В светлом коридоре я слышу звуки, доносящиеся из залов, где проходят занятия. Класс танцев располагается прямо над нами, поэтому избежать музыкального сопровождения просто невозможно. Разминаю затекшую шею, от сидения на одном месте моя старая травма начинает напоминать о себе. Спускаюсь по лестнице и нос к носу сталкиваюсь с девушкой, о которой совсем недавно я разговаривал со своей помощницей, вернее выпытывал наличие ее присутствия.
– Привет, – говорит Эллисон, ее длинный хвост, затянутый на макушке, задорно покачивается, пока она пытается удрать от меня.
– А поцеловать? – в наглую заявляю я, надвигаюсь на нее, чтобы получить дружеский мать-его-поцелуй, но я ведь должен довольствоваться малым, как хотела она. – Меня уже немного начинают бесить твои бесконечные опоздания.
Удерживаю ее руку чуть выше локтя и смотрю в зелено-карие глаза, когда две четкие дуги ее бровей удивленно ползут вверх. Она же не думала, что я промолчу?
– Ты сам-то еще даже не переоделся, – усмехается она и пытается выдернуть свою руку. – Отпустишь?
Медленная ухмылка маньяка растекается по моему лицу, она даже не представляет, насколько я близок к тому, чтобы не отпускать ее никогда.
– У меня есть пару минут, – отвечаю я и скрещиваю руки на груди, опираюсь на перила, инстинктивно устраивая свое тело удобней, чтобы быть готовым к любому толчку. – Как твои родители? Мы созванивались на той неделе. Мама говорила, что у нее шумы в сердце?
Эллисон сжимает свои губы в линию, она до сих пор надеется, что я перестану быть родным человеком для ее семьи. Однако, я все еще частый гость в их доме. Пусть и ставший на время не родным.
– Так и есть, я поехала к ним, чтобы она спокойно смогла оставить папу и занялась своим здоровьем. Ты же знаешь, что они … – отвечает Элли, затем опускает взгляд на ступеньки под нашими ногами и морщит нос, некоторое время молчит.
– Неразлучны, да, я знаю, – помогаю ей. – Я заскочу к ним на днях. Может, они в чем-нибудь нуждаются?
Я искренне люблю ее родителей и хочу помочь, но стена, которой она отгородилась, начинает меня раздражать.
– Элли?
Она молчит и все еще стоит с опущенной головой.
– Эллисон?!
Она, наконец, обращает на меня все свое внимание, губы девушки приоткрываются, не мигающий взгляд и раздражение, написанное на ее лице мне знакомо.
– Мы больше не вместе, Доусон. Сколько можно тебе об этом говорить? Прекращай уже делать все эти приятные вещи, они ни к чему.
Она отталкивает мою руку и поднимается по лестнице в свою студию.
Моя грудная клетка тяжело вздымается и опускается. Сколько можно строить из себя недотрогу? Как прекратить эту дурацкую возню? Я так устал от всего этого. Ведь всем известно, мы снова проснемся вместе.
Бью ладонью по деревянным перилам и тяжелым шагом поднимаюсь в совершенно ненужном мне направлении. Ну да, взял вот так просто и опустил ее?! Не дождется. Захожу в студию, девушки оглядываются, я посылаю им улыбку в знак приветствия. Тянусь к двери персональной раздевалки, прикладываю ключ-карту и прохожу в открывшуюся мне дверь. Продвигаюсь внутрь, не обращаю внимания на щелчок закрывшейся за мной двери. Эллисон стоит спиной ко мне, наклонившись вперед, она натягивает лосины на свое практически обнаженное тело. Её аккуратная попка облачена в спортивные трусики с широкой резинкой от Кельвин Кляйн, которые выгодно подчеркивают упругие ягодицы. Тихий шум от музыки в ее наушниках позволяет мне какое-то время оставаться незамеченным, чтобы насладиться такими знакомыми очертаниями тела, я практически не шевелюсь, чтобы не спугнуть ее. Затем, совершенно не заботясь о своей безопасности, протягиваю пальцы к ее попке и поправляю трусики, которые немного съехали в сторону.
– Господи, Боже! – кричит она и быстро вытаскивает наушники из ушей, руки прижимает к сердцу, пока я нахально улыбаюсь.
– Я тебе помог, попка могла зажевать трусики, – спокойно произношу я и бросаю перед ней свою спортивную сумку, навалившись на дверной косяк. – Так что ты там говорила по поводу приятных вещей и того, что мы уже не вместе?
– Не надо начинать все сначала, – отвечает Элли.
Она расслабляется и перестаёт прикрывать свою грудь, спрятанную в спортивный бюстгальтер.
– Так это не я начинаю, разве ты забыла, мы все еще занимаемся сексом.
Она отступает на шаг от меня, когда я тяну за лямку ее спортивного белья, облизываю нижнюю губу и надвигаюсь на нее.
– Это было давно, и я была пьяной, – говорит она, бьет меня по пальцам и толкает в грудь. – Это была ошибка. Вот уже довольно долгое время каждый из нас занимается своей жизнью.
– Всего-то две недели ты спишь в своей кровати, а не в моей. Да и год в разводе, согласись, это не так уж и долго? Поэтому давай не будем разбрасываться словами, что все уже давно закончилось.
Она быстро натягивает укороченный топ, и я щелкаю челюстью, когда ее кулак прилетает мне в лицо.
– Извини, я не привыкла одеваться в помещении с мужчиной, – откровенно лжёт Элли, и я бросаю на нее укоризненный взгляд. – Тебя здесь слишком много, а места мало, – щебечет плутовка, она специально треснула мне в челюсть, ее изящные штучки уже давно мною изучены. – И забудь о том, что произошло. Мы развелись, и тебе не кажется, что уже не актуально рассуждать о…, – она показывает на нас двоих, – нас. Я не собираюсь тебя целовать. И то, что у тебя нет подружки, не говорит о том, что я одинока.
– Ну почему же, у меня есть подружка, – говорю я, прищурив глаза.
Она несколько раз моргает, и я хватаю пальцами локон ее длинного хвоста, тяну на себя и дергаю.
– Успокойся. То, что ты упускаешь такое счастье как я, исправимо. Я тебе в этом помогу. А вот то, что у тебя «тоже есть подружка» – очень тревожный сигнал. Решила сменить ориентацию? Неудачники задолбали?
– Иди к черту, Доусон! – говорит Элли, берет кроссовки и обходит меня, ударяя локтем довольно больно, кстати, прямо по печени. – Между нами огромная яма, огромная пропасть. Всё кончено.
Хватаю ее за талию и разворачиваю к себе лицом, припечатываю к стене спиной и опускаю голову ниже, чтобы быть с ней лицом к лицу.
– Я очень рад, что стоит тебе только выпить…как мы оказываемся в одной постели. Это говорит о том, что у нас ещё все впереди. И если для этого мне придется тебя споить, я это сделаю, поверь. Поняла? А теперь я хочу мой поцелуй! – говорю ей.
Она выпячивает свой упрямый подбородок, быстро целую ее в нежные губы и отталкиваюсь от стены, хватаю свою сумку с пола, делаю несколько шагов вперед. Когда я открываю дверь раздевалки и поворачиваюсь к ней, ее возбужденно-взбудораженный взгляд подтверждает мои догадки. Ничего не кончено.
Глава 2
Эллисон
Я не могу сосредоточиться на первых занимающихся группах, и так происходит каждый раз, как только появляется Доусон. А это уже входит в привычку, он просто не может не перекинуться со мной парочкой слов и невинным, казалось бы, поцелуем до работы. Мы выглядим супружеской или любовной парой, все еще в процессе бурных отношений. Но сегодня он просто пересек черту. Войти в мою раздевалку, учитывая, что только у меня есть индивидуальный ключ, было слишком. Мне давно пора поменять место работы, чтобы не трепать свои оголенные и искрящиеся, словно кабель – нервы. Прохожу ряды женщин за сорок и ей-богу, каждой поправляю гантели. Сколько бы раз я не показывала: «Как именно» – делать выпад они словно развалюхи без тонуса в мышцах, вяло опускают их вниз.
