– Макс его не любит. Эдвард подсунул своего заместителя, – услышав знакомое имя, кивнула я.
– Ага, а сам свалил отдыхать. Слушай, я раньше ругала твоего мужа. Сама знаешь. Но теперь понимаю. Это сначала с нами собрание, потом с другими отделами, потом с руководителями отделов, потом еще свои проекты вести надо и в офис отца на другой конец города ехать, чтобы тамошние коллеги не расслаблялись. Есть также категория клиентов, с которыми ведут переговоры исключительно топ-менеджеры.
– Это ты все за один день узнала? Ой, за два, – удивилась я.
– Коллектив-то по большей части женский, не забывай об этом, – усмехнулась Мила, – Поболтать, правда, можно только в обеденный перерыв. Камеры везде. Почту, я думаю, тоже читают.
– Как камеры? – чуть не уронив сковородку, спросила я, вспомнив пару неприличных инцидентов в офисе Макса. Разумеется, с ним самим.
– А вот так, – развела руками Мила, – Мы и бумаги подписывали, что согласны. Смотрят и слушают. Целый отдел есть, который нас отслеживает. Может, это и правильно. Корпорация создает новые программы и технику. Инфа очень секретная и дорогая. Верить в верность и преданность сотрудников в наши дни не приходится.
– Я смотрю, ты в восторге, – это было так очевидно, и мне стало приятно. Как иначе? Теперь я часть семьи. И горжусь тем, что создали Эвансы.
– Меня поражает масштабность всего происходящего! – проговорила Мила с придыханием, – Все эти корпоративные правила, отделы, линейная схема управления, центры ответственности, системы обучения и подготовки персонала. Какой нужно иметь мозг, чтобы продумать все мелочи. Я молчу о самом здании. Два десятка этажей из стекла и металла, просторные кабинеты, прозрачные стены, сложная система безопасности. Но при всей строгости дисциплины всех объединяет непередаваемый дух общей идеи. Я хотела бы там остаться, если отдел кадров пропустит.
– Я поговорю с Максом.
– Нет, не надо. Я хочу сама. Так нечестно по отношению к другим соискателям.
– Мил, я хотела тебя спросить кое о чем…, – вспомнив о Марше, начала я. На заднем плане, за спиной Милы появился ее брат. Что ж спрошу потом.
– Привет, Никит, – вежливо кивнула я. Он сел рядом с Милой, подвинув ее.
– Привет, что-то готовишь?
– Да, – мне не очень хотелось разговаривать с Ником при Миле. Тем более что в последний раз мы с ней поссорились из-за него.
– Просто мечта. Примерная очаровательная девушка, которая готовит ужин … не мне, – он широко улыбнулся. Я шутку не оценила.
– Вокруг тебя полно очаровательных девушек.
Ник покосился на сестру, сосредоточенную на ногтях.
– Пока я вижу одну, и она не умеет готовить, – печально сообщил Никита.
– Иди ты, Ник, – Мила толкнула брата в плечо, – Иди и сам что-нибудь сделай раз в жизни.
– Вот, скажи, Лик, как с ней жить? Знаешь, почему я до сих пор не женился?
Мила захохотала.
– Кто ж не знает! Упустил ты единственную нормальную девушку.
– Отчасти, да, – не стал отрицать Ник, – Но я смотрю на свою ленивую, зацикленную на себе, неряшливую сестру, и прекрасно понимаю, что они все, все такие.
– Кто это они? Вот в чем вопрос! – подняв вверх палец и состроив загадочную мину, зловеще проговорила Мила. Я не могла смотреть на эту пару чудаков без смеха. Такие простые, беспечные…. Я им завидую. Искренне и по-доброму.
Веселье окончилось внезапно. Я заметила, как изменилось выражение лица Ника, он смотрел мне за спину, Мила и вовсе вышла из объектива камеры.
– Пока, Лик. Муж вернулся, – вымученно улыбнулся Кравченко. Экран погас.
Я закрыла, можно сказать, захлопнула ноутбук и резко обернулась. Сердце екнуло. Взгляд мужа был непроницаем. Он смотрел мне в глаза, но в тоже время я чувствовала, что мыслями Макс где-то далеко. Он устал, теперь я видела напряжение в его фигуре и круги под глазами. Возможно, красочные описания Милы повлияли на меня, и я, наконец, заметила то, что раньше пропускала мимо внимания. Макс провел ладонью по лицу, улыбнулся вымученно и нервно.
– Что на ужин? – бодро спросил он. Тон голоса не вязался с выражением глаз. Стало ясно, что выяснений отношений не будет. Облегчения не последовало, я помнила, что подробное уже случалось. Макс замалчивает обиды, а потом выплескивает разом все, при удобном случае. Но приглядевшись к мужу повнимательнее, я решила отпустить ситуацию. Ему сейчас явно не до разборок со мной. К тому же, что плохого я сделала? Разве преступление поболтать с братом своей подруги?
– Голубцы, – мягко улыбнулась я, и, взяв Макса за руку, провела к столу, – Неужели ты голоден?
– Да. Я из офиса. Даже пообедать толком не успел, – откинувшись на спинку стула и разминая шею, сообщил Макс. Я удивленно взглянула на него, но промолчала.
Он сказал, что только что из офиса, а откуда тогда он возвращался раньше? Сытый?
Ужин прошел вполне сносно, но каждый из нас пребывал на своей волне, и мы никак не могли пересечься. Я чувствовала, как внутри назревает ревность и раздражение, он, похоже, не замечал возникшего между нами напряжения. Я попросила его помочь Миле с постоянным устройством в компании, на что Макс обещал подумать. Он отказался от чая и от десерта.
– Я спать, малыш. Устал безумно. Если останусь, усну за столом, – поцеловав меня в щеку, Макс ушел в спальню.
А я осталась мыть посуду.
Когда закончила и вошла с нашу комнату, Макс Эванс уже спал.
И в этом не было ничего преступного, ничего удивительного или подозрительного.
Не знаю, почему я почувствовала себя такой несчастной.
Проснувшись утром, я поняла, что он уже ушел. Не разбудив меня, не попрощавшись…. Впервые. Мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я чувствовала, что над нами сгущаются тучи. Что-то надвигалось, пугало…. Что-то неумолимое, жестокое….
Если он меня разлюбит, я умру.
***
Макс
Я не смог вести свой автомобиль сам и вызвал такси.
Вернулись головные боли.
Следствие перенапряжения и недостатка сна и отдыха. Такси застряло в пробке, но я не испытывал раздражения. Лишние полчаса покоя. Прикрыв глаза, я пытался справиться с пульсирующей болью в висках. Не стоит сильно полагаться на таблетки. Мне не помог аспирин, который я выпил утром. Возможно потому, что мне его дала не Энжи. Ее забота, мягкая улыбка – лучше лекарств. Но сегодня я не захотел будить мою маленькую жену. Было странно не видеть ее утром хлопочущей на кухне. Как быстро привыкаешь к хорошему. А ведь она всегда была рядом. Это я не отдавал себе отчета в том, как сильно нуждаюсь в ней. Вчера она испугалась, когда поняла, что я видел ее собеседника. Испугалась….
А я ничего не сказал, потому что испугался тоже. Еще больше, чем она. Стыдно признаться, но я боюсь, что моя молоденькая жена осознает, как сильно поспешила вступить во взрослую жизнь. Я не оставил ей выбора, но сейчас у нее достаточно времени, чтобы подумать. И ее реакция вчера доказала, что Анжелика близка к прозрению. Это значит, что время моего всевластия подходит к концу. Она сбежит от меня. Дело времени. Самое ужасное, что я ничего не могу сделать. И не уверен, что хочу…. Разве можно остановить неизбежное?
