Врач сжимает губы в тонкую линию и опускает глаза в пол.
– Состояние критическое, терминальное. Только что мы закончили двойную операцию, чтобы остановить кровотечение. Но впереди её ожидает множество предстоящих операций. Для этого нам надо стабилизировать её состояние. У Даниель разрыв печени и селезёнки. Это очень тяжёлые травмы, которые характеризуются быстрым нарастанием интенсивности внутреннего кровотечения. К ней ведёт повреждение ворот селезёнки, а также множественные разрывы. У неё огромная потеря крови. В связи с этим сильно снизилось артериальное давление. Но это ещё не все, учащение пульса до 120 ударов в минуту – чем быстрее будет нарастать пульс, тем выше риск летального исхода, поэтому мы следим за ней каждую минуту. В данный момент полное отсутствие реакции на свет или звук, граничащее с тахикардией и нарушением дыхания, – доктор помогает мне отвести Элинор к стульям, расположенным в комнате ожидания. – Я не хочу вас пугать, но шансы у неё минимальные. Все решится в ближайшие часы. Если нам удастся провести ещё одну операцию и показатели нормализуются, то можно будет делать выводы.
Обхватываю свою голову руками, сильно сдавливаю, с ужасом смотрю на врача, это покушение на убийство.
Преступники сделали это, нормальный человек не поступит так.
– Вы сказали множественные операции, – с трудом произношу слова. – Они её изнасиловали?
Врач просит медсестру принести нам успокоительное и воду, когда она проходит мимо.
– Нет, следов изнасилования нет. Но Даниель намеренно хотели убить. Два сломанных ребра, перелом кисти правой руки и трёх пальцев на левой руке, также сломан нос и разорвана кожа на подбородке, – он отводит меня в сторону от Элинор и говорит намного тише, чем когда подошёл впервые. – Это удары ногами, её просто запинывали. Понимаете? Девочка выжила чудом. Мы всеми силами будем стараться, чтобы вытащить её с того света. Молитесь за неё. А сейчас я должен торопиться. Буду надеяться, что если меня ещё не вызвали, значит у неё все хорошо.
Когда он уходит, я не чувствую своего тела, оно онемело от полученных сведений. Я готов отдать свою жизнь за неё. Где я был, когда был нужен ей? Звала ли она меня? Как вообще я мог отпустить её? Столько вопросов в моей голове, я ищу сотни поводов сдохнуть, лишь бы только она была на этом свете. Моё совершенство, моя птичка.
– Ты все ещё плачешь, – вижу перед собой упаковку салфеток и зажимаю в руке, когда Элинор передаёт её мне.
– Знаешь, я думала, то, что вы вместе – это худшее, что могло с нами произойти, с ней. Но все оказалось ещё куда хуже. Я знаю, что это не ты, – она сморкается и кидает салфетку в урну. – Но все это может быть связано с тобой. Ты хороший парень, Райдер. У тебя вся жизнь впереди. Но я как мать умоляю тебя, – она всхлипывает, – оставь её в покое. Она ехала к тебе! Ночью, подобрала кого-то. Но моя дочь стремилась скорее к тебе, поэтому выехала одна. Я знаю, что их найти будет очень сложно, но мне необходимо, чтобы она жила, чтобы никогда твоё окружение не испоганило её и без того сейчас поломанную жизнь.
Отворачиваюсь от неё, я не могу её оставить. Единственный человек, которого я подозреваю, он просто не выживет. Машина подруги, у неё только одна подруга.
– Райдер, я прошу не ради себя. Ради неё. Ваша больная любовь сломала вас. Ты посмотри, что произошло с тобой. Ты вламываешься в чужие дома, попадаешь за решётку. Вы словно с ума сошли от этой любви. Так не должно быть, – она сжимает мою ладонь. – Я знаю, что, когда она проснётся, будет думать о тебе и спрашивать. Но у вас не получается ничего, ты ведь это видишь.
Едва дышу, она говорит правильные вещи. Я готов все отдать за неё, а она за меня. Но отпустить…
– Я хочу последний раз увидеть её, – говорю я сломленным голосом. – Мне надо знать, что она будет жить.
Элинор кивает и уходит в сторону стульев, пока я сажусь на подоконник и ожидаю вердикта врача. Остаться без неё подобно смерти, но эта боль намного меньше того, что она испытала. Я лишь хочу знать, что она будет жить. Со мной или без меня… Если такова судьба, я готов сделать это.
Я разрушил её жизнь своим появлением, и все произошло только из-за меня. Самое тяжёлое в этом то, что я не верю, что мы сможем друг без друга. Она неотъемлемая часть меня, как и я её. Как задушить в себе эти чувства, взяв всю вину на себя? За то, что возник на её пути, за то, что позволил уехать, накричал, не смог удержать. За её любовь и рвение быть со мной, за то, как она поплатилась.
Мои плечи поникли, голова опустилась на грудь. Я принял решение, осталось только молиться, чтобы она жила.
Я не знаю, сколько прошло времени, пока мы сидели в разных углах, я лишь увидел, как небо сначала окрасилось в красный цвет, а затем яркие лучи солнца проникли в моё подсознание. Устало растирая опухшие глаза кулаками, я опускаю ноги с подоконника и вижу врача, стремительно идущего к нам. Я не слышу того, что он говорит. Вижу только, как Элинор обнимает врача за плечи, и снова слезы льются из её глаз. Но это слезы радости.
– Вы можете зайти к ней ненадолго, – говорит врач, и я, не слушая их, иду к ней.
Медсестра открывает двери палаты Даниель, и я каменею при виде свёртка моей маленькой птички.
У неё синее лицо, разбитые губы, повязка на подбородке, слои бинтов и гипса по всему телу. Медленно я подхожу к ней, словно на плаху к палачу, мои глаза снова слезятся, а сердце кровоточит. Я вижу только два незабинтованных пальца. Те самые, за которые я держал её в кинотеатре. Едва дыша, захлёбываясь слезами боли, я прикасаюсь к ним.
– Птичка, прости меня. Я столько всего хотел тебе сказать… – стон вырывается из моей груди. – Все произошло так быстро. Я даже не успел показать тебе, что ты для меня значишь. Но я прошу тебя, помни, что ты совершенство. И я безумно люблю тебя. Ты – смысл моей жизни. Прошу тебя, живи, – наклоняюсь и целую её в прохладный лоб. Я знаю, что она меня не слышит, но я должен был её увидеть.
Двери палаты приоткрываются, и заглядывает медсестра.
– Извините, что я вас прерываю, у неё показатели скачут. Вы не могли бы… – мне все понятно без дальнейших слов.
Прохожу мимо неё, и встречаюсь с глазами Элинор. Она подходит ко мне, обнимает.
– Спасибо, Райдер. Моя девочка будет жить, – говорит она.
А буду ли я без неё жить?
Глава 30
Хоук
Сажусь на диван, убираю выбившуюся из причёски чёлку назад, надо бы подстричься, как приедем. Я думал, сборы никогда не закончатся, помимо собранного мной барахла, пришлось сложить то, что для меня ценно. Чемоданы, стоящие на пороге, напоминают о предстоящей дороге в аэропорт. Лежащие поверх них билеты, ждут нас с Энж, которая была очень рада моему предложению поехать вместе.
Мебель и прочее будет продано вместе с домом. Нет, надобности устраивать беготню сейчас. Я не нуждаюсь в этих мелочах. Отец уже приготовил мне пентхаус в Манхэттене, пока я валялся в клинике. One Madison – элитный жилой комплекс, и ещё до сдачи объекта в пользование, отец скупил четыре верхних этажа здания для обустройства моего места обитания. Покупка обошлась очень недёшево, но для единственного сына… Мне известно лишь, что специально для меня установили собственный лифт, имеющий всего две кнопки.
