Нынешний муж моей бывшей жены адекватный? Звучит по-идиотски, но, может, стоит попробовать просто поговорить? Иногда обедать, просто чтобы… Чтобы что? Опять страдать? Или просто попытаться жить дальше, радоваться мелочам? Говорю, как моя мама.
Надеваю одну из моих рубашек и джинсы. Все вещи вчера привезла служба доставки из прачечной, о которой я совершенно забыл. И если бы я вдруг решил заскочить куда-то в другое место, то вполне мог бы платить штраф в дальнейшем.
Затем надеваю моё серое пальто и иду по улицам Эдинбурга. Сегодня на удивление солнечно, люди приятно улыбаются. Боюсь подумать, что раньше я просто этого не замечал, потому что не хотел. Что-то незримо изменилось, наверняка, во мне, а не в окружающем. Впервые за эти несколько лет я захожу в кофейню и беру чёрный кофе с двумя кусочками сахара. Не латте или мокко, а именно чёрный. Как люблю я.
Улыбаюсь мимо пробегающей девушке, которая нервно выхватывает кофе из рук продавца, мой кофе, кстати. Протягиваю руку, чтобы её остановить, но она ничего не слышит, незримо напоминая меня ещё день назад. Провожаю её долгим взглядом, она нервно дёргает лямку сумки, которая съезжает с её плеча и буквально бежит.
Делаю снова свой заказ и снова оплачиваю, потому что воровка забыла это сделать за себя.
Прохожу пару высоких зданий и захожу в мой офис, который находится в Fountainbridge. Полностью прозрачное строение, стекло и металл… Интересно, что бы сказала Бэт со своим особенным видением архитектора. Помнится, она постоянно смеялась над нелепыми строениями.
Поднимаюсь по ступеням, и до меня доходит суть того, что изменилось. Я ведь страдал по ней, скучал, ощущал себя одиноким! А теперь она предложила нам общаться, возможно, как и раньше. Может, в этой беседе мы найдём ответы на то, почему все так произошло. А может, вообще не будем трогать эту тему. Что, если все вернётся на тот момент, когда мы могли быть друзьями.
Ощущение того, что я не так одинок, как мне казалось, поглощает меня. Не одинок. Что, если ей тоже тяжело, ведь у неё, как и у меня, никого нет, родных имею в виду.
Продолжаю свой путь, под руку подлетает что-то и подкидывает в воздух мой стаканчик с кофе. Успеваю отпрыгнуть в сторону и дёргаю на себя тот самый вихрь, который является виновником.
– Ты в порядке? Куда так летишь? – поворачиваю к себе за локоть и узнаю воришку кофе в девушке напротив. – Я мог облить тебя горячим напитком, поскользнуться сам и, Бог знает, что ещё могло произойти.
Хмурюсь, когда её глаза цвета горького шоколада становятся огромными. Волосы растрёпаны в разные стороны, на щеке капелька от чёрного кофе, механически тянусь и вытираю пальцем её лицо. Она стоит, приоткрыв свои полные губы, запрокинув голову, чтобы смотреть на моё лицо. Ну, я высокий парень, просто она без каблуков, и сейчас я выгляжу как великан из «Джека-покорителя». Отхожу от неё на несколько шагов и осматриваю её внешний вид, интересно она пришла сюда работать?
– Ты с рассылкой почты? – спрашиваю, потому что стиль её одежды напоминает уличный. Не похоже, чтобы кто-то взял на работу девчонку с разорванными на коленях джинсами.
Она поднимает подбородок и отворачивает голову в сторону, немного пятится и торопливо уходит. Приподнимаю бровь и киваю головой. Может я говорил не на её языке, что это вообще было?
Набираю номер Моники и вижу, как меня перекидывает на голосовую почту. Странный день, я вроде как открыл глаза, и все вдруг стало непонятным. Захожу в кабинет разработчиков, и она стоит спиной ко мне. Парни уже упорно работают, хотя то, что они постоянно пялятся на её задницу, не остаётся для меня скрытым.
– Что. Ты. Хочешь? – рычит на меня Моника. – Ты. Кинул. Меня.
Моё лицо снова превращается в маску непонимания, что за ерунда вообще происходит? Парни смотрят на меня и показывают пальцем по шее. Непонимающе переглядываюсь с ними, затем слышу громкий хлопок ладони по столу, и я оглядываюсь в направлении Моники.
– Не понимаю, о чем ты, – искренне говорю я. – Мы можем поговорить об этом позже. Сейчас мне надо, чтобы ты сказала, приходят ли люди на место аналитика?
Она кривится, будто я оскорбил её своими словами, краснеет, как помидор, и пучит глаза. Никогда не видел её такой.
– Вчера обещал вернуть мне место аналитика. Ласково звал Мика. Ты уснул во время минета, – орёт она, в кабинете становится настолько тихо, что я, клянусь, услышал чириканье птиц за тройным стеклом. – Ты получил, лучший в твоей жизни минет и захрапел, кончив себе на живот. А потом сбежал от меня, как последний трус.
Я сделал несколько шагов назад и наткнулся на мисс «горький шоколад», которая оглядывалась по сторонам.
– Простите, я видимо не вовремя, – шепчет она. – Может, мне зайти позже?
– Вы кто? – грубо спрашиваю её. Меня бесит то, в какую ситуацию меня поставила выдумка идиотки-Моники. – Быстрей сформулируйте ответ.
– Анна…Аналитик, – заикается она и прижимает к себе какие-то документы.
Кажется, мы напугали маленькую крошку, и виновник тут один.
– Быстро ко мне в кабинет, – показываю рукой, куда она должна пройти. – Я не кусаюсь. Анна – аналитик, – издеваюсь над ней.
Она быстро ретируется, и я поворачиваюсь к парням, которые смотрят на нас во все глаза.
– У тебя температура, или ты окончательно свихнулась со своего ума? Я никогда не называл тебя «Мика»! И место аналитика тебе не подходит. Это мы выяснили давно. О чем ты говоришь? – рычу я. – Прежде чем кидать такие слова на ветер, хоть иногда думай своими куриными мозгами.
Я наклонился над её столом, практически нависая над ней. Какого хрена она устроила концерт, сама не зная, о чем говорит. Для кого она устроила шоу?!
– Ты вчера пришёл ко мне, извинился. Мы поговорили с тобой о Бэт. А потом было все, о чем я говорю. Проснулась я одна… – вижу сомнения в её глазах. – В общем, когда я проснулась, тебя уже не было.
– Все что я сделал, отправил тебе смс о ней. Ты больная, – разворачиваюсь и ухожу. – Ребята, закройте рты, ничего не было. У Моники поехала крыша, либо её фантазия дала трещину.
Зло снимаю с себя пальто, отдёргиваю манжеты на рубашке. Толкаю дверь до характерного удара по стене и тут же, с размаху, захлопываю. Дура, больная, что с её головой в последнее время? Придумать такую ерунду и орать во все своё воронье горло. Теперь я понимаю, о ком мне читали на ночь сказки. Они были про хитрую лису-Монику, глупую курицу-Монику, и горластую ворону-Монику.
Раздражённо передёргиваю плечами и плюхаюсь в своё кресло, ставлю локти на столе и прижимаю пальцы к глазам. Я что, по её мнению, шут, чтобы делать такие заявления? Женская обида и коварство просто убийственны. Только стоило почувствовать себя человеком, и тут бам по башке.
– Мне все-таки лучше прийти позже, – тихо говорит мышонок, сидящий в кресле. О ней я совершенно забыл.
– Сидеть, – сжимаю волосы в руках и поправляю растрёпанную причёску. – Извините за то, что вам пришлось увидеть эту сцену. Подождите пару минут, я хочу выпить воды.
