— Следил за ними?
— Думаю, что так. И позже провернул большую работу, исчезал в неизвестном направлении вместе с машиной. Должно быть, раздобывал доказательства. О, думаю, именно тогда выдрал у них из горла проклятый янтарь, иначе почему оставил меня как дуру на стоянке с разинутым ртом? Представляешь, ни слова не говоря захлопнул дверцу и был таков! Наверняка у него была уже сумка с янтарем, может, на заднем сиденье лежала. Боялся, что я ее увижу, тут уж пошел... на конфронтацию. И я, идиотка, ни о чем не догадалась, даже мысль не мелькнула, да и какие мысли, когда от ярости себя не помнила?
Даже теперь от одних воспоминаний все во мне так и вспыхнуло, пришлось допить остатки вина из второй бутылки.
— Вот досада, что я только сейчас подключилась к этому делу, а не тогда, по свежим следам! — запоздало пожалела Аня. — Такие кретины вели следствие!
— Да ведь тогда еще не знали об убийстве, — заступилась я за кретинов. — Предположили, что владельцы янтаря увезли его тайком, скрылись. Имели право.
— Это правда. Но все равно жалко
Я солидарно вздохнула, отправилась на кухню и отыскала третью бутылку вина. На всякий случай откупоривать не стала, так поставила на стол. Аня подозрительно посмотрела на нее и предложила:
— Давай-ка подсчитаем. Получается, что Казик шантажировал троих. Флориана, Франека и Терличака.
— Насчет Терличака у меня сомнения, — возразила я. — Вспомни ту чушь, которую он нес. Я — крестная мать мафии, науськивала на него своих мужей, а теперь третьего подсылаю...
— Ты сказала «мужей»? — уточнила Аня.
— Ну да, второй — мой Драгоценный.
— А он что, тоже вмешался?
— Теперь я узнала — тоже. При нем обнаружили трупы и утопили Флориана, а он с милицией на короткой ноге, вот и разнюхивал...
— И что разнюхал?
— Черт его знает. Да ты ведь знакома с ним, никогда ничего не скажет, а если и соизволит, то так, что ничего не поймешь. Наверняка тоже там напаскудил, вот Терличак и злится.
— Похоже на то. А кто третий?
— Костик.
— Какой Костик?
— Разве я тебе еще не говорила? Ну что сказать... Обожал меня в молодые годы, встретились случайно, а сейчас работает в нужной отрасли. Да вот он и сам, как раз идет.
Поскольку никого другого я не ждала, звонок в дверь мог означать лишь одного Костика. Я познакомила своих гостей немного рассеянно, додумывая последние соображения нашей головоломки, рассеянно же поинтересовалась у Костика, не съест ли он куриную печеночку, причем тут же добавила — в следующий раз, сейчас я другим занята, и принесла третий бокал. Аня изучала Костика с большим интересом.
— Он все знает, — сообщила я.
— Константин Велецкий, — счел нужным представиться Костик. Неужели я все-таки его не назвала толком? — А что, дамы обсуждают аферу? Я и в самом деле в курсе. Красное вино полезно для здоровья, с удовольствием выпью, устал я сегодня. Тоже принес на всякий случай.
Аня взглянула на часы, подумала и махнула рукой.
— Особых дел на сегодня у меня не запланировано, а уж газ под кастрюлей с супом муж зажечь сумеет. К счастью, ему лишь бы суп был. Знаете, первый раз в жизни я оказалась по ту сторону баррикады, ну, я имею в виду — следствия, так уж надо использовать редкую возможность на всю катушку.
Молодец Костик, за один день провернул адскую работу. Недаром упомянула я об отрасли: то, что он имел дело с янтарем, очень пригодилось. У него оказалось множество знакомых среди янтарщиков — друзей, приятелей и клиентов. А задавать вопросы и делать выводы он умел.
Валтасар в настоящее время находился у моря, курсируя между Гданьском и косой, где как раз случился большой выброс и было что покупать. Франек пребывал в Варшаве, в собственной конторе на Злотой, когтями вцепился в японца, шарикового монополиста. В качестве связного между этими прохиндеями подвизался Орешник, одновременно в сторонке пытаясь единолично обработать индуса. Индуса, оказывается, никто не любил, а поскольку индус платил за янтарь бешеные деньги, такое отношение к нему среди перекупщиков было непонятным. Возможно, дело в том, что индус этот настырно и давно допытывался о янтаре с перламутровой дымкой, в качестве первоначальной цены называя сумму в две тысячи долларов. Нетрудно догадаться, откуда узнал о дымке. От Орешника, разумеется. А кроме того, среди всех этих перечисленных лиц путался какой-то любитель, посторонний человек, никому не известный и прекрасно разбирающийся во всем. К нему относились еще хуже, чем к индусу, хотя он ничего не покупал и никаких сумасшедших цен не называл. Притворялся таким любознательным, а товар будто не интересует, но никто ему не верил.
Тем самым подтвердились сведения, полученные от владельца шлифовальной мастерской, и наши выводы. Ну, не совсем наши, выводы сделала Аня. О том, что у Идуси и в самом деле нет уже янтаря с дымкой, иначе снюхавшийся с индусом Орешник немедленно бы к ней помчался, а несколько тысяч зеленых могли бы соблазнить не только вдову Казика.
Костик поведал об известном в определенных кругах немецком перекупщике янтаря, который разыскивал все три уникальных экземпляра, сулил золотые горы и рассказывал о предполагаемом музее янтаря или галерее. Кроме того, Костику стало известно, что в рюкзаке Пупсика были два чудесных янтаря с пузырьками воздуха в середке, эти сведения шепотом передавались варшавскими янтарщиками лишь своим, доверенным. Кажется, источником их был Франек.
— Итак, Франек! — заявила Аня, уже не считая бутылки. — Правильно мы с тобой вычислили. Франек возглавляет список подозреваемых, и очень желательно его допросить. Хотя бы в качестве... не знаю, можно было бы его задержать за какие-нибудь правонарушения. Неужели он не нарушает?
Потрясающей важности информацию принес нам Костик, а выглядел каким-то угрюмым и недовольным жизнью. Я устремила на него очень-очень вопросительный взгляд. Если меня и в самом деле любит — не выдержит.
И он не выдержал.
— Знаешь, зачем им эти проклятые шарики? — выдохнул Костик. — Про японцев врать не стану, а вот индус...
— Ну? — в один голос вскричали мы с Аней.
— Так и быть, скажу, хотя и не хотел, чтобы не расстраивать. Они, индусы, видите ли, своих покойников сжигают, а вместе с ними и всякие вещи. И чем богаче усопший, тем вещи дороже, а уж верхом роскоши считается янтарь, который, всем известно, горит лучше некуда. Говорят, один раджа — а в Индии все еще водятся потрясающие миллиардеры, сжег алмаз в тридцать каратов. Да черт с ним, с алмазом, но они ведь сжигают множество янтарных шариков, которыми увешивают трупы! За шарик с дымкой, уникальный экземпляр, варшавский индус может огрести на родине миллион долларов, а потом какой-нибудь паршивый раджа сожжет его вместе с телом любимой жены. Любимого сына. Дочери. Все равно. Сожжет, понимаете?!
