Я не разучилась любить людей.
– Ну, как ты тут? Куда пропала? – она, наконец, отстраняется. И теперь у меня есть возможность ее рассмотреть. Мила изменилась еще сильнее, чем Никита. От запаха ее дорогого парфюма щекочет в носу. Она выглядит, как любовница Билла Гейтса, – Боже, а что это за ужасное здание? Ты здесь живешь? Что с квартирой мамы?
– Я скоро переезжаю, но да, жила здесь. Это общежитие. И я не пропала, а просто была очень занята. Но я отвечала на твои письма, – постаралась затронуть все вопросы, которыми меня закидала Мила.
– На три, Лика, на три письма ты ответила, – подруга шутливо надула губки, и я невольно залюбовалась ею. Успела забыть, какая она яркая и живая. И такая же рыжая, – На три письма из ста. Ты жуткая эгоистка.
– Ты надолго? – спросила я, чтобы закрыть тему писем и звонков. Не хочу ничего объяснять и оправдываться. Не сказала тогда, три года назад, какой смысл сейчас. Мила и Ник не знали…. Выписавшись из клиники, я почти сразу уехала. Оформление развода заняло не больше недели. Я не попрощалась, ни с кем. Не могла. Даже говорить. Наверно, Мила была в шоке, когда узнала, что я улетела в Москву навсегда.
– Ник надолго. А я так, проездом, на пару недель. Но нам хватит, чтобы обо всем поболтать. Тряхнем стариной? – Мила рассмеялась. Я внимательно наблюдала за ней с момента, как села в машину. Что-то не так…. Есть в ее веселости какая-то натянутость, надрывность, истеричная нота.
– У тебя все хорошо? – спрашиваю я. В глазах Мила мелькает удивление. Я раскрыла ее игру, и она это почувствовала. Выдохнула.
– Устала, Лик. Жесть, как устала, – призналась она, – Мне нужно так много тебе рассказать, но не сегодня. Не будем портить праздник.
– Может, тогда не стоит ничего рассказывать вообще? – испугалась я. Плохие вести, печальные истории – хватит с меня трагедий.
– Может быть, – она изучающее смотрит на меня. Задумчивость в ее взгляде нервирует.
– Куда мы едем? – спросила я.
– В Хайден Бар, – ответил за Милу Ник, – Слышала о таком? Я выискал в гугле. Вроде, в десятке лучших клубов Москвы.
– Не знаю, – пожала плечами. Моя Москва отличалась своим… хм… однообразием, – Я не была. Кроме пиццерии ничего не посещаю.
– Ну, ты, подруга, отстала от жизни, – покачала головой Мила. Ее огненные волосы рассыпались по плечам.
– Ты красавица, Мил. Просто ослепительна, – говорю то, что видят глаза. Она почему-то печально улыбается.
– Как у нас говорят: не родись красивой….
– Мне вдвойне не повезло.
И Мила даже спорить не стала, а когда-то уверяла меня, что я тоже красивая. Она снова о чем-то глубоко задумалась, теребя пальцами ремешок от сумочки. Я смотрела на ее ухоженные руки, маникюр, дорогие кольца, браслет в брюликами. Мне стало неловко. Мы вместе учились. Почему я выгляжу не так?
Потому что не хочу.
И стало легче. Минутная вспышка женской зависти чуть не сбила меня с пути.
Болтая ни о чем и одновременно обо всем на свете, мы незаметно одолели московские пробки и прибыли к клубу, где уже толпилась модная и не очень молодежь. Преодолеть фейс-контроль удалось без проблем.
Оказавшись внутри, я облегченно вздохнула. Лучше, чем у думала, а главное – тише. Музыка приятная. Народу немного. Уютненько. Стены заклеены старыми афишами. Прикольно. И обслуживающий персонал внимательный, приветливый. В общем, минимум эмоций и впечатлений.
Столик нам достался в углу. Мила была недовольна, а по мне – так даже лучше. Меньше народу мимо шаркать будет. Рассуждаю, как бабка столетняя. Тьфу. Ник держит меня под руку, словно я собираюсь упасть, а я в принципе собираюсь. Каблуки-то давно не носила.
Рассаживаемся. Напротив Ник, слева Мила. Как в старые времена. Физически ощущаю, как скрипят проржавевшие гвозди в дверях на чердаке моего спрятанного прошлого. Углубляемся в изучение меню. Я не понимаю названий половины блюд. Цена меня не волнует. Денег со собой достаточно, чтобы шикануть. Заметив мои мучения, Никита понимающе улыбается и делает заказ за меня, предварительно спросив, что я предпочитаю. Официант уходит, и мы молчаливо смотрим друг на друга, внезапно осознав, что говорить-то особо не о чем. Гребаных три года. Мы чужие люди. Каждый из нас изменился. Новая жизнь. Старые грабли. К чему этот вечер воспоминаний? Может, ну его и по домам?
– Ник, сказал, что ты на складе каком-то работаешь? – наконец, нарушила паузу Мила. Она откинулась на спинку стула и закурила. Вот те на! Не замечалась раньше. Я сделала тоже самое, а она даже глазом не моргнула.
– Да. Скоро увольняться буду, – кивнула я.
–Конечно, ты ж у нас при дипломе теперь, – Ник широко улыбнулся. Нам принесли вино пораньше. И он поторопился разлить по бокалам, сам, прогнав официанта, – За это и выпьем. Мы гордимся тобой, детка.
Я поморщилась. Над бокалом. Не, вино нормально пахнет. Аромат и все дела. А вот словечки типа «детка» меня здорово подбешивают. Да, и еще…. В Лондоне я не замечала, а здесь – у них чудовищный акцент. И коверканная «детка» звучит просто смешно.
– Я могу помочь с работой, – неожиданно предложила Мила. Я догадывалась, что она это скажет. Но не так же сразу. Неужели она так плохо знает меня? Или банальная вежливость. Мне все еще не нравится ее взгляд. Я боюсь остаться с ней наедине. Боюсь новых открытий. Они зря приехали. Их визит не принесет мне ничего хорошего.
– Нет, справлюсь, у меня диплом МГУ! – с наигранной весёлостью воскликнула я, – Меня возьмут в любое приличное место.
– Эдвард не бывает в московском филиале, тебе бы не пришлось встречаться ни с кем из них, – она решила настаивать, – Только со мной. И с Ником. Он тоже в команде.
– Нет, спасибо, Мила, – металлическим голосом произношу я. Запахло напряжением. Ник хмурится, делая сестре рожи.
– Мое дело – предложить, – пожала плечами Мила. Я сканирую ее взглядом. Она облегченно вздыхает. Рада, что я отказала. Глупая женщина. Зачем же предлагала?
– На самом деле, в компании не все гладко. Не представляю, как все будет, – Мила покачала головой, глубоко затягиваясь сигаретой. Она что, специально? Разве я не ясно дала понять, что слышать не хочу о 3ЭМСКомпани и ее основателях?
– Мила, я не хочу ничего знать, – говорю напрямик, раз не дошло сразу. Ник кладет руку на плечо сестры, в попытке утихомирить.
– Правда, давайте, не о работе, – примирительно вставляет он, – Выпьем за встречу. Вечность не виделись.
Я молчу. Отвожу в сторону взгляд, курю длинные Вог и молчу. Что мы можем сказать друг другу? Я заранее знала, что так и будет. Все воспоминания, связывающие нас троих, так или иначе связанны с четвертым, чье имя никто из нас не решится произнести вслух. Имя, которое оставило зарубцевавшиеся, но еще бардовые шрамы на моей душе. Имя, которое я заставила себя забыть. Старые добрые гвозди мне в помощь. В тех местах, где они насквозь пробили сердце, еще саднило … иногда. Виновата ржавчина….
