Оказавшись в своем офисе, я начал не с зеленого чая, а с теплого душа. Одно из преимуществ руководителя – наличие личного душа, гардероба и мини бара прямо в офисе. Я мог бы здесь жить при желании.
***
Переодевшись в чистый отутюженный костюм, я выпил сто грамм виски и занялся просмотром отчетов. Сон не входил в мои планы. Стоит расслабиться на пару часов и день будет потерян. Хотя было одно место, в котором я мог бы расслабиться, не думая последствиях. Постель Анжелики, аромат ее теплой кожи и ощущение бесконечного покоя и блаженства. Только рядом с ней я покидал поле боя и складывал оружие. Как я мог сказать ей правду? Как я могу? Она нежная хрупкая девочка, в жизни которой хватило собственного горя и проблем. Я и так причинил ей немало бед. Зачем ей нужны мои бесконечные заморочки? Я хочу остаться в ее глазах тем, кого она выдумала для себя. Пусть ненадолго, но сохраню этот образ. Для нее. А потом уйду, если она попросит, если я почувствую, что пора.
Все вышло из-под контроля. Я не планировал ничего подобного. Она изменила мою жизнь, изменила меня. Я хотел совсем другого, когда принял решение сделать ее своей любовницей. Что-то произошло, и я не знаю, не помню, когда именно, но мне уже не повернуть обратно. Я попал в собственный капкан. Еще в тот день, когда она набросилась на меня с кулаками в дешевой гостинице, я понял, что проиграл. Если бы я тогда отпустил ее…. Она получила бы шанс на счастливую жизнь, а я свой – потерял бы навсегда. Я нуждаюсь в ней больше, чем она во мне.
Отец приехал, когда народ в офисе разошелся по домам. За час до этого мне звонил Ричард, повторив уже известные рекомендации. Я отказался от госпитализации, но согласился пройти обследование в свободное время. Эймс назначил мне встречи по пятницам и сурово пообещал принять меры, если я ослушаюсь, а также сообщил, что Майкл Ирвинг пришел в сознание еще по дороге в больницу и при тщательном осмотре у него выявили сотрясение мозга средней тяжести, перелом носа и ребра. Майкл грозит мне иском, подчеркнул в конце разговора Ричард. Другого я от Ирвинга и не ожидал. Не он первый….
Мечты о спокойном вечере, вдали от проблем, которые создал, признаю, я сам, безжалостно рухнули, когда появился Эдвард с озабоченным лицом. Глядя на усталые тени под его глазами, углубившиеся морщины на лбу и поседевшие виски, я почувствовал укол совести. Не я ли причина? Я никогда не задумывался, что чувствует отец, вытаскивая меня из очередной передряги. Сейчас я сам мог решить проблемы, но так было не всегда. Он защищал меня, даже зная, что я не прав.
Был ли я благодарным и отзывчивым сыном?
Нет.
Готов ли измениться сейчас?
Не уверен.
Однажды Эймс сказал мне ужасные слова, которые я принял, как страшное оскорбление, и отец запретил ему высказываться подобным образом. Ричард сказал, что я эмоциональный имитатор, и мною движут одни инстинкты, и, поглощая, наблюдая, впитывая эмоции других людей, я учусь их воспроизводить, сам при этом не испытывая ничего. Инстинкт сохранения заставлял меня копировать других людей, чтобы не стать изгоем. И в те минуты, когда якобы терял контроль над собой, на самом деле я становился настоящим. Прошло немало лет, и мы часто и много общались, я даже следовал советам доктора Эймса, но он не изменил своего мнения. И я все чаще задумываюсь, что Ричард прав. Я становлюсь нестабильным, потому что впервые в жизни мне надоело играть чужую роль. Я хочу быть собой, но понимаю, как это невозможно.
Отец задавал много вопросов. Я отвечал, как на допросе, только без адвоката. Кратко и лаконично. Сообщил все факты, которые были известны мне, ничего не утаивая и не привирая.
– Тебе не стоило снова брать эту девицу на работу. Мне ли рассказывать, как опасны брошенные женщины! – выслушав меня, возмутился Эдвард. Возразить мне было нечего.
– Я ошибся, но Фрея не казалась обиженной. Все это досадное недоразумение. Мне абсолютно безразлично, чем занимается мисс Филипс в свободное время. Майкл перешел на личности, перегнул палку.
– Недоразумение? – нахмурился Эдвард, меряя шагами кабинет, – Человек в больнице. С тяжелыми травмами.
– Ну, не при смерти же!
– Боже, ты совсем не понимаешь, как все серьезно! – воскликнул Эдвард, – Если Ирвинг решит настаивать на иске, всплывут и другие случаи. Нам не нужен скандал.
– Дадим ему денег, и пусть идет с миром на все четыре стороны, – я пожал плечами, искренне считая, что Эдвард преувеличивает.
– Если бы все было так просто, – Горько усмехнулся отец, глядя на меня задумчивым печальным взглядом, – Он не возьмет деньги. И ты, знаток душ, должен был это понять, прежде чем набрасываться на него.
– Что ты предлагаешь? – понимая, что дальнейшие дебаты не приведут ни к чему, кроме затягивания времени, прямо спросил я.
– Ты улетишь завтра утром в Нью-Йорк. Забери эту бабу с собой, чтобы она не могла свидетельствовать.
– Нет! – вырвалось у меня. Я вскочил с места, опираясь кулаками о поверхность стола. Острая боль в поврежденных костяшках напомнила о ссадинах.
– Да. Ты закончишь расследования. Служба внутреннего контроля введет тебя в курс дела. Я уже распорядился. Тебя ждут. И когда у нас будут на руках доказательства вины Ирвинга, мы заставим его отказаться от иска взамен на свободу.
– И он так просто уйдет от ответственности? – возмутился я.
– Так же просто, как уйдешь от ответственности ты сам. И заметь, не в первый раз.
– Я уже выслушал лекцию Эймса. Не начинай, – я поднял ладони вверх, признавая поражение. Похоже, выбор у меня невелик, – Я поеду. Но без Фреи.
– Ее нужно убрать из страны.
– Я разберусь.
– Ты уже разобрался, – скептически смерил меня взглядом отец. Я усмехнулся.
– Обойдется без жертв. Кто заменит меня здесь?
– Я. Справлюсь. Тем более, ты не задержишься надолго. Кстати… – Эдвард прищурил глаза. Знакомый жест, я заметил, потому неоднократно копировал его, – Что такого сказал Ирвинг? Что послужило красной тряпкой?
Я обошел стол и накинул пиджак на плечи, всем видом показывая, что готов к уходу.
– Макс? – настаивал отец.
– Майкл выявил предположение, что я женился на Анжелике из-за акций Софии, и, следовательно, для обретения контрольного пакета и независимости от тебя, – сухо повторил я слова Ирвинга, немного перефразировав их. Отец не удивился, лишь морщины вокруг глаз обозначились острее. Он тяжело вздохнул.
– А разве это не так? – спросил он усталым голосом, – положа руку на сердце, скажи, что ни разу не вспомнил об акциях Софии, когда принял решение жениться на Энжи?
– Нет, не думал. После – да, но, когда делал ей предложение – нет.
– Но я не изменил своего решения, Макс. Девочка не для тебя. Все закончится плохо, – еще один тяжелый вздох, – Мне искренне жаль ее.
– А меня? – во мне всколыхнулась давняя обида.
