– Ты бы предпочел другой вариант, – покачала головой девушка. В голосе ее слышалась горечь. – Вариант, в котором меня бы не существовало в природе.
Они встретились взглядами. Синие глаза не хотели открывать истинные мысли. Как обычно. Стеклянные шоры, за которыми плескалась бездна пустоты. Но губы изогнула быстрая улыбка…. Умерла, так и не родившись, не коснувшись глаз.
– Зря ты так думаешь, – произнес он, отвернувшись. – Ты придаешь особую пикантность моей жизни. Мне нравится спорить с тобой. У тебя все эмоции и мысли на лице написаны. Так забавно наблюдать, как ты упрямо поджимаешь губы, но не смеешь дерзить мне. Иногда я специально злил тебя, чтобы понаблюдать за твоей реакцией. Естественность и честность – в моем окружении – большая редкость. Я и в офисе, на конференциях и собраниях занимаюсь тем же – наблюдаю за выражениями лиц моих оппонентов и коллег. Намеренно ставлю их в ступор, чтобы вывести на чистую воду. В бизнесе важно понимать истинные мотивы сотрудника или конкурента, их положительные и отрицательные стороны. Ну и границу терпения. Они меня ненавидят, считают тираном и самодуром. А я забавляюсь. Имею право. Как руководитель.
– Это жестоко и неправильно.
– И часто безрезультативно. Англичан, видимо, с детства учат «держать лицо».
– Ты тоже владеешь этим талантом.
– Разница в том, что мой – приобретенный, и постоянно контролируемый, а они такими родились, – Макс расслабленно откинулся на спинку. – Ты научишься когда-нибудь скрывать свои чувства. Это не сложно.
– Да, – холодно отозвалась Лика. – Не сложно, когда их нет.
– Я не бесчувственный, Энжи, – с ноткой грусти, ответил Эванс. – Наоборот, во мне слишком много всего. Я боюсь, что однажды не справлюсь и взорвусь. Или перегорю. Каждому нужен щит, Лика. Мир жесток, ничего не осталось от первоначальной идеи сотворения мира. Многие из нас не думают и не хотят знать, зачем пришли и куда уйдут после. Нет ни богов, ни религий, ни высоких идеалов. Только материальный аспект, как двигатель жизни. Гонка за прогрессом и жажда наживы. Мы всего лишь пленники обстоятельств. Ты тоже. Один в поле не воин. Наша русская поговорка. Я просто принял правила игры, изучил их досконально, и занял ведущую позицию. Но в процессе понял, что без серьезной брони, мне не стать тем, кем я являюсь сейчас.
– Боже мой, ты просто философ, Макс. Не ожидала от тебя подобной откровенности, – удивленно заметила Лика.
– В поездах и самолетах такое случается, – усмехнулся Эванс. – К тому же ты нервничаешь, я пытаюсь тебя отвлечь, – он пожал плечами. – И я не сказал ничего нового.
– Да, но в твоей концепции жизни есть существенные противоречия.
– Какое сложное предложение.
– Не смейся. Один в поле может стать пусть не воином, но хранителем собственных идей и той правды, которую предпочитает видеть.
– И какую же правду видишь ты, Энжи? – с сарказмом спросил Макс.
– Люди не должны быть алчными и равнодушными эгоистами.
– Это утопия. Мир, равенство и братство. Невозможно построить цивилизацию без разделения людей на господ и рабов. Даже в животном мире есть хищники и добыча.
– Но мы не животные, Макс. И у нас есть право выбора. Ты думаешь, что знаешь людей. Это не так. Тебе просто попадаются не те люди, или ты сам не тех выбираешь.
– Ну, тебе-то больше везет, как я посмотрю. Встретимся через пять-семь лет и снова вернемся к этой теме. Уверен, что ты коренным образом изменишь свои взгляды.
– Может быть, – не стала спорить Лика. – Конечно, ты намного старше меня, и твой опыт не сравнится с моим.
– Ты так любишь указать мне на возраст, – Многозначительно улыбнулся Эванс. – Мне двадцать девять, Лик, а не пятьдесят.
– Я не хотела тебя обидеть. Для мужчины возраст не так важен, как для женщины.
Макс хрипло рассмеялся. Как бы невзначай накрыл ладонью ее тарабанящие по подлокотнику пальчики. Она мгновенно напряглась, вырвала руку. Он удивленно вскинул бровь.
– Боязнь прикосновений? Или только я вызываю в тебе определенные чувства? – проникновенно спросил Эванс, заглянув ей в глаза. Лика вжалась в спинку кресла. Серебристые, испуганные, настороженные. Ресницы затрепетали. Кожа в тех местах, где он коснулся ее, горела.
– Я…не знаю. Так получилось, – сбивчиво произнесла Лика. Ей нечего было ему ответить. Когда он дотрагивался до нее, а это случалось крайне редко, она боялась сама себя. Словно электрический разряд проходил по телу, вызывая ломоту и томление.
– Ты совсем не умеешь врать, Анжелика, – уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Взгляд оставался задумчивым, серьезным, сокрытым от ее понимания.
– Мы оба понимаем, что это неизбежно, – четко по слогам, произнес он.
Лика изумленно уставилась на него, щеки обдало жаром, предательское тепло распространилось по всему телу.
– Что? – выдохнула она.
– Тебе придется привыкнуть, Энжи, – спокойно ответил Макс, прикрывая глаза длинными черными ресницами. Он, что, спать собрался?
– К чему привыкнуть? – голос ее надтреснуто дрогнул. Сердце упало в пятки.
– К моим прикосновениям. А теперь давай немного вздремнем. Еще два часа лететь, – демонстративно зевнул, удобно устроившись в кресле. Через минуту он уже спал.
А Лика поняла, какую страшную и непоправимую ошибку совершила, согласившись на эту поездку. Хотя к чему лукавство, она знала еще раньше, до того, как дала ответ. Но по-настоящему страшно стало только сейчас. Ей хотелось умереть на месте, спрыгнуть с самолета с парашютом. Что угодно, лишь бы не быть здесь. Макс Эванс только что недвусмысленно дал ей понять, что ее ждет в обозримом будущем. И никакие силы не заставят его передумать. Он озвучил цену своей щедрости. Какая же она дура! Нужно было понять еще тогда, в день ее рождения.
Глава 7
«Я вам не нужна; для вас я только шелуха, которую терпят ради зерна».
Ш. Бронте. «Джейн Эйр».
Москва.
Однако после двух часов мучений и нервного перенапряжения, Анжелика снова засомневалась в собственных выводах. Макс, проснувшись, вел себя обыденно, подчеркнуто вежливо и равнодушно. Неужели ему нравится мучить ее подобным образом. Лика порядком устала от длительной игры в кошки-мышки. После приступа внезапной откровенности Эванса, она уже знала, что ему доставляет удовольствие вводить людей в шокирующие непредвиденные ситуации, дабы оценить ответную реакцию. И, как, по его мнению, она должна была отреагировать? С самолета далеко не убежишь.
Что за бес вселился в Эванса? Что скрывается за сексуальными намеками? Ему блондинок мало? Каждую неделю новая, хотя нет, в последнее время реже. Или еще одно испытание придумал? Забавляется? Девушка не переставала думать об этом, едва поспевая за широкими и быстрыми шагами Макса. Они остановились у такси, Лика облегченно вздохнула, перевела дух. Служащие аэропорта загружали в багажник сумки и чемоданы. Один – Лики, два – Макса. Зачем ему столько вещей?
