– Она не верит, ещё парочка таких знакомств и её поклонника выведут за дверь. – Смеётся Стелла.
Протыкаю чек, убираю деньги в кассу, а лишнее – в баночку под стойкой. Даже здесь девочки предпочитают делить суммы в конце смены, за это нас ещё ни разу не отругали. Чаевые – это хорошая помощь нам всем.
– Лорен. – Я открываю рот и показываю, что она снова забыла последнюю букву моего имени. – Да и пофиг. Посмотри на того шатена слева, мы просим тебя. Кажется, у него лопается терпение. Боже, какой он горячий, этот тяжёлый взгляд и поза, когда он держит себя за подбородок и гладит его. Я блин с ума схожу.
Закатываю глаза и делаю, как она сказала.
– Делать вам не… Боже. – Эти серые глаза, пронизывающие и леденящие душу, взгляд из-под длинных ресниц.
Шумно кладу на стойку меню и иду к выходу.
– Эй ты куда, рабочий день ещё не закончился! – Смеётся Стелла. – Кажется, он её догоняет.
Я ускоряю шаг после её слов. Навсегда запомнила: хищник догоняет жертву. Хищник съедает жертву. Двери за моей спиной захлопываются, захожу за угол здания и резко останавливаюсь. Тёплые родные руки так знакомо ложатся на мои плечи, затем на шею. Слегка сжимает и поворачивает на бок. Любимые губы целуют мои, томная дрожь происходит во всем моем теле. Наконец, получаю своё лекарство от всех болезней, панацею в виде Спенсера. Разворачиваюсь к нему и обхватываю его плечи, он приподнимает меня за попку, чтобы я обняла его всем телом. Упиваюсь его губами, кусаю их по-собственнически, ласкаю языком, пока он проталкивает свой глубоко в мой рот. Дыхание сбилось, я потеряла счёт времени, есть только он и я. Пальцы путаются в волосах на его затылке, губы горят огнём только от того, что он меня съедает своей страстью, сжигает дотла, заставляя умирать в его руках. Откидываю голову назад для единственного глотка воздуха и снова впиваюсь в него, обхватив руками голову.
– Ты нашёл меня, – выдыхаю я, когда мы отрываемся друг от друга.
– Я не могу без тебя. Поэтому приехал к тебе, чтобы, наконец, покончить с расстоянием. – Он снова целует меня, покусывает нижнюю губу, слегка оттягивая.
– Ты останешься здесь со мной? – Улыбаюсь самой счастливой улыбкой, которая у меня когда-либо была.
– Только если ты мне скажешь, что этот итальяшка ничего для тебя не означит. Ты отказала ему? – рычит он мне в шею, несколько раз больно прикусывает, отчего я сильно стону. Как я могла забыть его любовь к съеданию меня.
– Это шантаж, – шепчу я ему, когда мы упираемся лбами друг с другом, плотно прижатые тела будто слились воедино. Рука Спенсера ласково поднимается по моей спине и останавливается на затылке, он сжимает мою шею и наклоняется над ухом.
– Я люблю тебя, Персик. – Прикусывает мочку моего уха, посылает за грань чувств только одним этим движением.
– Я тебя тоже Спенсер. – Он опускает меня на землю под громкие аплодисменты со стороны его спины, я выглядываю из-за него и жалостливо стону. – Черт, они меня теперь замучают.
– Нет милая, это теперь я тебя замучаю. – Он поворачивается к девочкам лицом, обнимает меня за талию и самодовольно улыбается. – Это твои подруги? Сколько их? – Он пересчитывает. – Пять, значит Руби станет шестой подружкой невесты. Выбери цвет для их платьев, только не затягивай, иначе я свихнусь с этими итальянскими кобелями. – Он говорит это громко, отчего девочки начинают подпрыгивать и визжать на месте, Спенсер поворачивается ко мне. – Ты простишь меня? – Теперь он серьёзен, вижу, как ему больно.
– Я давно простила. – Притягиваю за подбородок его лицо к себе ближе. – Вы делаете мне предложение, профессор Спенсер Эйден Уолли?
– А вы согласны, Мисс Лорена Фолс, стать миссис Уолли? – Он целует меня в нос, затем в скулу, лоб и подбородок. – Я буду продолжать это бесконечно, пока ты не ответишь. И если это не станет причиной ответить мне твёрдым согласием, у меня найдётся ещё она бесспорная методика. – Он обхватывает мои кисти рук. – Так что? Ты выйдешь за меня, Персик?
Я заставляю его ещё немного понервничать, затем кричу так громко, как могу.
– Да, согласна! – Он поднимает меня на руки и кружит, пока мои будущие подружки невесты шумят на всю улицу. Итальянцы, что сказать.
Эпилог
Кажется, моя жизнь, наконец, приобрела приятные оттенки. Более-менее привыкаю к себе в качестве супруги профессора. Надеюсь, что это сила любви послужила тем, что у меня есть сейчас. Помнится, именно мне принадлежат эти слова: «Я мечтала бы уехать отсюда очень далеко, найти себе уютное местечко с балконом, мансардой, пить белое вино, задрав ноги на стеклянный стол, сидя в плетёном кресле. И пробовать самые потрясающие сорта сыра…». Такое далёкое стало реальным и прекрасным, но без него все выглядело бы иначе. Спенсер – мой хищный зверь, тот, который постоянно следит за каждым моим движением.
Сейчас мы находимся в известном Римском университете Ла Сапиенца на званом ужине, в честь нового открытия. Я стараюсь, как всегда, держаться немного в стороне от мистера профессора. Все же сложно быть просто ассистентом, я так и не смогла отправить свою работу. Может сейчас именно я стояла бы на сцене и благодарила всех за то, что оценили мою исследовательскую работу. Спенсер все это время держал меня за руку, пока один из профессоров не забрал его на очередные переговоры. Поэтому я не заморачиваюсь, выпиваю уже третий бокал вкуснейшего вина. Италия споит меня, закормит вкуснейшей пиццей и морепродуктами, и дверные проёмы вскоре придётся сделать намного шире. У меня немного съезжаются в кучу глаза от градуса алкогольного напитка, но так как мне нечем заняться, беру с подноса кусочек потрясающего сыра, который идёт с какой-то закуской и бокал, надеюсь последний, вина.
Спенсер подходит ближе к сцене, оглядывается на меня, я развязно машу ему рукой и счастливо улыбаюсь. Он немного хмурится, поправляет галстук-бабочку на шее. Дёргает за низ пиджака и поднимается с серьёзным видом на сцену.
– Ты мой герой, – тихо произношу я.
Зал застывает в ожидании, что же произойдёт дальше. Мне впору повесить на себя клеймо, что являюсь плохой женой, раз пью в одиночку. Иногда мне кажется, я не состоялась в жизни. Все крутится вокруг меня, при этом все замечательно, но не хватает этой устойчивости. Завершённости, что ли. Рядом со мной становится мужчина японской наружности, его улыбка адресована мне. Хотя скорее всего человек просто привык таким образом приветствовать. Слегка кивает головой, я делаю то же самое в ответ, едва удержав бокал в нужном положении, чтобы не пролить напиток на моё шёлковое бардовое платье в пол. Оно действительно бесценно, только кажется не к месту. Я стою посередине зала красным пятном, чем привлекаю к себе внимание профессорского бомонда.
– Мой муж, – гордо произношу, и это не я говорю, а алкоголь в моей крови, не слушай меня, японец.
– Я знаю. – Он снова кивает мне и почему-то уходит. Дую себе на руку, – дыхание, как дыхание. Пожимаю плечами, приподнимаю платье одной рукой и поправляю шлейф.
