В общем, учитывая вышеперечисленное, облегчение – самое нормальное, естественное и оправданное чувство.
Но мне не стало легче. Удаляясь от корпуса, я ощущала, как тяжелеют ноги.
Три года пронеслись, как один. Не было времени думать, плакать, вспоминать. Я жила на автопилоте. А теперь….
Нужно снова планировать свое будущее. Я не знаю, с чего начать.
Наверно, придется вернуться в родительскую квартиру. Или продать ее к черту. Слишком много воспоминаний. Не хочу.
У меня есть три дня, чтобы съехать из общежития. Найду что-нибудь. Завтра займусь.
– Лика! – услышала я громкий оклик. Я бы не обернулась, мало, кто называл меня так в последнее время…. Пошла бы дальше, но голос был такой предательски знакомый.
– Лика!
Ну вот. Я остановилась, медленно поворачиваясь. От изумления у меня пропал дар речи. Наверно, я должна была обрадоваться…. Мы так давно не виделись.
– Никита… – выдохнула я про себя. Выдавила улыбку. Какого х…? – Что ты здесь делаешь?
Никита Кравченко бежит мне навстречу (откуда он взялся на мою голову, и как меня нашел?), раскинув руки и, видимо, собирается удушить меня в объятиях. Да, именно так и происходит секунду спустя. От внутреннего напряжения, я цепенею. Ничего не могу с собой поделать. Знаю, что это старый, добрый Ник, мой друг, мой несостоявшийся парень, брат моей лучшей подруги, но …. Я не рада его видеть. Я никого не рада видеть. Ни Милу, ни ее брата. Они часть прошлого, которое я похоронила. Мне хочется бежать отсюда, прочь от Никиты, от его добродушной, счастливой улыбки, этих знакомых лучиков в глазах, от теплых крепких объятий. Чертово прошлое гонится за мной, никак не оставит в покое. Словно проклятие, которое наложил на меня тот, чье имя я больше не произношу даже мысленно.
– Представляешь, Мила тоже приехала! Она в отеле. Приходит в себя после перелета. А я не выдержал. Представь себе пара минут, и мы бы разошлись! – тараторил Ник, он, наконец, выпустил меня. Точнее, отодвинул, чтобы получше рассмотреть. А я смотрела на него. Ничего другого мне не оставалось. Никита не сильно изменился. Немного возмужал, но ему на пользу. По всей видимости, финансовые дела его идут в гору. Я физически ощущала запах денег, которым он прямо-таки провонял. Одежда, выражение лица, мимика, осанка, походка – все говорило об определенном статусе.
– Боже, это и правда ты! – он смеется, все еще держа мои руки. Его голубые глаза сканируют мое лицо без грамма косметики, неухоженные волосы, стянутые в конский хвост, худую фигуру в простом свободном светло-сером сарафане поверх белой футболки, поношенный и побитый жизнью рюкзак через плечо и стоптанные балетки неопределенного цвета. Недоумение отражается в обращенном на меня взгляде, он даже хмурит брови.
– Ты как-то странно выглядишь.
Я понимаю его удивление. И Ник, и Мила в курсе, что после развода я не осталась нищей. Они не знают другой стороны вопроса – я не взяла ничего, кроме пяти тысяч долларов, на которые жила первые два месяца, точнее существовала…. Жизнью те дни назвать сложно. Наверно, чудо удержало меня на краю.
– Проигралась в казино, – кривлю губы в улыбке. Ник недоверчиво смотрит на мою обувь, – Как ты меня нашел? – Спрашиваю, чтобы как-то отвлечь от разглядывания жалкой меня. Ответ мне почти известен. Я несколько раз отвечала на сотни электронных писем от Милы. Она знала, что я поступила на четвертый курс МГУ.
– Мила говорила, что ты здесь учишься, но я никак не думал, что попаду на вручение диплома! – широкая улыбка напомнила мне прежнего безбашенного веселого Ника.
– Это же просто необходимо обмыть! – добавил он.
Я кисло улыбнулась, не разделяя его энтузиазма.
– Ты прости, но мне на работу надо, – виновато ответила я. Мне действительно неловко. Я не могла ответить на щенячий восторг Никиты даже банальным дружелюбием.
Ник растерянного моргает, потом достает свой новенький Блекбери, смотрит, видимо, на время, что-то прикидывает в уме.
– Вообще-то, я тоже здесь по работе, но собирался приступить к делам с завтрашнего дня. Ты во сколько освободишься? – заглядывает мне в глаза. Я тяжело вздыхаю. М-да, не самый проницательный человек.
– Часов в одиннадцать, не раньше, – я преувеличиваю. С умыслом, разумеется, – И завтра мне на работу. В утро.
– Ага, – отвлекшись, Ник что-то пишет в своем гаджете, – О, все нормуль, – широко и радостно улыбается. Я сейчас в офис, потом забираю Милу, тебя и мы рулим в клуб. Посидим недолго. Всем рано вставать. Выпьем за встречу, поболтаем. Ты нам все расскажешь. Окей?
– Ес, сэр, – бесцветно отвечаю я.
– Адрес скажешь?
Диктую, улицу, дом, номер комнаты, телефон вахты на всякий. Он записывает информацию в свой мобильник. Снова хватает меня за плечи в порыве чувств.
– Ты не представляешь, чего мне стоило напросится в командировку в Москву, – тихо признался Никита. Я наконец-то смогла мало-мальски искренне улыбнуться, – Так рад тебя видеть, что не верится.
– Я сто лет не была в клубе, – качаю головой. Ох, не нравится мне все это. Начнутся неприятные расспросы, ненужные воспоминания, пьяные откровения, запоздалые сожаления, неуместные признания.
– Я тоже. Лика, пашу, как лошадь. Ни минуты нет свободной. Тебя подвезти? Или ты на колесах?
– Я пешком. Подвези, если не сложно, – я смотрю на часы на своем доисторическом мобильном телефоне. – Опаздываю уже немного.
– Пойдем.
Мы идем пару минут к авто Никиты. Черный внедорожник. Нехило.
– В прокате ничего приличнее не нашлось. Россия, блин, – пояснил он, заметив мой интерес к машине. Открыл для меня дверцу. Я села, чувствуя себя неловко. Три года – небольшой срок, но я больше не чувствовала той легкости в общении с Ником, которая была когда-то. Он стал мне чужим, как все, что напоминало о прошлом там… за туманами.
– Когда ты успел стать таким снобом, Никит, – сухо замечаю я, когда он приземляется на водительское сидение. Машина успела пропахнуть его дорогим парфюмом. Хорошо. Значит, не укачает.
– Ты заметила? – хохотнул он. – Милка тоже самое говорит. А я как-то неосознанно. Ты почему в общаге? У тебя же вроде хата была.
– Есть, я сдаю. Удобнее в общаге, ездить не надо далеко. Квартира на окраине. Час на метро. Нафиг. Вези на Кутузовскую. Там я покажу.
– Сейчас, пять секунд, забью в навигатор на мобиле. Я Москву вашу не знаю, заблужусь. Ага, готово. Поехали, – Никита заводит свой черный танк, который на удивление мягко трогается, – Ты где трудишься?
– На складе. Работаю по пять-шесть часов в день оператором. Кладовщики набирают, я накладные печатаю. В принципе, работа несложная, за компьютером. Больше на вечера никуда не брали. Теперь, наверно, поищу что-то приличное.
Ник задумчиво посмотрел на меня, на губах его застыл вопрос, он даже рот открыл, но не осмелился спросить. Мы оба понимали, что общения, как раньше, у нас не выйдет.
