Разливая остатки вина из бутылки, я удивлялась и восхищалась:
— Не понимаю, как за один бридж можно узнать столько нового и важного. Ты просто гений!
— Да нет же, мне здорово помогли приятельницы. Я почти и не задавала вопросов, они ее за язык тянули, уши развесили, рты разинули. Идуся и рада, она тоже намолчалась порядком. А бабы... они обе тоже в свое время очень увлекались Казиком. Одна из них даже стала его... ох, прости, это, кажется, было еще в твои времена.
— Ничего страшного, — рассеянно успокоила я сконфузившуюся подругу, — уж он был такой, пользовался всем, что под руку попадало, наверняка и без янтаря я долго бы с ним не выдержала. Ведь я не из тех, что готовы все стерпеть, лишь бы мужик при них оставался, и Пупсик это знал. А уж теперь-то пусть хоть целый гарем вылезает на свет божий, я даже порадуюсь, если при этом узнаю столько же интересного и полезного. Давай откупорим вторую бутылку? Чего ее жалеть.
Когда я наконец справилась и Со второй пробкой, Аня, подставляя свой бокал, заметила:
— Только сейчас подумала — наверное, и это повлияло. Ведь мы за бриджем тоже попивали винцо. Вроде бы невинный напиток, а дает знать. То-то я еще удивлялась, что Крыся чуть ли не когтями выдирала из Идуси всякие признания, а та, чувствуя свое превосходство, поддалась на провокацию. Ведь именно Крысю Казик тогда бросил, а на Идусе женился. О тебе обе изо всех сил старались не вспоминать.
— Ну и прекрасно! Давай, говори, что дальше было.
— А дальше Идуся наконец-то рассмотрела как следует янтарь и разыскала пана Люциана. Пан Люциан впился в бабу, как клеш Сначала искушал ее крупными суммами, а потом стал нести всякую чушь. Дескать, опасно этот янтарь держать дома, потому что он кем-то у кого-то украден, а раз краденый, цена не возрастет, наоборот, никто не станет покупать, побоится полиции, сейчас у нее, Идуси, последняя возможность избавиться от опасного товара, и так далее. Идуся ему не поверила и заставила сходить с ней к независимому эксперту — то есть это я так формулирую, Идуся сказала: к одному такому, что разбирается в янтарях. Очень уж она рыбкой увлеклась, даже хотела «у одного такого» медальон себе заказать. Я кивнула.
— Это мне известно.
— И ничего у нее не получилось.
— Почему?
— Если бы знать! Она вдруг на полуслове замолчала и сменила тему. Сама понимаешь, я попыталась подипломатичнее навести разговор на золотую муху, и тут-то и вылезло шило из мешка. Оказывается, одного янтаря, того самого, с золотом в середке, она не нашла в рюкзаке. А ведь видела его собственными глазами! Иначе говоря, золотая муха пропала, а из интересующих нас экземпляров остались два остальных, рыбка и дымка. Господи, как бы я хотела их увидеть!
— Неужели эта ослица потеряла золотую муху? — заорала я, чуть не выронив стакан. — Каким образом?
— Не уверена, что именно она. И не поняла, когда янтарь исчез. Но я подозреваю, что теперь у нее этих камней уже нет, а даже если и есть, не признается под страхом смертной казни. Кто-то у нее появился... Учти, теперь ты слышишь лишь мои предположения, больше никаких фактов. Интересно, кто? Тот поклонник, на кого намекала? А если очередной шантажист? Или покупатель, предложивший хорошую цену?
— За хорошую цену она бы продала.
— Значит, недостаточно хорошую. Сейчас явно кто-то на нее давит. Или что-то. О пропаже золотой мухи ничего конкретного не сообщила, туману напустила столько — ничего не разберешь. Но, думаю, мухи у нее и в самом деле нет. Не исключено, что именно ее продал Казик в последние минуты жизни, ведь когда прятала рюкзак в ванную, не заглядывала в него.
— Кретинка эта Идуся, — буркнула я мрачно.
— Это само собой, но нам надо сделать свои выводы. Я раздобыла неплохой материал, что-то и ты знаешь. Можем суммировать.
Ни минуты не колеблясь, я пересказала Ане все известные мне факты, в том числе и добытые недавно, относительно пана Люциана. Аня слушала внимательно, попивая винцо. А когда я закончила, сказала:
— Конечно же, я пыталась расспрашивать ее о посредниках. О Валтасаре. С Франеком тоже связывала большие надежды. Поскольку ты мне о них говорила, притворилась, будто сама знакома, хотела выяснить, что она о них знает. Оказалось — краем уха слышала, что есть среди янтарщиков какие-то посредники, но проявила к теме такое полнейшее равнодушие, что совершенно ясно — вряд ли она с ними лично встречалась. За исключением Люциана Орешника, да и то, как мне кажется, в последнее время и с ним не общается.
— И если существует какая-то подозрительная личность, то копать надо в другом направлении.
— Похоже на то. А теперь давай подведем итоги и сделаем выводы.
Делать выводы Аня была мастер, что значит профессионал! Придерживаясь хронологии, мы составили перечень подозреваемых, затем стали рассматривать их привычки и возможности, в конце концов образ жизни — основа основ. Потом составили отдельный список лиц, которые по времени могли оказаться: во-первых, на месте преступления; во-вторых, на месте обнаружения трупов; в-третьих, на месте утопления Флориана. Далее следовали лица, которым доводилось держать в руках янтарь с золотой мухой, затем лица, расставшиеся с жизнью, лица, которые знали друг друга, и, наконец, перечень неопровержимых фактов.
И выводы оказались ужасающими.
Внимательно изучив плоды наших трудов, Аня долго молчала, а потом задумчиво подытожила:
— Похоже на то, что, куда ни плюнь, везде ты да Вальдемар. Не знай я ничего о вас обоих, безусловно признала бы именно вас самыми подозрительными.
А я уже и сама со страхом и каким-то непонятным восторгом читала и перечитывала наши записи, которые неумолимо свидетельствовали: я действительно оказывалась на месте преступления в самые неподходящие моменты. Вальдемар увяз и того хуже, а вместе с ним мы знали буквально всех действующих лиц! И все же я могла поклясться, что из дому он раньше нас не выходил и Флориана не топил, а оказался на пляже уже при утопленнике. Да и большую часть всей информации я получила именно от него.
— Валтасар путается там еще чаще! — запротестовала я. — Вот, гляди, он буквально везде. И у нас нет уверенности, что Идуся его не знает. Так что, может, удастся вычислить еще каких-нибудь преступников?
Аня тяжело вздохнула.
— Насколько все-таки легче иметь дело с обычным обвинительным заключением! Пусть даже и без неопровержимых доказательств. Не привыкла я сама вести расследование, мне на блюдечке преподносят уже готовенькое, в письменном виде.
— Да, я преподнесла тебе в устном. Если хочешь, сделаю в письменном, но не сию минуту, мне нужно время.
— Очень хорошо, напиши, а я почитаю. Пока же давай подумаем над некоторыми обстоятельствами. Скажем, жена Флориана. Как думаешь, не может она притворяться? Заразилась от мужа скопидомством и теперь скрывает свое богатство.
