешагиваю через одну, я, наконец, нахожусь в небольшом коридоре, внимательно прислушиваюсь к шагам или движению. Вдруг тот парень все еще находится здесь. Никакого движения, поэтому я проскакиваю к двери и нос к носу сталкиваюсь с парнем.
