– Возможно, ты не сверял даты. Какое дело сверхчеловеку до нас, простых смертных. Но вечеринка на записи сделана за день до свадьбы. Костя провел таким образом свой мальчишник. А утром пришел в ЗАГС, к своей беременной на восьмом месяце невесте, чтобы принести клятвы верности. Он сказал, что Юлия живет сейчас с ним? Какого черта ты, вообще, его защищаешь? – она встает прямо передо мной. Бесформенный балахон и спутанные волосы делают ее похожей на приведение, которое явилось, чтобы свести со мной счеты.
– Я не знал про мальчишник, – произношу твердо. Ложь.
– Я не знал, что Джулия живет в вашей квартире, – еще одна ложь.
– Мне очень жаль, Энжи, – а это правда.
– К черту. Это странно, не находишь? Когда-то я получила запись интимной связи между тобой и твоей секретаршей. И вот снова. Что вы за люди? Если занимаетесь мерзостью, то зачем это снимать? Скажи мне?
– Никто специально ничего не планирует. Таков современный мир технологий. Камеры повсюду. Мы привыкли к ним, и не воспринимаем их, как источник опасности. Однако находятся люди, которые достаточно хитры, чтобы использовать прогресс себе на руку.
– Как все просто для тебя, – выдыхает она, отворачиваясь, отступает обратно в тень, – Что мне делать? – ее голос дрожит, – Я не смогу. После того, что видела. Нет, невозможно, – прячет лицо в ладонях, – Почему вы делаете это со мной? Ты такой же. Не лучше, не хуже. Говорите, что любите, а потом бьете, когда меньше всего ожидаешь. Зачем мне эта грязь? Скажи, зачем?
Энжи садится на пол возле кресла, обнимая руками колени, и утыкается в них подбородком.
– Кто-то сказал, что правда сделает нас свободными… – тихо произношу я, и она чуть поднимает голову, – Так вот – это чушь. Ты говоришь, что я защищаю его. Нет. Мне плевать на него. Он ублюдок и моральный урод, который решил посидеть на двух стульях, сыграть две роли, ни в чем себе не отказывая. Он ничтожество, не способное нести ответственность за свои поступки и защитить жену и дочь. Никчемный бизнесмен, который ради бизнеса подставил приемного отца. Каким бы гадом тот не был, но он дал Косте образование и путевку в жизнь. Он мог обойти его в честной борьбе. Сейчас Костя получил свой бумеранг. С ним сыграли в его же игру. И он оказался не готовым. Профан и неудачник. Жалкий извращенец, черпающий силу в издевательствах над беззащитной женщиной, время от времени не брезгающий мужской задницей. Вот она твоя правда. Ты это хотела услышать?
– Жестко, – раздается нервный смешок, – По-крайней мере, теперь я понимаю, что разговариваю с настоящим Максимилианом Эвансом. А теперь так же о себе любимом. Или слабо?
– Что конкретно ты хочешь знать? – спрашиваю я.
– Почему ты молчал о своей болезни? – ее вопрос звучит тихо, почти робко.
– Ты как думаешь?
Она смотрит на меня, но я не вижу выражение ее глаз из-за сумрака, в который погружена гостиная.
– Не знаю? Может, считал себя здоровым?
Я покачал головой, устало зарываясь пальцами в волосы.
– Нет. Хотя отчасти да. Сначала. Меня начали лечить еще в детстве. После гибели Эми я первый раз загремел в психушку. Понаблюдали и отпустили. Потом были еще эпизоды. Ничего катастрофического. Отец считал, что на меня повлияла гибель Эмили и последующее расставание с матерью. Я был не опасен для общества, и поэтому не спешил сообщать каждому про свои сломанные гены и небольшие проблемы с психикой. Конечно, Ричард не забывал ставить страшные прогнозы о том, что однажды моя «крыша» помашет мне белым платочком и растворится за пределами реального мира, но в глубине души я в это до конца не верил. Когда мы с тобой решили пожениться, меня отговаривали все. И отец, и врачи. Они видели в тебе угрозу для моего психического состояния…, – я нервно усмехнулся. Так же, как минуты три назад Энжи, – Они считали, что я слишком одержим…. А я считал, что контролирую ситуацию. Но на самом деле все было не так, неправильно и глупо. Я верил в цифры и планы, меня убедили, что живу инстинктами, и в это легко было поверить. Так удобно. Ничего не чувствовать. Не страдать. Не испытывать боль и любовь. И то, и другое разрушает. А я привык быть целостным, непробиваемым, гением, который способен работать двадцать часов в сутки, удерживая в памяти все эти цифры, графики, планы продаж…. Я не сразу понял, когда в машине по имени Макс Эванс произошел сбой. Началось все с работы. Я стал ошибаться в расчетах, сбиваться, забывать элементарные вещи. Я начал обедать, потом уходить раньше с работы. Редко, но все-таки…. Я думал о тебе, и все вокруг переставало существовать. Но я считал это проблемой, которую нужно решить. И решал. Уезжал в командировки, задерживался в офисе, совершенно не подозревая, что таким образом могу оттолкнуть тебя. Что в итоге и произошло.
– Это неправда, – возразила Энжи, я поднял руку, жестом призывая к молчанию.
– Это моя правда. Ты просила меня рассказать о себе исключительно честно. Что я и делаю. Можно продолжить?
Именно тогда я сорвался, избил парня очень сильно, прямо в офисе. Отец вызвал Ричарда. Я уже был в своем зазеркалье. Меня выводили из забытья несколько дней. Для коллег и тебя я был в командировке. Ты еще тогда подумала, что я завел роман. Глупая девочка. Я был слишком помешан на тебе. А ты рвалась учиться, жить своей жизнью, строить карьеру. Кафе, подруги, новые знакомые. А я хотел одного, чтобы ты была моей, исключительно и полновластно. И это не то чувство, которое заставляет Костю связывать своих женщин. Мне хотелось купить тебе дворец, окружить всеми благами мира, чтобы ты больше ничего не желала, нежить и лелеять тебя до скончания веков. Я хотел, чтобы ты ждала меня там. Каждый день. Всегда. Сейчас я понимаю, как бредово это звучит, но я влюбился впервые. Сумасшедший парень, которому сказали, что он на это не способен. Отец умолял сказать тебе правду. Но я не мог. Мне было стыдно и страшно. Я боялся твоей жалости, а еще хуже того, что ты уйдешь, испугаешься. И как мог пытался восстановить контроль, но только сильнее запутывался и все усложнял. После срыва в офисе пришло так же понимание, что не все мои психические отклонения безопасны, но был уверен в том, что никогда не обижу тебя, что справлюсь со всем, смогу тебя удержать. Я терял всех, кто был мне дорог. Родная мать не смогла любить меня, узнав, что я болен…. Предпочла назвать дочерью чужого ребенка. Да, так началось наше знакомство. Я хотел понять, что же она нашла в тебе, почему полюбила больше, чем настоящего сына, кровь от крови, – я тяжело выдохнул, потерев переносицу кончиками пальцев, перевел дыхание и продолжил, – Сейчас я все понимаю и не осуждаю ее. И речь сейчас не о ней. Это отдельная история. И не менее трагичная, чем наша с тобой. Черт…, – я выругался и с мольбой посмотрел на Энжи, которая, молча, смотрела на меня распахнутыми глазами.
– Помоги мне. Спроси. Я не могу продолжать сам, – признаюсь хрипло. Сердце бьется о ребра, но я чувствую странную эйфорию от этого, а не боль.
– Я не знаю… – Энжи пожала плечами, – Наверно, я догадываюсь, почему ты набросился на меня, когда решил, что у меня с Ником роман. И куда ты потом пропал на три месяца, пока я ждала, что ты придешь просить прощения. Меня заставили верить, в то, что тебе наплевать, и ты отдыхаешь на курорте с девушками, ни в чем себе не отказывая. Мила рассказала мне, что это было не так. Я знаю предысторию. Но не понимаю, почему ты решил сделать мне еще больнее? Зачем?
