Она знала, чем грозит один единственный звонок Эдварду Эвансу. Окончательный разрыв. Макс исчезнет из ее жизни. Навсегда. Так и не поделившись болью своей души, не подняв забрало. Мальчик, поймавший осколки заколдованного зеркала. Мужчина, в жизни которого были лишь снежные королевы.
Он обречен. Лика знала, что это так. Слишком долго ледяной замок был его домом. И все-таки… грози ему смертельная опасность, она жизнь бы отдала за него. Вот такая глупая преданность. Почему именно он в тот злосчастный день взял ее на руки? Единственный проявил человечность? Одна капля тепла сделала ее его должницей. Навсегда.
Но она уйдет от него, не задумываясь, потому что это не та жертва, которую Лика готова отдать, не та цена.
Уверенность пребывала с девушкой, пока она наспех собирала вещи в свою сумку. Уже на выходе, она бросила один взгляд, только один… на постель. Белоснежные простыни и красивая желтая роза посередине поверх небольшого клочка бумаги.
Нужно было уйти, поступить так, как решила. Захлопнуть дверь и вычеркнуть сумасшедшего Эванса из своей жизни.
Непослушные ноги привели девушку к краю кровати. Дрожащими пальцами она вытащила листок.
«Анжелика, дождись меня".
Три чертовых слова и одна единственная роза.
Как мало иногда нужно, чтобы совершить глупость, которая перевернет всю твою жизнь.
***
– Чего тебе нужно? Неужели нельзя было подождать до завтра. Поздновато для визита вежливости.
Пожилая женщина с седыми волосами, спрятанными под цветастый платок в ярко-красном атласном халате, безмятежно улыбнулась, поставив перед гостем кружку с чаем. Мужчина даже не взглянул на предложенный напиток. Он сверлил взглядом худосочную старушку в нелепом одеянии, лишь иногда, как бы вскользь замечая окружающую их убогую обстановку.
– Визит вежливости, Максим, это когда ты меня приглашаешь в гости. А тут наоборот. Не брюзжи, надолго я тебя не задержу, – присаживаясь на скрипучий табурет, улыбнулась женщина.
– Как ты узнала, что я в Москве? – задал Эванс вопрос, который не давал ему покоя весь путь от центра в пригород.
– Случайно. Зашла проверить могилку дочери, а там прибрано, цветы, свежие. Я и подумала, что никак внучок приехал. Ты пей чай, не стесняйся.
– Марта, – Макс взглянул в мутные голубые глаза. – Мне казалось, что мы поняли друг друга много лет назад. Отец оплатил твое лечение, перечисляет ежемесячное пособие. И до сих пор тебя устраивали наши взаимоотношения.
– Отец настроил тебя против старой одинокой женщины. А я твоя бабушка, между прочим.
– Я узнал об этом, когда мне исполнилось восемь. И почти сразу ты снова исчезла. Мне не нужны проблемы. Если хочешь денег, я дам. Ты выглядишь неплохо, и, возможно, болезнь отступила, но я не намерен проверять на себе.
– Я здорова. И мне не нужны деньги, Максим. Я просто хотела увидеть, каким ты вырос, – в глазах мелькнули слезы.
– Они все ошибались, – женщина ласково улыбалась. – Ты не унаследовал ни мои гены, ни мое безумие.
– Марта, мне нужно идти. Я рад, что ты в порядке. И мне искренне жаль, что ты одинока. Я здесь проездом, ненадолго. Слишком поздно для возобновления семейных уз. Поздно и ненужно. Ни тебе, ни мне, – Макс Эванс встал. Взгляд его был холоден и неприступен, – Не нужно искать меня и звонить. Ничего личного. Извини.
– Подожди, а та девочка, которую удочерила Соня…. С ней все хорошо?
– Ее судьба тебя тоже не касается. До свидания, Марта.
Женщина поднялась, чтобы проводить гостя до дверей.
– Когда-то я была похожа на тебя. Гордая и неприступная. Думала, что справлюсь в одиночку. Решила не быть обузой, бросила всех, кого могла. И что теперь, Максим? Посмотри на меня. Нравится тебе такое отражение?
– Ты безумна, Марта, – Макс криво усмехнулся, протянул руку и пожал костлявую ладонь своей бабушки. – Мне очень жаль. Жаль, что ты не узнала об этом раньше. Нам нельзя иметь семью.
– Но моя дочь была здорова… – с болью в голосе произнесла Марта. На морщинистом лице отразилось глубокое страдание.
– Она просто оказалась носителем больных генов. Прошу, Марта, если тебе не безразличен я и ради памяти Софии, не напоминай мне о том, что я такое. И почему.
– Но ты не обречен, – воскликнула старуха. Глаза ее болезненно заблестели.
– Я – бомба замедленного действия, Марта. И все, что я могу сделать – это оказаться, как можно дальше от близких мне людей, до того, как рванет.
– Мальчик мой, прости…, – женщина вцепилась в руку Макса, но он с силой освободился от ее пальцев и выбежал из квартиры.
Машина с личным водителем ждала у подъезда, но Максимилиан Эванс решил пройти несколько улиц пешком. Ему нужно остыть, привести мысли в порядок. Успокоиться. Встреча с Мартой напомнила ему о том, от чего бежала семья Эвансов в другую страну. Как пощечина из прошлого. И именно сейчас, когда он почти перестал ждать.
Глупо! Глупо! Как глупо! Самонадеянно! Нельзя спрятаться от реальности. Укрыться на другом конце мира и начать с белого листа. И все же эти годы… он почти поверил, что беда прошла мимо, врачи ошиблись. И чудовище никогда не проснется.
Но оно жило. Господи, оно жило внутри и сейчас там, царапает сердце и душу ржавыми когтями, кричит глухим голосом. Рвется наружу. Макс резко остановился у одной из московских неоновых витрин. Поймал взглядом свое отражение. В памяти всплыло лицо Марты, и еще одно… детское, невинное, красивое и такое безжалостное.
«Давай поиграем, Макс? Готов побегать от смерти?»
Мужчина тряхнул головой, отгоняя наваждение.
– Эй, босс, дождь начинается, – притормозив, окрикнул Макса водитель наемной машины, – может, ну его. Вы и так в прекрасной форме.
Эванс глянул на него так, словно впервые за вечер увидел по-настоящему.
– Да, Саш. Поехали.
***
Анжелика спала. Уснула. Кто бы мог подумать…. Ироничная улыбка скользнула по губам Макса. Не сбежала. Он знал, что она останется. Нашел взглядом стеклянный стакан с розой. Все женщины предсказуемы, а эта больше других. Наивная, романтичная. Кто он в ее глазах? И почему она готова принять его любым? Какая странная привязанность! И все же он не хочет отпустить ее, хотя должен. Обязан дать девушке свободу. Позволить быть счастливой и любимой. А с ним ее ждет только боль. Она не заслужила.
Макс стиснул зубы. Он тоже не заслужил.
Бог не спрашивает, кого карать, а кого нет. Почему он должен?
– Если меня ждет ад, я возьму тебя с собой, – тихо произнес Эванс, присаживаясь на краешек тахты. Конечно, Энжи не легла в его постель. Это было бы слишком для нее.
Он осторожно отбросил в сторону одеяло и, взяв девушку на руки, понес на свою половину номера. Энжи не проснулась. Сказался тяжелый день и сумасшедший вечер. Макс усмехнулся, вспомнив, как она растерялась в машине. Господи, какие огромные глаза у нее были, когда дурочка поняла, что ее время пришло. Но разве Энжи не об этом мечтала? У каждой девчонки есть свой кумир. Он не напрашивался. И в мыслях не было. Лика сама выбрала. Не заметить было невозможно. Макс и сам не мог поверить, что однажды что-то почувствует к угловатому подростку, и про себя посмеивался над ее влюбленностью. И она раздражала его безмерно. Щенячья преданность и робкие взгляды исподлобья. Он всегда ощущал неловкость, когда они были наедине. Все дело в ее глазах, которые, как зеркало отражали ее мысли. Он не говорил отцу, а тот не догадывался.
