– Какая глупость! Конечно, люблю, – Ответила я. – Но иногда одной моей любви мало, Макс. У нас есть проблемы, на которые нельзя закрывать глаза, которые нужно решать. Вместе. Одна я не справлюсь.
– Я понимаю. И постараюсь все исправить. Ты веришь мне?
– Да.
А что мне оставалось? Конечно, я верила. Во мне столько всего перемешалось. Эмоции и чувства били через край. Я искала выход, но каждый раз наталкивалась на стену, попадала в тупик. Глупый слепой котенок, не готовый к взрослой жизни, не способный принимать решения. Когда же я повзрослею?
Глава 8
Макс
Через какие-то пять часов я буду дома. Я сдержал слово, ускорил процесс поиска информации и свидетелей, подтверждающих преступный замысел Ирвинга. Справился за пять дней, опередив прогноз отца на пару дней. Он уже знал о моем успехе и с помощью адвокатов готовил сделку с Майклом. Обвинения с меня будут сняты, об этом можно больше не беспокоиться. Мисс Филипс тоже довольна откупом и жаловаться не станет. Проблемы улажены, и я со спокойным сердцем лечу к жене. Впрочем, не совсем спокойным. Случайно брошенная фраза Анжелики не давала мне покоя последние три дня. Сказана она была в сердцах или давно зрела в мыслях Энжи? В минуты одиночества я снова и снова обдумывал слова жены. «Мы поспешили… может быть, мы поспешили». Что, черт возьми, она имела в виду? Я начинал злиться, во мне говорила обида, которая тут же гасилась трезвым рассудком. Но я же не волоком ее тащил? Снова восставал внутренний бес. Она хотела свадьбы больше, чем я. Гораздо больше. Я сделал предложение из страха потерять ее после неприятной ситуации в Москве. И мог бы ждать еще пять лет, оставаясь женихом—холостяком, но нет – она хотела сегодня, сейчас же! Чтобы все знали, что я теперь занят, принадлежу ей целиком и полностью на законных обстоятельствах. Хотя, чего греха таить, я помнил о возможной выгоде, связанной с акциями матери при вступлении в брак с ее наследницей, и не пытался тянуть со свадьбой. И все же не это было главной причиной. И теперь моя жена говорит, что, видите ли, она поспешила. Наигралась в дочки-матери, и захотелось свободной жизни. Столкнулась с первыми трудностями и сразу сдалась. Сдулась, я бы сказал.
Я повернул голову и взглянул на безмятежно посапывающую в кресле Милу Кравченко. Уж кто-кто, а эта девица должна знать, что на уме у моей жены. Я всегда чувствовал, что дружба с Милой влияет на Анжелику не лучшим способом. Уж слишком уж наглая и свободолюбивая эта рыжая бестия. Хотя, признаю, с обязанностями отправленной в отставку Фреи она справилась на ура. Мозговитая, соображает быстро, за словом в карман не лезет, шустрая и исполнительная. Нужно поработать над ее понятием субординации с непосредственным руководителем, а в остальных сферах у меня к ней не было претензий. В чем-то они схожи с Фреей (Мила бы убила меня взглядом за подобное сравнение). Обе натуры страстные и прямолинейные, не из робкого десятка, имеющие определенную власть над мужчинами. Но Фрея осознавала свою сексуальность и превратила ее в искусство, а Мила еще была слишком молода, чтобы пользоваться своим даром. Но, несомненно, девушку ждет большое будущее, если она не опустится до распущенности.
Почувствовав мой взгляд, госпожа Кравченко открыла глаза.
– Выкладывай, что нужно, – Сказала она, приподнимаясь в кресле.
– Ты разговаривала с Анжеликой?
Мила зевнула, прикрываясь ладошкой.
– Гораздо меньше, чем ты. Пару звонков было, а что? Вроде, все в порядке, – она взглянула на меня, потирая переносицу. Поездка ее вымотала. Я видел явные признаки усталости.
– Да. Мне интересно, не говорила ли тебе Энжи о своих планах и мыслях относительно меня, – поинтересовался я. Мила удивленно распахнула глаза. Потом прищурилась с подозрением.
– Решил из меня шпиона сделать? – с вызовом спросила девушка, – Не на ту напал. Я твоя подчиненная, а не тайный агент. Ни слова не скажу, – Она изобразила жестом закрывающуюся молнию на губах и снова откинулась на спинку кресла, – Все, я сплю.
– Как хочешь, – с досадой пробормотал я.
– Ну, надо же! И как язык повернулся такое спросить, – добавила Мила.
***
Самолет приземлился около девяти вечера. Еще час я провел в такси, добираясь до дома. Расплатившись с шофером и, я вышел возле ворот. Перекинув дорожную увесистую сумку через плечо, направился к дому. В саду и на крыльце горели светильники, окна тоже встречали меня уютным светом. И даже усталость отошла на второй план. Я достал ключи, чтобы отпереть дверь, но та оказалась открытой. За Энжи не раз замечалось игнорирование замков на дверях. Совсем не думает о безопасности.
Бросив сумку и куртку в холле, я прошел в гостиную, обнаружив там только туфли и сумочку Энжи, а она сама нашлась в кухне. Я был рад ее видеть, внутри потеплело, на губах расплылась глупая улыбка, я забыл, что совсем недавно злился на нее. Энжи меня не видела. Стояла спиной ко мне и изучала содержимое холодильника. Меня озадачил ее наряд. Стильное обтягивающее каждый изгиб тела платье предназначалось не для домашнего ношения. Прическа, колготки, брошенные в гостиной туфли и сумочка. Во мне тут же проснулся собственник и тиран. Она пришла домой незадолго до меня. Я посмотрел на часы. Одиннадцатый час. Поздновато для шопинга. Вопрос уже готов был сорваться с губ, как вдруг Энжи обернулась. Светлые глаза уставились на меня с удивлением, потом засветились серебряными огнями, и, бросив извлеченный из холодильника помидор на пол, Энжи кинулась мне на шею.
– Ты снова не позвонил, – выговаривала она между поцелуями, – Мне совсем нечем тебя кормить. Так нельзя, Макс.
Я обнимал ее, приподняв над полом, и чувствовал себя абсолютно счастливым. Мое изголодавшееся за неделю тело реагировало на ее близость знакомым до боли образом. И она прижималась ко мне с тем же нетерпением и жаждой. Я уже знал, что ближайшие два-три часа мы не вспомним о еде. А потом не останется сил дойти до кухни. А впереди нас ждали безмятежные, полные страсти выходные. И черта с два я выпущу ее из постели до тех пор, пока не развею все сомнения относительно нашего будущего.
Энжи и не стремилась вырваться из шелкового плена простыней, которые время от времени приходилось менять, а иногда мы просто перемещались в другую комнату, чтобы предаваться страсти в новом месте. Даже во время принятия ванны, не было покоя губам и рукам. Оказываясь рядом, мы превращались в одержимых вожделеющих язычников. Мы хохотали, стонали, рычали, рвали друг друга на части, доводя до исступления, до пределов возможностей и полного бессилия. Не могу вспомнить ничего подобного, а моя жизнь была пропитана развратом, удивить меня сложно, но между мной и Энжи происходило нечто совсем иное. Это была магия. И я никогда не смогу подобрать другое слово, чтобы описать наши чувственные переживания.
В этот раз Энжи попросила пощады. Впервые. Я был доволен собой и горд, и слегка расстроен, что брачные игры придется приостановить. Выспавшись, мы навели порядок в доме и отправились в ближайшее кафе. На улице стемнело. Вечер следующего дня. Мы потеряли счет времени. Обоих мучил страшный голод. Анжелика смущенно улыбалась, время от времени бросая на меня задумчивые взгляды. А я не уставал удивляться, как ей удается выглядеть невинной и скромной после всего, что мы делали всю ночь и весь день. В ожидании ужина, я заказал вино, которое принесли сразу.
