Мне не было жаль. Я только наделся, что не убил его. Не хочу сесть в тюрьму из-за этой мрази.
– Я отвезу парня в больницу, – спокойным голосом сообщил Ричард, обращаясь к Миле.
– А как же Макс? – спросила она, оглядываясь на меня. Я попытался улыбнуться. Какая трогательная забота. С чего такие перемены?
– Действие укола закончится через полчаса. Он сам меня найдет. Ваша задача – все здесь вымыть и избежать огласки. Хорошо?
Я видел, как в офис вошли трое парней в черных костюмах. Служба безопасности. Ну, конечно, куда без людей икс.
– Сэр, вам нужна помощь? – обратился ко мне один из них. Конечно, хочу свалить отсюда.
– Нет, ребят. Вот ему – я указал на бесчувственное тело Ирвинга, – Точно нужна.
– Разговорился он, – ухмыльнулся Ричард в мою сторону. Мы не были друзьями, и я бы полжизни отдал, чтобы никогда с ним не встречаться. Ну, куда без доктора Айболита, – Скажи спасибо парням, что не полицию вызвали, а отцу твоему позвонили, – еще один негодующий взгляд в мою сторону, и «добрый «доктор переключился на более травмированного пациента.
– Коридор свободен? – спросил Эймс, когда Майкла погрузили на носилки. Один из парней в черном связался по рации с коллегами, и утвердительно кивнул.
– Да, сэр. Всем было велено не покидать рабочие места, стены и двери введены в режим невидимости.
– Режим невидимости! Дурдом на выезде, – пробормотал Ричард, – Ладно, пошли. Аккуратно несите.
На пороге Эймс обернулся.
– Двигательная активность восстановится, отцу позвони. Он тебя инструктирует, и завтра ко мне, как штык. Понял?
Я скрипнул зубами, но заставил себя кивнуть. С Ричардом Эймсом спорить бесполезно и накладно. Последний раз стоил мне трех месяцев свободы.
Когда процессия скрылась в коридоре, Фрея с притворным воплем бросилась ко мне, отталкивая не менее неуместную здесь Милу Кравченко.
– О, Макс, мне так жаль. Я не думала, что вы подеретесь! Прости меня. Я такая дура.
Оставалось лишь удивиться ее наглости и раздраженно фыркнуть.
– Насчет дуры ты права. Но не обольщайся, конфликт произошел не из-за тебя. Кому ты на хрен нужна? Насмешила.
– Они не подрались, – подала голос Мила. У нее был какой-то дикий вид. Она пребывала в шоковом состоянии, которое наступило внезапно. До сего момента держалась молодцом, – Не подрались. Я видела. Он просто взял …. Взял его и бросил в окно. Если бы оно было стеклянным, – Мила прижала руку к дрожащим губам. «Он» это, видимо, я. Мда….
– А ты откуда взялась? – спросил я, ощущая, как подвижность конечностей постепенно возвращается. Все тело пронзила адская боль.
– Меня послали к Ирвингу за документами по проблемному клиенту. И я пошла…
– Ты видела не все, – я вытянул руки, показав подруге жены разбитые костяшки на пальцах, – Судя по всему, я успел поправить ему личико.
– Нужно обработать! – тут же влезла с новой идеей Фрея, – Я… сейчас за аптечкой.
– Господи, дышать легче стало, – выдохнул я, когда и моя непутевая помощница покинула офис. Мила испуганно глянула на меня, – чувствуешь, воздух чище? – ее нужно было расшевелить. Черт. Как заставить эту дуреху не болтать? Я медленно встал… по частям, так сказать. Разогнул одну ногу, потом другую и так далее.
– Ты думаешь, что он выживет? – шепотом спросила Мила.
Сказал бы я, что думаю о Майкле Ирвинге, но не стану.
– Все будет хорошо, Мил. Ричард врач от Бога, он позаботиться об … этом человеке, – выдавив улыбку, я попытался успокоить девушку. Она напугана и не понимает, что происходит. Придется как-то объяснить. Но сначала я сам должен понять, что все-таки произошло, и как далеко зашло, и что мне светит за содеянное.
– Послушай, Майкл Ирвинг редкий … человек, – Начал я. Неудачно, – Я ему не нравился.
Мила усмехнулась. Хороший признак.
– Я, конечно, догадываюсь, что многим не нравлюсь, но вот ему особенно не угодил. И сегодня его нелюбовь достигла апогея. Он перешел черту дозволенного, я его остановил. Майкл первый начал. Разве я похож на несдержанного любителя драк?
– Ты себя видел? – скептически спросила Мила, – Я бы сама не поверила, если бы не видела своими глазами. И причем тут Фрея?
– Вы обо мне?
Вернулась дура с аптечкой.
– Фрея, дорогая. Давай, ты просто пойдешь домой. Считай, что у тебя выходной? Хорошо? – явно фальшивя на каждом слове «вежливо» попросил я. Она не стала спорить. Судорожно кивнула, потом посмотрела на Милу.
– Я, вообще, не причем, – заявила Фрея на прощание, и вышла, хлопнув дверью.
– Вот видишь, девушка не причем, – ухмыльнулся я, открывая аптечку. Раны нужно обработать и как-то объяснить их наличие Анжелике, – Но, на самом деле. У нее тут была короткая обеденная интрижка с Майклом на столе. И он почему-то решил, что я могу огорчиться. А когда понял, что просчитался, решил копнуть с другой стороны.
– Я думала, что ты уволил Фрею. И Лика мне говорила …, – разум у девицы работал весьма быстро. Она пронзительно смотрела на меня, как опытный прокурор, и даже не пыталась помочь, наблюдая, как я неуклюже промываю руки перекисью.
– Пару недель назад она пришла ко мне и попросила восстановить ее в должности. Моя помощница на тот момент не соответствовала требованиям компании, и я согласился. Фрея Филипс обладает сомнительными моральными устоями, но как сотрудник вполне квалифицирована.
– То есть ты отрицаешь, что ваши прежние отношения возобновились? – в лоб спросила Мила. Я опешил. Вот это напор. И главное, даже соврать неудобно.
– Нет, ничего нет. Зачем мне это нужно? Для чего тогда было жениться?
– Это ты мне скажи.
– Ты же сама была подружкой невесты на нашей свадьбе.
– Была, – кивнула Мила, – Но я так и не поняла, что тебе нужно на самом деле.
– Мы вернулись к нашим рогам и копытам? – усмехнулся я. – Ты меня недолюбливаешь.
– Точно. И я тебе не доверяю. А после того, что сегодня увидела, тем более. Больше скажу, я обо всем непременно сообщу Анжелике. Пусть она решает, что ты за человек, – Мила упрямо вздернула подбородок, и я понял, за что Энжи так ценит подругу. Такая преданность достойна уважения.
– А, если она знает, что я за человек? И ее устраивает? Ты не думаешь, что твои выводы и история, рассказанная предвзятым свидетелем, причинят ей боль? – мягко спросил я, закрывая аптечку. Руки саднило, но кровь больше не текла, – Подумай хорошенько. И не только о себе. В тебе говорит острая антипатия в мою сторону. А, если я говорю правду? Представь, что тогда будет? Ты наговоришь Энжи много лишнего, приправленного своими неправильными заключениями, и она поверит, и будет страдать.
– Лика уже страдает. Ей плохо с тобой. Я же вижу…, – Мила отвернулась, задумчиво уставившись в окно. – Ты же псих, я ей всегда говорила, что ты ненормальный. А сегодня убедилась. И не убеждай меня в обратном. Ты же сам не помнишь, что случилось?
