– Она не приходила. Я только вышла из аудитории, её там нет, – по глазам и голосу слышно, что она не врёт.
Поворачиваюсь к ней спиной, с высоты лестницы сканирую публику, которая спешит на учёбу. Толпы девчонок и парней начинают перешёптываться, когда подходят ближе.
– Тебе дать зонт? Ты промок…
Спускаюсь по лестнице и подхожу к толпе девчонок, когда вижу рюкзак похожий на Даниель. Поворачиваю её лицом к себе, и кривлюсь от того, что это не она. Так же бесцеремонно разворачиваю её, когда она растекается в соблазнительной улыбке. Подхожу к каждой кучке и нигде не могу найти её. Машины все ещё сигналят, когда я дохожу до своего пика отчаяния.
– Эй, мудак, ты уберёшь свою тачку или я тебе… – рука на моем плече сильней сжимается, когда я поворачиваюсь и без разговоров бью парня в лицо. Раз за разом, гнев и боль застилают мне глаза. Он появился в неподходящий момент. Пинаю его в живот, когда он падает на траву. Сзади меня обхватывают и удерживают чьи-то руки.
– Эй, мужик, ты чего? Он же просто спросил, – говорят мне, когда уводят этого дерзкого типа.
Освобождаю свои руки из захвата, отдёргиваю рукав футболки и иду к машине. Я все равно её дождусь.
Глава 27
Хоук
Машина подвозит меня к дому, окна которого встречают меня темнотой. Я не видел Энжел все это время, пока находился в клинике. Меня отпустили на несколько дней, чтобы я завершил все свои дела. Решение уехать из этого города и начать все сначала, после разговора с отцом, стало для меня спасением. Я хотел бы взять с собой Энж. Может нам будет проще вместе начать свою историю. Быть поддержкой друг другу, как два бывших наркомана. Мы могли бы попробовать, как все нормальные люди, побольше встречаться уже на других условиях.
Я благодарен, что она привезла меня в клинику, и не важно, что это было с подачи отца. Я в любом случае не справился бы самостоятельно. Дошёл до той стадии, когда отвращение к себе с параноидальными мыслями одолевали меня постоянно. Не могу сказать, что я излечился, больше месяца я дёргался от каждого шороха. Перечитал все книги в маленькой библиотеке, практически изучил психологию личности. Библиотека кишела книгами психологов с их исследованиями. Так что теперь я могу точно сказать, из-за чего и почему произошло то или иное событие. Там было написано, что, для того чтобы стать собой я должен получить толчок. Сейчас же я размазня с атрофированным мозгом.
Я собираюсь отправиться на дальнейшее лечение, мне очень тревожно, когда я нахожусь за пределами стен клиники. Будто потерялся в лесу, и теперь команда скаутов проходит постоянно мимо. Как бы я не сжигал мосты, меня одолевает страх и совесть.
Открываю окна на первом этаже, чтобы выветрить застоявшийся воздух в помещении. Раньше меня не заботило это, дом был превращён в притон, и запахи выпивки, перегара, рвоты и секса были постоянны. Раз в неделю за нами убирали, в итоге всё возвращалось на круги своя. Но запах в доме на данный момент как после хорошей стирки, притом, что предметы разложены небрежно. Я этим точно не занимался.
Едва включаю свет, как в мои двери стучат. Отвлекаюсь на маленькую блестящую штуку, лежащую в нескольких метрах от меня. Наклоняюсь и поднимаю. Это пилочка, та самая, что однажды была в руках Энж. Тот день, когда я привязал её к батарее… Интересно, куда она подевалась? В дверь стучат громче, и я иду открывать. Несколько поворотов замка и передо мной возникает удостоверение полицейского. Два крепких парня наблюдают за моей реакцией, пока я отступаю назад и впускаю полицию в мой дом.
– Мистер Карпентер, вы должны собрать вещи и проехать сейчас же с нами в полицейский участок. И ещё у нас есть ордер на обыск вашего дома, – он протягивает мне бумагу. Едва соображаю, что они вообще от меня хотят. Я ещё не пришёл в себя окончательно, чтобы вот так с ходу вникнуть в ситуацию.
– В чём вы меня подозреваете? – спрашиваю я, когда в дом заходят ещё шесть представителей закона.
– Смерть Рейчел Олсон. Вы ведь её друг, как я понимаю. Все узнаете в отделении, готовы ехать? – оглядываюсь, когда один из моих пультов от стереосистемы падает на пол и разбивается, следом звук открывающихся дверей и выворачивание на изнанку всех моих полок.
Крепкие руки обхватывают мои кисти сзади и скрепляют наручниками. Я знаю, что до приезда адвоката мне лучше помалкивать, поэтому иду вперёд, слегка опустив голову, наглая рука подталкивает меня в спину, чтобы я шёл быстрее.
Полицейские рассказывают мне о моих правах, пока я думаю об отце, который был так горд тем, что я встал на путь истинный. По его мнению – это был всего лишь период. Ступень, которую я должен был перешагнуть.
Сжимаю зубы до скрипа, в душе снова просыпается тот самый зверь. Может вот он, толчок? О чём я думал, когда в моем доме произошло убийство? И как я собирался скрыть все то, что произошло?
Меня усаживают в машину, аккуратно придерживают голову, чтобы я не стукнулся об крышу. В темноте улицы, освещённой несколькими фонарями, прислонившись к дереву стоит Энжел. Она приподнимает большие пальцы на обеих руках мне на прощание. Что это означает? Не могу поверить, это она меня сдала? Ведь её даже не было в городе в момент, когда это произошло. Тогда что, черт возьми, это было такое?
Не отказываюсь от своей вины, но я её не убивал. Да, я заставил сделать плохие вещи других. Был участником, прикрывал свою задницу. Черт возьми!
Упираюсь головой в переднее сидение, мне нужно позвонить своему адвокату, чтобы они выпустили меня досрочно под залог. Я не знаю, что я бл*дь должен делать. Не знаю! То, что наручники на мне, говорит только об одном – у них есть улики на меня.
Подъехав к полицейскому участку, меня вытаскивают из машины и ведут в дальнюю комнату, усаживают на стул за столом, стоящим посередине кабинета. Это очная ставка. Сейчас меня начнут расспрашивать, и я сломаюсь.
В кабинет заходит высокий худощавый мужчина, следом адвокат моего отца и самой последней заходит мать Рейчел. Закрываю глаза, на какой-то момент я уже представляю, как сижу за решёткой вместе с такими же, как я, людьми, которые пали так низко, что в принципе уже назад пути нет.
– Здравствуйте, меня зовут детектив Костнер, с вашим адвокатом, которого вы успели вызвать, уже знакомы, как и с этим человеком, – он показывает на мать Рейч. – Вы знаете причину, по которой мы с вами здесь оказались?
Надеваю на лицо маску непроницаемости, когда ловлю на себе внимательный взгляд адвоката.
– Во-первых, Хоук ещё не подозреваемый, то, что вы нашли, не имеет никакого отношения к моему подзащитному. Поэтому его освобождение, дело времени. А теперь снимите наручники, – уверенно говорит адвокат. – А дальше мы разберёмся, что произошло в ту ночь.
Детектив, немного помешкав, все-таки вытаскивает ключи и снимает с меня наручники. Автоматически потираю затёкшие кисти. Я думал, только в кино делают так, но в жизни не совсем приятно ощущать кусок оков на своих руках. Я уже не говорю об оттоке крови. После лечения мои руки стали ледяными, возможно, от действия лекарств.
